Российский политик, депутат заксобрания Псковской области от партии «Яблоко» Лев Шлосберг приезжал в начале апреля в столицу Татарстана на встречу со сторонниками и жителями города. «Казанский репортер» побеседовал с одним из лидеров партии о языковом кризисе, выборах в Госсовет РТ, «двусторонних вилах», исчезновении регионов, изменении формата государства и возможной интеграции с Белоруссией.
– Это ваш первый визит в Татарстан. О чем вы хотите рассказать казанцам?
– О моём понимании минувших 30 лет нашей истории. Как были использованы или не использованы все шансы 80-х, 90-х, «нулевых» и какие варианты сейчас есть у России. Наша страна завершила период постсоветской модернизации. И завершила его полным провалом. Цивилизованно перейти от советского государственного устройства к современному, наша страна, к сожалению, не смогла. На наших глазах нарастает объективное противоречие между состоянием государства и потребностями общества. Мы находимся накануне больших общественных и политических перемен.
– Я слышу про большие перемены и про то, что мы на стоим пороге уже который год…
– Я поясню. Постсоветская модернизация России завершилась полным крахом 18 марта 2018 года. После выборов Путина. Всеми имеющимися способами он получил триумфальный результат, который сейчас он и его группа будут конвертировать в изменение государственного устройства России.
Это было запланировано сразу после президентских выборов, но ввиду абсолютной безграмотности и некомпетентности этой команды, они решили сначала, между делом, на фоне чемпионата мира по футболу провести пенсионную реформу. И очень сильно ударили по социальной базе своей поддержки. Провести одновременно пенсионную реформу, которая вызвала социальный протест, и государственную реформу, связанную с ограничениями политических прав и свобод человека, невозможно.
– Путин, на ваш взгляд, антагонист модернизации?
– Путин несовременный человек. Главная проблема Путина в том, что он несовременный советский человек с глубоко советскими представлениями об обществе: о его структуре, об информационных потоках, способах современной политики. Путин – это человек ХХ века и человек «холодной войны». Он так воспитан, это его мировоззрение, и оно только усиливается со сроком его правления.
Он живет в кругу людей, которых сам же и подобрал, и они, в целом, соответствуют его взглядам, он не участвует сам в современной коммуникации, реального представления о том, как себя чувствуют десятки миллионов людей, у него нет. Путин – глобальный политик и глобальный игрок. Его очень увлекает международная политика, ему очень нравится геополитика как таковая, ему скучно на должности президента России внутри России. Просто скучно. Это очевидно по тому, как он рассказывает в своих посланиях о социально-экономических проблемах и о проблемах глобальной безопасности, мировом порядке, развития вооружений и так далее.
– Будет какое-то изменение государственного устройства…
– … Российской федерации.
–Интеграция с Белоруссией?
– Тут другое, смотрите. Решение задачи продолжения срока правления Путина – это одна задача. Это изменение физических параметров государства, допустим, через присоединение Беларуси, и возможность создать «нулевой конституционный срок». Для этого есть много предпосылок. Очень большая клиентела вокруг Путина – и политическая, и экономическая – абсолютно заинтересована в продлении его срока, поскольку для них понятно нынешнее государственное устройство. Это те, кто к нему адаптировался и не то, чтобы им удовлетворен, но привык и усвоил эти правила игры. И любые перемены их страшат.
Да, они понимают, Путин не вечен, но плюс 10 лет, а если медицина позволит, – плюс 20 лет. На этом фоне любые искусственные попытки создать новое государство – это попытки принять таблетку анальгина вместо того, чтобы делать операцию.
Я очень хорошо знаю Беларусь, белорусское общество, у меня самого есть белорусские корни, у меня жена из Беларуси, я много раз там бывал, я знаю белорусских политиков.
– В Белоруссии есть политики?
– Да, конечно. В том числе и оппозиционные политики, и это люди влиятельные, с которыми уже и сам Лукашенко сейчас разговаривает не так, как 15 лет назад.
– И не как 10 лет назад?
– И не как 10 лет назад, потому, что Лукашенко сейчас озабочен собственным трансфером власти. И у него есть только два пути. Первый путь – с Россией, но Россия не удовлетворяет его притязания. И второй путь – с Европой. У Белоруссии есть несколько культурных особенностей, которые надо понимать. Это страна с развитой конфессиональностью, там очень влиятельна католическая церковь, а не только православная. Это очень европейский, цивилизованный культурный народ с высоким чувством собственного достоинства. Сценария технического присоединения Беларуси к России не существует. Они просто возьмутся за оружие. Вариант Донбасса там невозможен.
У белорусов очень высок уровень национальной идентичности, они «отстроили» себя от Польши, от Литвы, от Украины. Они себя ощущают беларусами. Если встанет вопрос консолидации общества на национальной беларуской идее, то и Лукашенко, и элиты, и оппозиция в том числе, консолидируются. Они не отдадут Беларусь России.
– Тогда какой наиболее реалистичный сценарий изменения государственного устройства, о котором вы говорите?
– Я считаю, что Путин будет менять российскую Конституцию. Будет менять государственное устройство, делая его официально унитарным. Он отойдет от псевдофедералистской модели. В названии «Российская Федерация» есть лишнее слово – «федерация». Нет федерации. Это отражает текущее положение вещей.
Я федералист, более того, я не вижу способов сохранить такую колоссальную территорию, кроме как через реальную федерализацию. Отколется всё! При строительстве унитарного государства, когда культурные и национальные традиции не смогут конвертироваться в государственность, пусть даже региональную псевдогосударственность, люди будут из инстинкта самосохранения искать в глухой комнате выход хоть сквозь стены. Это связано с региональной бедностью, с абсолютно нецивилизованными межбюджетными отношениями. Я депутат заксобрания, я понимаю, как устроена бюджетная система в Российской Федерации.
– Это при том, что Татарстан регион-донор, а Псковская область нет. Здесь это еще сильнее ощущается.
– От вас забирают больше чем от нас, но при этом то, что от вас забирают, – нам не дают! Эти доходы получают корпорации; компании, аффилированные с государством; федерация забирает у вас средства для так называемых расходов общенационального характера, из которых до 40 % бюджета – это расходы на силовые структуры. Не только на армию, это и правоохранительные структуры, и спецслужбы.
– И значительная часть этих расходов непрозрачны и закрыты…
– 17% расходов российского федерального бюджета полностью закрыты. У нас 31 триллион рублей консолидированный бюджет, примерно половина – это собственно федеральный бюджет, а всё остальное – вся Россия, все регионы, всё местное самоуправление. Муниципалитеты фактически ликвидированы как институты. Муниципальная власть сегодня – это оболочка, при этом люди видят неспособность местной власти что-либо реально решить.
Постоянные письма Путину – отличная иллюстрация. В день администрация президента получает несколько десятков тысяч обращений. Они сортируют их территориально и отправляют обратно, – туда, где произошло нарушение закона, где царит бесправие, где человек не смог добиться никакой реакции властей.
Фактически есть сговор элит о том, что местным властям отданы на откуп эти жалобщики, но главное для центра – это вопрос федеральной лояльности: как голосуют за президента, за «Единую Россию». Какие цифры вы показываете, а что это вы недодали? Других показателей эффективности региональных и местных властей фактически нет.
– Последние несколько лет в Татарстане тема федерализма стала особенно актуальна. Был договор о разграничении полномочий между Татарстаном и федерацией, который республика не смогла продлить.
– Это подготовка к переустройству России как унитарного государства. Это сознательная политика Путина всемерной минимизации местных элит. Любых: административных, политических, экономических. Он абсолютный сторонник того, что центр власти на всей территории России должен быть один. Он может делиться полномочиями, но категорически не намерен делиться властью. Это его идея-фикс. Поэтому уничтожение федералистских основ государства – это не ошибка, а планомерная работа.
– Даже на лингвистическом уровне, когда запретили главам субъектов федерации называться президентами?
– Да. Чтобы ни у кого не было иллюзий, что могут быть люди, обладающие полнотой власти на какой-то территории.
– Как вы оцениваете тот факт, что в Татарстане «президент» сохранился, и местные элиты за это держатся?
– Это декоративный культурный атавизм, который не наполнен никакими реальными политическими ресурсами. Одолжение, которое ввиду особого ранее сложившегося статуса Татарстана Путин согласился сделать.
– Но это все-таки не благодаря, а скорее вопреки…
– Это потому, что местные элиты сообщили, что в ответ на эту символическую подачку они готовы продолжить выражать лояльность. Это часть ярлыка на княжение. Президентом хочешь называться? Ок, называйся. Но не будь.
– Должен быть?
– Все главы регионов должны быть президентами. Не с точки зрения названия должности. Субъекты должны быть субъектами! У нас уничтожен институт субъектов Федерации, у нас объекты Федерации. Это совершенно другая позиция. Нет никакой региональной политики, кроме отдельно взятых людей, которые пытаются напоминать о самостоятельности института принятия политических решений. Никто не принимает политические решения, кроме «консолидированного Путина».
Путин все-таки – не один человек, это определенная группа людей. Они закрепили за собой право принятия решений, все остальные – только исполнители. Это совершенно тупиковая политическая модель. Все попытки закрепить её в Конституции, а они будут предприняты, приведут к серьезному внутриполитическому кризису, который наложится на социально-экономический кризис. Такого рода реформы можно проводить только в одном случае – если вы можете всех накормить, купить лояльность благополучием.
– Следующим очень чувствительным моментом в этой условной «унитаризации страны», стал языковой кризис, когда татарский язык, имеющий статус государственного, исключили из обязательной программы.
– Точно так же, как «президент один», так же слово «государственный» они не готовы ни с кем делить, в том числе в приложении к языку. В их понимании государство – это они. Как Людовик XIV «Солнце», сторонник абсолютной монархии и божественного права королей, который говорил своим дворянам: «Вы думаете, что государство – это вы. Нет, государство – это я!»
Точно так же ведет себя Путин. Они нигде не готовы сохранять признаки государственности. Они готовы сохранять признаки культурной автономии, которая в их понимании является резервацией, неспособной на политическую самоидентификацию. Поэтому все государственные статусы и признаки Татарстана, Башкирии, Удмуртии и других национальных территорий нивелируются до минимального. Путин разрушает и так очень ограниченную государственность регионов через разрушение культуры, в том числе через снижение статусов формально государственных, де-факто становящихся культурными атавизмами языков.
Проводится политика, снижающая самость как человека, так и внутригосударственных образований. Если идёт давление на права и свободы человека, то не должно быть никаких институтов их защиты, в том числе и региональных.
Это очень опасная политика. Я не хочу быть глашатаем плохих событий, но попытка в XXI веке такой новой сборки территории от Калининграда (Кёнигсберга) до Сахалина, где сильно пахнет Японией – это большая глупость! Это не сработает. Они не зальют никакими деньгами уязвленное чувство личного достоинства.
– Какие очаги напряженности в таком режиме?
– Один главный очаг напряженности – несправедливость. Тотально несправедливое устройство государства.
– Это очень абстрактно.
– Это очень конкретно. У нас нет справедливых отношений человека ни с одной частью государственной системы. Справедливость – это когда человек удовлетворяет свои потребности. Вот человек – татарин, он хочет получить школьный диплом об образовании на татарском языке, поступить в Казанский университет, получить диплом о высшем образовании на татарском языке и найти работу на своем государственном языке.
Ему говорят: нет, ты можешь изучать родной язык как факультативный, но дальше ты будешь развиваться в контексте другого языка. Не в контексте двуязычия, что было бы вполне нормально. Я очень большой сторонник дву- и трехязычия. Я считаю, что равенство языков предполагает благо для человека. Это благо – изучать больше чем один язык. Все дети, изучающие с раннего возраста больше, чем родной язык, опережают сверстников в развитии.
У меня есть близкие друзья, уехавшие из Пскова жить в Эстонию. У них маленькие дети сейчас говорят на трех языках: на русском, потому, что это русская семья; на эстонском, потому, что они живут в Эстонии; и на английском, потому, что родители отлично понимают – эстонский язык не был, не является и не будет языком международного общения. Это язык, который приводит эстонское общество в состояние коммуникативного единства. Мешает ли это трехязчие развитию? Нет, не мешает, наоборот, помогает.
Снова о справедливости. Берём медицину – это первое, с чем сталкивается человек, когда рождается. Где справедливость в отношении гражданина и медицинских институтов? У меня жена врач-кардиолог. Я вижу, как человек работает на три с половиной ставки, но половина её времени уходит не на больного человека, а на заполнение документов страховой медицины. И если она, не дай бог, ошибется, то не только больнице не заплатят за этот т. н. «страховой случай», а ещё назначат штраф. Медицина стала не помощью, а бизнесом власти. То же самое с образованием, то же самое с культурой.
Несправедливость стала способом социальной организации российского государства, сознательно организованная несправедливость. Это воспринимается человеком как унижение и оскорбление одновременно.
Пенсионная реформа – классический случай тотальной несправедливости. Вы что, не знаете, сколько живут люди? Мужики в Псковской области в среднем – 62 года и 3 месяца. Вы что делаете?! Какие 65 лет возраст выхода на пенсию? Вы же родным этого мужика после смерти в 62 года не выдаёте пенсию, но он же работал, 35 лет платил все сборы и налоги. Отдайте тогда наследникам часть накоплений!
Путин в своем выступлении 29 августа прошлого года, словно не понимая, как это народ, оказывается, настроен против «реформы», вдруг, будучи глубоко советским человеком, стал апеллировать к международному опыту. Мол, все повышают пенсионный возраст! Но есть же статистика продолжительности жизни. Сначала повышение продолжительности жизни, а потом уже повышение возраста выхода на пенсию. Есть страны, где средняя продолжительность жизни превышает 80 лет. Если возраст так называемого дожития будет 20 лет, можно выходить на пенсию в 60, 65. Но вопрос ещё – на какую именно пенсию. У нас же половина пенсионеров – это работающие пенсионеры. Их благосостояние базируется на 10 тысяч рублей пенсии и 12 тысяч рублей зарплате по совместительству.
– «Яблоко» будет выставлять кандидатов на выборы в Госсовет Татарстана?
– Мы это обсуждаем.
– Какие идеи есть на этот счет?
– Я считаю, что надо выходить на выборы. Будет трудно, потому, что нужно собирать подписи, это драконовская система. Но сбор подписей – это тоже агитация.
– Политические традиции Татарстана, который включают в число «электоральных султанатов» таковы, не очень реалистично партии «Яблоко» рассчитывать на большинство в парламенте…
– Хоть один депутат – уже шаг вперёд.
– Что он сможет сделать?
– Вот я один из 44-х сегодня в Псковском областном Собрании. Статус депутата законодательного собрания таков, что все депутаты равны между собой. Один депутат обладает всеми правами. Есть три направления действия депутата. Первое – это парламентская трибуна и публичность. Когда люди видят и слышат высказанную свою позицию, это очень сильно воодушевляет людей. Это тоже – элемент политической справедливости. Вторая вещь – это законодательная инициатива. Да, большинство инициатив не будет принято, но это формулируемая альтернатива. Есть самый важный закон года – бюджет. Я единственный депутат Псковского областного Собрания, который с 2012 года к каждому бюджету выносит кодифицированные поправки. Не хотелки, вроде: найти 40 миллионов на то-то и то-то, а юридически оформленные поправки.
– Принимают ваши предложения?
– Ни разу не приняли. Но потом, в течение года, половина этих поправок вносится от губернатора области. Когда-то треть, когда-то половина. Они понимают, что эти поправки обоснованы. Это серьезный инструмент влияния на общественное мнение. Это же всё освещается, даже если не показывает телевидение, есть социальные сети. Я еженедельно отчитываюсь перед избирателями за каждую неделю депутатской работы. И, наконец, третья вещь: запрос депутата – большая сила.
– За 30 лет органы власти научились так виртуозно отвечать на запросы…
– Ежегодно от 15 до 20 процентов моих запросов оказываются эффективными. У нас есть предприятия, которые преднамеренно пытались довести до состояния банкротства, мы их защитили, есть фермерство, которое мы защитили от мегапроизводителей свинины, есть несколько защищенных от ликвидации больниц и школ.
Я знаю, по какой процедуре может быть ликвидирован даже филиал школы. Есть специальное постановление, которое регламентирует оценку десятка видов последствий для ребенка. Вы никогда не докажете, что ежедневные поездки ребенка на 35 км в соседнюю более крупную школу – это улучшение качества образования и санитарно-медицинских условий организации обучения детей. В 6 утра встают дети, чтобы в 7 утра сесть на автобус и поехать в школу, и возвращаются, когда уже стемнело, а им ещё уроки делать.
Я всегда говорю обратившимся людям честно: у нас один шанс из пяти, но у нас есть этот шанс. Это и есть депутатская работа. Вокруг этого уже стало консолидироваться общество. Люди понимают, что они голосуют не просто за политическую позицию, они голосуют за своего защитника. Функции представителя – это функции защиты прав и свобод человека. Это и есть депутатская работа. У нас представители «Яблока» избраны в муниципальные парламенты верхнего уровня в 19 из 26 муниципалитетов Псковской области. Три четверти территорий, это наивысший показатель в России.
– Почему у нас никого нет?
– Пока у вас ещё не нашелся сумасшедший, простите. Потому что поначалу нужно пробивать стену головой,потом другие идут в пролом.
– То есть вопрос в человеческом факторе? Или есть какие-то другие причины?
– У вас есть прекрасная социальная база для «Яблока». У вас много людей с высшим образованием, институты, университеты, сохранилось инженерное сословие, которое везде в стране просело в связи с крахом промышленности, но эти люди есть. Я понимаю, что «поднять» Татарстан сложнее, чем поднять Псковскую область.
–Почему сложнее?
– Большая территория и много людей. Просто больше физической работы.
– Мне кажется, что представителям демократических сил в крупных городах работать проще.
– Вы правы. Здесь вроде бы всё в руках, бери и делай. Я понимаю, что здесь социальная база реформаторской гражданской партии значительна. Если хорошо работать, но каждый день, можно провести в Госсовет депутата по списку, это легче, чем в одномандатном округе, где почти всё подчинено административному ресурсу. При согласовании амбиций конкретных лидеров можно побороться за одномандатные округа. Посмотрите, сейчас массово губернаторы идут самовыдвиженцами. «Единая Россия» постепенно становится электоральным якорем. Они же ещё год назад об этом не думали.
И, возвращаясь к началу нашего разговора, один из сценариев насильственного сохранения власти – это введение военного положения. Но для этого на Россию должны напасть. Не Россия на кого-то, а на Россию кто-то. Может быть, появится совсем страшная «пятая колонна». Я шучу сейчас, но такой тип угрозы – это максимально форсированное превращение страны в «осажденную крепость». И в такой «осажденной крепости» нет места никаким Татарстанам. Потому, что любая попытка сохранения национальной идентичности воспринимается как угроза национальной безопасности. Душат не только нас, но и вас. Перед произволом, беззаконием и бесправием все равны и в борьбе с этим мы сейчас все будем консолидироваться.
– Через выборы?
– Через выборы, это абсолютно принципиально. Я всем говорю, что у нас простой выбор: либо выборы, либо вилы. Но помните, что вилы в переустройстве государства и власти – всегда двусторонние.
Беседовал Антон Райхштат.
Оригинал публикации: «Казанский репортер».
