Зампред «Яблока» Александр Гнездилов вновь стал гостем программы «Грани недели» Владимира Кара-Мурзы-старшего на радио «Эхо Москвы».
Расшифровка эфира:
В. Кара-Мурза-старший
― Здравствуйте, в эфире радиостанции «Эхо Москвы» еженедельная программа «Грани недели», в студии Владимир Кара-Мурза. Слушайте обзор важнейших событий прошедших 7 дней и анализируйте мнения экспертов и гостей нашей передачи. Сегодня гость нашей студии — политик, театральный режиссер Александр Гнездилов. Добрый вечер, Александр!
А. Гнездилов
― Добрый вечер, Владимир! Добрый вечер, уважаемые радиослушатели!
В. Кара-Мурза-старший
― В 1999 году Дума попыталась вынести импичмент президенту Ельцину. Почему та попытка окончилась неудачей?
А. Гнездилов
— О, это одно из самых живых политических воспоминаний подросткового возраста! Я тогда с большим волнением следил за всем этим и по газетам, и по телевизионной трансляции. Даже на память могу приводить цифры того голосования. Я помню, что по ключевому пункту, по которому импичмент был наиболее вероятен – это пункт о развязывании войны в Чечне, применение военных сил в Чечне в 1994 году, — не хватило 18 голосов, было 283 голоса при необходимых 301.
И если мы обратимся просто к формальной причине неудачи импичмента и посмотрим на расклад сил в Государственной Думе и вспомним, каким он тогда был, то мы увидим, что из 450 мест в Государственной Думе на тот момент были заняты 440, 10 – по разным причинам были вакантны. Например, место убитой в конце 1998 года Галины Васильевны Старовойтовой. Из этих 440 занятых мест в Государственной Думе нужно было набрать более 300 голосов для успеха импичмента, для запуска его процедуры.
200 мест (почти половину Думы) имели коммунисты и их союзники (это были 2 депутатские группы, помимо фракции КПРФ, Аграрная группа и «Народовластие». Во фракции КПРФ состояли 129 депутатов, а в Аграрной группе и у «Народовластия» было примерно по 40 депутатов в каждой группе, плюс-минус несколько человек. В общей сложности, 210 мест было у левых. Естественно, что почти все они голосовали за импичмент, за исключением нескольких человек (по-моему, человек 5 или чуть больше).
46 мест было у «Яблока», и оно тоже на 80% примерно состояло из сторонников импичмента президента Ельцина по обвинению в начале Чеченской войны, и за импичмент по этой статье голосовало 37 из 46 яблочников — 9 либо не голосовали, либо воздержались, либо голосовали против.
Были 2 фракции, которые были стабильными противниками импичмента – это ЛДПР и «Наш дом Россия», тогдашняя партия власти, предшественник «Единства» и «Единой России». У НДР тогда было тогда 60 депутатов, а у ЛДПР — 50. Несмотря на то, что между голосованиями Жириновский, как всегда, заявлял себя оппозицией, критиковал власть и рубил в глазах народа «правду-матку», тем не менее, когда дело дошло до решающего голосования, так же, как было с голосованием за Кириенко весной 1998-го, потом с голосованием за Черномырдина в сентябре 1998 года (попытка второй раз дать ему формировать правительство), после всей оппозиционной риторики Жириновский, естественно, голосовал в пользу власти. В данном случае — против импичмента. У ЛДПР — 50, у НДР — 60. Итого 110 из 440.
Оставшиеся голоса колеблющиеся, самые важные — это депутатская группа «Регионы России», в значительной части близкая к формирующемуся на тот момент «Отечеству» Юрия Лужкова, и независимые депутаты. В «Регионах России» тогда было порядка 45 человек. Независимых депутатов было 30. 31, кажется. Почти половина из них это были депутаты либеральных взглядов, которые очень осуждали Чеченскую войну. Это были такие люди, как Сергей Адамович Ковалев, как покойный Сергей Юшенков и другие их соратники, которые через полгода будут формировать СПС. И, несмотря на то, что они очень критиковали Чеченскую войну и выходили против нее на митинги, а Ковалев в свое время был смещен Госдумой с поста омбудсмена из-за несогласия с тем, что делала администрация Ельцина — тем не менее, почти никто из них не проголосовал за обвинение Ельцина по Чеченской войне.
И вот из этих нескольких левых, нескольких яблочников, голосов независимых депутатов (будущих основателей СПС) и части «Регионов России», сложился тот крошечный недобор, недовес, которого не хватило для продолжения процедуры импичмента.
Но, с другой стороны, есть одна очень важная сторона дела: а что было бы, если бы Государственная Дума все-таки проголосовала бы за импичмент Ельцина? Удержалась бы или нет исполнительная власть, и прежде всего президент страны, в конституционном русле, в рамках Конституции России, принятой в 1993 году? Это очень сомнительно.
Мы можем вспомнить мемуары самого Ельцина. Он описывает, как в начале 1996 года, перед выборами на второй срок, он был готов поддаться убеждениям людей круга Коржакова, которые убеждали его, что выиграть выборы ему не удастся.
Тогда во второй тур должны были выходить (по опросам января-февраля 1996 года), на первом месте — Зюганов, на втором — Григорий Явлинский. И во 2-м туре Явлинский побеждал Зюганова. Ельцин, как Вы помните, тогда имел достаточно небольшой рейтинг. Сейчас говорят — 2-4%. На самом деле нет, было чуть больше. По разным опросам января-февраля 1996 года (как раз Чеченская война!) где-то 6-8% были готовы голосовать за Ельцина.
И в этой ситуации, Ельцин честно признается, он был готов поддаться на аргументы силового крыла в своем окружении и отменить президентские выборы. Запретить Компартию, ввести военное положение. То есть нарушить ту самую Конституцию, которую он сам 2,5 года назад продвигал и принимал. И только когда к нему пришел Чубайс и сказал — Борис Николаевич, мы выиграем эти выборы — и убедил его в том, что он гарантированно выиграет, Ельцин решил соблюдать Конституцию.
То есть, не только в последние годы, не только с приходом к власти, например, Владимира Путина, но и изначально проблема заключалась в том, что не Конституция порождала ту или иную власть в России. А власть в России породила Конституцию 1993 года, победив по итогам гражданской войны в октябре 1993 года. Короткой, но, тем не менее, достаточно кровопролитной, реальной, маленькой гражданской войны в Москве. Когда одна сторона победила другую и продиктовала свои правила, создала суперпрезидентскую республику.
Но как только возникала вероятность, что внутри этой республики не хватит полномочий, не хватит рейтинга для победы, то сразу возникал вопрос о том, чтобы и эти конституционные рамки сломать и нарушить. И вопрос о том, чем обернулось бы голосование за импичмент в мае 1999 года — открыт. Вполне вероятно, что в этот момент было бы решено ввести военное положение, нарушить Конституцию, и снова повторить события 1993 года.
Так или иначе, но мы знаем, что случилось в реальности. Импичмент не прошел, голосов для него не хватило. Через 3 месяца, в августе 1999 года, на пост главы правительства и в качестве своего преемника Борис Ельцин представил Владимира Путина. Который и руководит страной до сих пор, вот уже почти 19 лет. То в качестве председателя правительства (дважды), то в качестве президента России (в зависимости уже как считать — дважды или в третий раз, с точки зрения количества президентских сроков).
Получилось, что и неудача импичмента привела нас туда, куда привела. С другой стороны, и успех импичмента мог бы нас привести в том же направлении. Может быть, даже более быстро и в более жестких формах.
Задача создания государства не властью, не написание для себя самой правил, которые она не будет соблюдать, а создание государства народом. Принятие такой Конституции, которую граждане были бы готовы защищать. В случае чего — и на улицах. Которая бы воспринималась как своя. Как достояние, как кровное завоевание, как чрезвычайно важное, свое собственное, выстраданное, заслуженное и необходимое.
Вот эта задача — создание такой Конституции. Такого государства, где правила действовали бы в первую очередь для элиты. Не писались бы ей, чтобы самой их избегать, а народ — соблюдай. А соблюдались бы в первую очередь самой элитой. И потом уже, если элита согласна сама жить по этим правилам — по ним жил бы весь остальной народ. По тем правилам, которых и сама элита готова придерживаться. Задача создания такого государства стоит перед нами до сих пор, и спустя 25 лет после 1993 года.
В. Кара-Мурза-старший
― Напомню, что гость нашей студии политик, театральный режиссер Александр Гнездилов. Александр, 30 лет назад, в 1988 году начался вывод советских войск из Афганистана. Почему же 10 лет этой авантюры так и не принесли успеха?
А. Гнездилов
— Здесь я, пытаясь ответить на ваш вопрос, в первую очередь обратился бы к комментариям советского руководства. В 1986 году, через 6 с лишним лет после начала Афганской войны, состоялось одно из знаковых заседаний Политбюро, на котором как раз вопрос Афганской войны обсуждался. Тогда очень важные вещи сказал начальник Генерального штаба, маршал Ахромеев. Он сказал: «Нет ни одной военной задачи, которая ставилась бы, но не решалась. А результатов нет». И далее, — «Мы проиграли войну за афганский народ», — сказал он. И указал, что Советская армия и союзные с ней афганские силы контролируют столицу, контролируют все крупнейшие провинциальные города, все важнейшие центры, но при этом к тому времени 70% территории Афганистана (почти всё, что между крупными городами) находились под контролем моджахедов, различных банд, различных групп сопротивления, различных повстанцев.
И это Советскому Союзу стоило в результате огромную цену. Несколько миллиардов долларов ежегодно Советский Союз, в условиях падения цен на нефть, в условиях углубляющегося экономического кризиса, вынужден был тратить на Афганскую войну. Но, конечно, вопрос даже более важный, и гораздо более страшный, чем деньги — это вопрос человеческих жизней.
Советская армия за время войны в Афганистане потеряла 15 тысяч убитых по официальным данным, 54 тысячи человек было ранено, и более 400 числились пропавшими без вести. Кроме того, были огромные потери в боевой технике. По официальным данным, было потеряно 118 самолетов и несколько сотен вертолетов, 1300 бронемашин, 147 танков. Это официальные данные Генерального штаба Министерства обороны. А, например, генерал-лейтенант, зам.командира 40-й армии по вооружению, называл по бронемашинам и танкам бОльшие цифры: по танкам в 2,5 раза — 385 танков потеряно, а бронемашин — 2 500.
То есть, речь идет о гигантской черной дыре, в которую бесконечно проваливались человеческие жизни, военные ресурсы и деньги страны. Без какого-либо по-настоящему ощутимого военно-политического результата. При всем том, что наши солдаты и офицеры в этой ситуации действовали доблестно. Ценой своей жизни, ценой огромных трудностей и потерь, они выполняли те задания, которые перед ними ставились.
Но надо сказать, что ведь до этого мы видели несколько войн Великобритании, которая пыталась в ходе конкуренции с Российской империей в Средней Азии завоевать Афганистан. Но у нее это не получилось. По тем же самым причинам. Вы можете захватить любой отдельно взятый город, но потом это все превращается в торфяной пожар, который бушует у вас под ногами, и вы в любой момент можете в эту горящую торфяную яму провалиться.
И мы то же самое наблюдаем последние 17 лет, когда с осени 2001 года, после терактов 11 сентября, против террористического режима талибов и укрываемого ими Усамы бен Ладена с его сообщниками, была начата операция США, Великобритании и других стран в составе международной коалиции. Которую Россия тоже поддержала, предоставляя и воздушные
коридоры, и всевозможную другую поддержку в этой борьбе с терроризмом.
Кстати, незадолго до терактов 11 сентября, в 2000 году, тогдашний секретарь Совета безопасности России Сергей Иванов говорил о существующей вероятности, что из-за угрозы национальной безопасности России может вновь потребоваться вмешательство в Афганскую войну. Это происходило в тот момент, когда силы сопротивлявшиеся талибам в Афганистане (тот же Ахмад Шах Масуд, воевавший, кстати, ранее против советской армии) были практически разгромлены. Террористическая угроза на юго-востоке СНГ была чрезвычайно велика.
И в этой ситуации международная коалиция, начиная с 2000 года, выполняет в том числе важнейшую функцию по обеспечению и безопасности южных рубежей России, о чем, как правило, наши власти предпочитают забывать. Официальные комментаторы, как правило, говорят исключительно об идущем из Афганистана наркотрафике, игнорируя все прочие аспекты, связанные с безопасностью.
Между тем, еще в середине 1980-х годов повстанцы-моджахеды в Афганистане уже перебрасывали свои боевые отряды время от времени и на территорию Советского Союза, нынешнего Таджикистана. И были прецеденты, например, обстрела города Пяндж в Таджикистане. То есть, фактически Афганская война — вместо того, чтобы принести Советскому Союзу дальнейшее расширение его влияния и прорыв в Средней Азии на юг, в сторону Индийского океана — наоборот, принесла угрозу границам и угрозу жителям самого Советского Союза.
Ведь в тот момент Советский Союз оказался по разные стороны баррикад не только с повстанцами-моджахедами, которые не хотели установления коммунистического режима Кармаля и Наджибуллы. Он оказался по разные стороны баррикад с несколькими влиятельными странами, которые не всегда согласовывали свои действия, но тем не менее, финансировали сопротивление советским войскам в Афганистане моджахедов.
Это и США, которые таким образом как бы ответили за Вьетнам. Урон, который нанесла Советскому Союзу Афганская война, оказался куда более серьезным, чем Вьетнамская война нанесла урон США — с той точки зрения, что Советский Союз, в том числе и по этой причине, перестал существовать в 1991 году.
Это Пакистан, на территории которого порой нашим военным приходилось проводить военные операции и который поддерживал очень активно моджахедов. Это Иран, который тоже участвовал в воздушных боях. 2 иранских вертолета были сбиты нашей авиацией. И там были граждане многих других государств.
США там совершили, может быть, одну из самых серьезных своих исторических ошибок последнего полувека. В рамках холодной войны, в рамках сопротивления Советскому Союзу, среди тех военных групп, которые они поддерживали и спонсировали, были в том числе и те группировки, которые потом станут группами террористов, джихадистов, которые потом будут представлять угрозу всему Западному миру: и России, и США, и Европейскому Союзу.
В. Кара-Мурза-старший
― Напомню, что гость нашей студии — политик, театральный режиссер Александр Гнездилов. Исполнилось 70 лет государству Израиль. Почему СССР так недолго сохранял с ним дипломатические отношения?
А. Гнездилов
— После Второй мировой войны наступил новый поворот в политике Сталина и его преемников. Основной упор на Ближнем Востоке делался уже на поддержку Арабских стран, и на выращивание арабских движений. Я уже говорил о роли США в Афганистане. Ту же самую ошибку допустил на Ближнем Востоке и Советский Союз, когда вкладывался в таких политиков, как Хафез Асад — тогдашний глава Минобороны Сирии, который в 1967 году заявлял, что они скинут евреев в море. Через пару лет он стал президентом Сирии пожизненным, после него президентом стал его сын.
И мы до сих пор продолжаем финансировать этот режим, жертвовать жизнями наших солдат! Совершенно не задумываясь, что такие союзники сирийского режима, как например, движение Хезболла еще в 1980-е годы, помимо прочих терактов, захватывало в заложники советских дипломатов! Один из этих заложников погиб — но, тем не менее, наши власти прекрасно общаются с такими террористическими движениями. Встречаются с ними, проводят официальные заседания с такими движениями, как ХАМАС, Хезболла и так далее!
И вот эта поддержка террористических группировок, того же Арафата, который начинал как лидер одной из террористических группировок, — это была одна из ошибок. Вот как США аукнулась поддержка моджахедов в Афганистане, и всему миру она аукнулась. Вот так же наша поддержка ближневосточных террористов аукается и нам, и другим странам до сих пор.
Можно еще вспомнить, например, как со второй половины 1960-х годов начали выходить пропагандистские фильмы против так называемого сионизма. Которые впрямую протягивали ниточку от черносотенного движения в Российской империи, от всех этих «Протоколов сионских мудрецов», дела Бейлиса и других. Которые апеллировали в советской действительности к тем же самым аргументам.
Я был в свое время поражен, когда увидел один из таких фильмов в интернете. Я посмотрел — а кто же его делал, кто же снимал по заказу советских властей? Так вот: это оказался один из главных документалистов Московской патриархии 1970-80-х гг [имеется в виду Борис Карпов (1936 — 1997)]. И кроме этого фильма, у него основные остальные работы связаны с восшествием на патриарший престол Пимена, с другими религиозными церемониями. Опора на такие крайние консервативные мракобесные течения со стороны государственных властей и легла в том числе в основу конфликта между СССР и Израилем, который существовал долгие годы.
Эта политика государственного антисемитизма стала одной из причин того, что еврейское население нашей страны — Российской империи, потом Советского Союза, теперь Российской Федерации — за XX век сократилось кардинально. Вместе со Второй мировой войной, когда гигантское количество евреев было уничтожено фашистами и их пособниками в Бабьем Яре и в других местах на территории бывшего Советского Союза. Но помимо этого тяжелейший удар был нанесен сначала погромами, потом политикой государственного антисемитизма, потом массовой эмиграцией людей от этой политики в Израиль и другие страны, за пределы Советского Союза. В конечном счете, в культурном смысле это — обеднение России.
В. Кара-Мурза-старший
― В эфире программа «Грани недели», в студии Владимир Кара-Мурза. Продолжаем наш выпуск. Напомню, что гость нашей студии — политик, театральный режиссер Александр Гнездилов.
Александр, в эти дни в 1932 году Сталин объявил «безбожную пятилетку», однако большевики так и не смогли искоренить религиозность русского народа. Почему?
А. Гнездилов
— Я бы немного не согласился с такой формулировкой вопроса. Потому что значительная часть большевиков, которая проводила эту политику государственного атеизма в 1920-30-40-е и последующие годы — она тоже была русской. Поэтому я бы не стал здесь говорить о русском народе в целом, так огульно.
Я бы сказал о том, почему сталинская политика, и вообще большевистская, коммунистическая политика не смогла уничтожить разнообразие мнений, в том числе религиозных взглядов русского народа. Потому что это в принципе невозможно. Потому что любая попытка силовым образом что-то стереть из народной памяти, из души людей, из их убеждений, из их верований, она имеет очень ограниченный эффект. И, как правило, она обязательно заканчивается провалом. Мы видим этому в истории гигантское количество примеров.
И поэтому та страшная трагедия, которой была так называемая «безбожная пятилетка»… Потому что можно как угодно относиться к религии, можно как угодно относиться к православию, можно как угодно относиться конкретно к Русской православной церкви, к Московской патриархии, но, например, уничтожение в 1935-1936 годах Храма Успения на Покровке — памятника барокко XVII века — это страшное преступление. То, что в Московском Кремле и в конце 1920-х, и в 1930-е годы уничтожались церковные памятники, в том числе старейшие сохранившиеся здания в Москве на тот момент, вообще старейшие сохранившиеся постройки в Москве — это, конечно, историческая и культурная трагедия.
И мы не должны забывать, что и во время так называемой «безбожной пятилетки», и после нее, продолжались массовые расправы над священниками. И сегодня те (в том числе, кстати, внутри Русской православной церкви), кто начинает выступать со сталинистских позиций, они просто плюют на могилы этих людей. По данным Патриархии, которые мне доводилось встречать, с 1937-го по 1941-й год было арестовано, репрессировано 175 тысяч священников. Из них 111 тысяч человек было расстреляно! Мы знаем расстрельные документы, когда с человеком расправлялись просто за то, что он носил крестик и открыто высказывал свои религиозные убеждения, не отрекался от православия!
И эта страшная трагедия все равно, как мы видим, ни к чему не привела. Изменился ветер, изменилось направление, и в результате верующие люди получили возможность открыто высказывать свои взгляды, открыто воцерковляться, участвовать в жизни церкви. Огромное количество людей присоединились к этому просто назывным порядком, в силу неких суеверий, обрядности и так далее. Теперь у нас по опросам порядка 60% называют себя православными. И хотя реально воцерковленными являются только несколько процентов населения, но, тем не менее, оказалось, что все эти запреты и кровь все равно в конечном счете ничего не решают.
И это, кстати, важный урок на будущее не только злостным атеистам, не только сторонникам государственного запрета религии. Но и их противникам с противоположной стороны. Попытки государственным путем, через государственное насилие, наказывать за такие эфемерные, не ощутимые, не доказуемые ни в одном независимом суде вещи, как оскорбление чувств верующих, попытки насаждать в государственных школах религиозные обучающие программы — это путь в тупик. Это все равно, в итоге, ничего не решает.
Мы можем посмотреть, какое место уделялось религии в образовательной системе Российской империи. И потом вот эти самые люди, которые учились в учебных заведениях империи — в школах, а кое-кто, как мы знаем, и в семинариях — они потом же и взрывали Храм Христа Спасителя! Они потом уничтожали храмы. Они потом убивали священников.
То есть, на самом деле, вопрос не в том, чтобы тупо, формально, через насилие, через обязаловку навязывать свою доктрину. А суть в том, чтобы привлекать к себе сердца и души. И только таким образом можно победить любую идеологию. Только таким образом можно победить своей идеологии. Только в ходе войны идей.
Идею невозможно победить штыками. И история 1930-х годов и дальнейших расправ над религией в Советском Союзе (и не только, как мы знаем, над религией!) — хорошее тому доказательство.
В. Кара-Мурза-старший
― Напомню, что гость нашей студии политик, театральный режиссер Александр Гнездилов. Александр, в эти дни в 1943 году Сталин распустил Третий Интернационал. Почему к тому времени отпала необходимость в этом штабе мировой революции?
А. Гнездилов
— Несколько причин, я думаю. Первая и самая очевидная: 1943-й год — это разгар Второй Мировой войны. И Советский Союз нуждается в союзниках. И эти союзники у него есть — это капиталистические страны. Это США, Великобритания. И Советскому Союзу нужно показать, что он отказывается от идеи мировой революции, от идеи экспорта коммунистических революций в другие страны. И в этом смысле закрытие Третьего Интернационала — это была такая важная символическая акция на время войны. Веротерпимости, идеологии терпимости, если можно так выразиться, между коммунизмом и капитализмом. Попытка хотя бы на время войны с нацизмом сосуществовать двум системам.
В то же самое время нужно, конечно, вспомнить, что, во-первых, Третий Интернационал был в значительной степени уже выхолощен еще в 1930-е годы сталинскими репрессиями. В то время бежавшие в Москву, или добровольно приехавшие лидеры коммунистических партий из разных стран мира в огромном количестве оказались репрессированы наряду со старыми большевиками. Они были просто Сталину не нужны. И это постигло руководство и Германской компартии, и Венгерской компартии, и Чехословацкой, Югославской, и Компартий Финляндии, Болгарии, Ирана, стран Прибалтики.
Там выживали отдельные люди, типа Димитрова, Куусинена, Вильгельма Пика — это были отдельные, специально выбранные Сталиным люди, самые конформные, самые послушные, самые трусливые. А те, кто принимал самое активное участие в революции 1917 года, в революционных событиях, например, в Германии в 1918 году, такие люди, как Бела Кун (участник гражданской войны в России, поднимавший восстание и в Венгрии) — такие люди с реальным боевым и политическим опытом, которые были скорее из поколения Сталина или в какой-то степени могли иметь собственное мнение, они старательно уничтожались.
Причину этого мы видим на примере Тито. Тито был как раз одним тех, на кого Сталин рассчитывал. А потом оказалось, что эта ставка ошибочна, и Тито есть собственное мнение. В результате, Югославия не стала таким сателлитом сталинского СССР, как другие захваченные после 1945 года страны Восточной Европы, где был фактически насильно установлен коммунистический строй.
И поэтому эти чистки уже в значительной степени выхолостили и обессмыслили Коминтерн и его работу. Это решение отвечало, кроме того, и самой сути сталинской политики. Которая (в отличие от Ленина и Троцкого), все больше переходила от логики перманентной революции, которая должна произойти во всех странах мира — к логике геополитического противостояния «империя Запада против империи Востока». Империей Востока должен был стать Советский Союз, которым Сталин пытался управлять методами восточного деспота. И в связи с этим коммунистический Интернационал, рассматривавшийся и позиционировавший себя, как глобальная всемирная коммунистическая партия, как единая коммунистическая партия для всего мира — был нужен все меньше и меньше. И поэтому собирался все реже. Если мы посмотрим на годовщину съездов, то мы увидим, что до 1922 года они собирались ежегодно. Потом 1924-й год — то есть перерыв в 23-м году. Потом 1928-й год — перерыв с 24-го по 28-й. Потом перерыв уже 7 лет — 1935-й год. И все, это последний съезд Третьего Интернационала.
Вот по всем этим причинам:
- личному настрою Сталина, которому не нужно было всемирное идеологическое движение, который привык действовать в таких привычных имперских рамках, есть одна империя, есть другая империя, есть их сателлиты, они борются между собой;
- в силу уничтожения значительной части актива третьего Интернационала вместе со старыми большевиками;
- и в силу необходимости в разгар войны символически пожертвовать этим Третьим Интернационалом. Притом, что фактически исполком Коминтерна был просто превращен в международный отдел ЦК КПСС. Пожертвовать символически, чтобы успокоить западных союзников. Чтобы больше не выходили от имени Третьего Коминтерна такие книги как, например, издававшаяся в конце 1920-х — начале 1930-х «Книга вооруженного восстания», фактически такой вполне себе справочник экстремиста, повстанца, террориста, это можно назвать как угодно.
По всем этим причинам перенести работу в подполье. Мы же знаем, что дальше эта работа продолжалась. Но она осуществлялась уже по линии КГБ, как «летчик Ли Си Цин» в Корее и во Вьетнаме, полускрытая военная и спецслужбистская помощь. А как политический проект свернуть это. Чтобы союзники в период войны меньше волновались. Чтобы скорее открыли 2-й фронт и продолжали помощь по ленд-лизу.
В. Кара-Мурза-старший
― Вы слушали программу «Грани недели» на волнах радиостанции «Эхо Москвы». В студии работал Владимир Кара-Мурза. Всего вам доброго.
