Российский авторитаризм: история болезни

«Периферийный авторитаризм» - новая книга Григория Явлинского, политика, экономиста, основателя партии «Яблоко» и одного из главных оппонентов российской власти, - когда-нибудь войдет не только в перечень обязательной литературы для студентов, изучающих постсоветскую историю России. Она войдет и в обязательный перечень для чтения всеми, кто захочет понять, почему результатом реформ 90-х годов, считавшихся демократическими, стало установление авторитарной власти.

Объяснение, данное Явлинским с почти математической точностью (по четкости формулировок это, наверное, лучшая из его книг), понравится далеко не всем.

Оно не понравится сторонникам «нового курса» российской власти, взятого ей в последние два года, когда агрессивное отрицание европейских ценностей, изоляция от окружающего мира, генерация все новых ограничений прав граждан, приравнивание оппозиционной деятельности к предательству и истерическое восхваление главы государства стали ключевыми чертами государственной политики.

Но оно не понравится и тем, кто верит в миф о том, что Борис Ельцин вел страну по верному пути, а потом пришел Владимир Путин и развернул ее в противоположную сторону. Потому, что Явлинский четко доказывает (он и раньше говорил об этом, только его редко слушали): путинский режим – продолжение ельцинского, а не его искажение. Точно так же, заметим, как сталинский режим был не «отступлением от ленинских норм» (как нас учили), а их развитием…

Книга Явлинского лишена пафоса: он выступает не как обвинитель, а как врач. Не просто ставящий неутешительный диагноз, а пишущий историю болезни. Указывающий ее причины и моменты, когда ее можно было вылечить. Предупреждающий, что болезнь зашла далеко, и исход может быть летальным – если срочно не начать серьезное лечение.

«Историю болезни» Явлинский начинает с разрушения упомянутого мифа о «рубеже столетий», как «переломном моменте», когда тенденция сворачивания конкуренции в экономике и политике, ограничения прав граждан, огосударствленности СМИ и деградации партийно-парламентской активности пришла на смену противоположной, якобы господствовавшей в предшествующее десятилетие. По его мнению, этот рубеж был не поворотным пунктом, а вступлением системы в стадию зрелости после того, как был сделан важнейший выбор за всю политическую историю 90-х годов – между политической системой конкурентного или авторитарного типа.

Он, по словам Явлинского, «определился при принятии Конституции РФ в октябре — декабре 1993 года, а затем окончательно утвердился в ходе президентских выборов 1996 года и следующего за ними периода». Потому что правящая команда, сформировавшаяся вокруг президента, «даже и решившись провести выборы, исходила из приемлемости только одного их исхода»: сохранения своей власти. А те, кто сегодня представляет 90-е годы как период расцвета демократии, склонны умалчивать о том, что «никто в тогдашней правящей команде не допускал и мысли о том, чтобы добровольно отдать власть альтернативной группе на основании получения ей большего числа голосов избирателей»…

Собственно, именно это – принципиальная установка на несменяемость власти, - и есть первый и главный признак авторитарной системы, отмечает Явлинский. Невозможность «снизу», мирным и законным путем обеспечить недобровольное отстранение от власти одной команды и замену ее другой. И даже получение оппозицией поддержки большинства голосов никогда не транслируется в официально признанное поражение правящей группы.

Что дало возможность реализовать именно такой сценарий? То, полагает Явлинский, что и правящая команда, и общество в целом «по умолчанию» считают естественной монополию власти на распределение всех основных ресурсов в государстве. А стремление создать реальное разделение властей воспринимается, как попытка ослабить власть и сделать ее беспомощной. Явлинский напоминает: нынешнее унизительное положение парламента во многом является следствием кампании по дискредитации законодательной власти в 90-е годы. Когда журналисты, считавшие себя сторонниками «демократического выбора», с упоением изображали Верховный Совет, а затем Госдуму тяжелыми и бесполезными оковами, висевшими на «богатыре» Ельцине и якобы мешавшими ему осуществлять необходимые стране социально-экономические реформы…

Вывод Явлинского, - «все разговоры об «украденной» в 2000-е годы демократии лишаются смысла», - безжалостен, но точен. А отличие Системы 90-х годов от Системы нулевых и десятых, по его словам – лишь в том, что в 90-е у власти и около нее были люди, «более близкие либеральной части советской интеллигенции, нежели команда, пришедшая им на смену в 2000-е годы». В остальном же 90-е годы были «не более чем ранней, незрелой стадией авторитаризма, который приобрел законченные формы за прошедшие тринадцать — четырнадцать лет нынешнего столетия».

Явлинский отмечает три источника авторитарной системы. Это слияние власти и собственности: гиперинфляция 1992 года — криминальная приватизация (залоговые аукционы) 1995 — 1997 гг. — фальсификация выборов и подчинение СМИ 1996 — 1998 гг. Это большевистские методы проведения реформ «цель оправдывает средства». И это отказ от переосмысления советского периода, государственной оценки сталинизма и большевизма, что стало фундаментом кризиса самоидентификации и привело к потере жизненных ориентиров.

Добавим к перечисленному начало раздачи государственных должностей на «кормление» в обмен на личное служение. И стремление «привязать патриотические чувства к идее служения лично главе государства» (привычка путать Отечество с Его Превосходительством). И создание института «преемничества», когда Ельцин публично объявил кандидата на свою должность от правящей группы и наделил его всеми имеющимися в ее распоряжении ресурсами и возможностями.

Последнее означало окончательное закрепление второго главного признака авторитарной системы — передачи власти в режиме личного наследования без публичной состязательности. И, что печально, - это происходило с одобрения, по крайней мере молчаливого, всего общества, которое стало «воспринимать как данность, что правящая группа не будет ставить свою власть и свою судьбу в зависимость от реальных результатов неконтролируемого народного волеизъявления». То есть, не отдаст власть по такому ничтожному поводу, как выборы…

В итоге к концу 90-х годов людей охватило глубокое разочарование, растерянность и чувство, что их жестоко обманули. И именно в этих условиях появился Владимир Путин. И если, констатирует Явлинский, в 90-е годы система прошла первую развилку — между конкурентной и авторитарной моделью — и сделала выбор в пользу второй, то в начале 2000-х оказалась пройденной и вторая: между авторитаризмом модернизационного типа, и авторитарной властью консервативно-застойного типа.

Пересказывать дальше анализ Явлинского – значит, отнимать у читателя удовольствие. Процитируем только заголовки, говорящие сами за себя: «Выборы без выбора», «Административная рента», «Коррупция как система», «Внешний мир как противник», «От периферийного авторитаризма к авторитаризму провинциальному».

И вывод: два десятилетия после краха советской системы привели нашу страну к политической системе, основанной на монопольной несменяемой власти одной группы высшей бюрократии.

Системе, исключающей замену правящей группы без одновременного слома системы и глубокого политического кризиса. Системе, работающей на свое воспроизводство и исключающей возможность естественной эволюции или самореформирования. Системе, основу которой составляет распределение административной ренты и которая заинтересована в сохранении экономических и социальных условий, позволяющих эту ренту сохранять и извлекать. Системе, в которой можно выражать оппозиционные настроения лишь в ограниченных по своему потенциалу «маргинальных» (по мнению властей) информационных ресурсах, а любые не санкционированные и не контролируемые властью политические амбиции отдельных лиц или групп не могут быть подкреплены адекватным финансированием, по крайней мере, в легальных формах.

А еще - системе, где поддержка власти провозглашается гражданским долгом всего народа, а отказ в поддержке и, тем более, бунт против власти становится свидетельством непринадлежности ее противников к народу. Ведь из эфиров в последние годы стало исчезать даже критическое упоминание о наличии иных, помимо официальной, точек зрения. А если оно и присутствует, то неизменно сопровождается замечанием о наличии в стране «пятой колонны», работающей на зарубежные интересы.

И еще одна чрезвычайно опасная черта российского авторитаризма периода после «крымской кампании», когда уже «сам принцип политического плюрализма был поставлен под сомнение, а грань между оппозиционной и «подрывной» политической деятельностью была затерта до состояния неразличимости». Частью официальной идеологии стало отрицание ценностей демократии и прав человека, которые приписываются «враждебному Западу», а потому ограничения этих прав становятся не нарушением норм человеческого общежития, а «естественным правом государства на защиту своей безопасности и самобытности, якобы вытекающей из национальных традиций и ценностей»…

То, что происходит, Явлинский называет жестким словом «демодернизация». Ведущая в тупик. К архаике, необратимому отставанию от развитых стран, деградации и распаду.

Конечно, отмечает он, «ничего необратимого пока не произошло, но дорожный каток, если его уже разогнали, остановить довольно трудно, особенно если водитель не собирается это делать и, напротив, испытывает восторг от того, как окружающие в ужасе разбегаются, боясь оказаться на пути его движения». Но каток, по словам Явлинского, предназначен лишь для того, чтобы закатывать все в асфальт. Для гонок на скорость и на выживаемость он абсолютно непригоден…

«Периферийный авторитаризм» - новая книга Григория Явлинского, политика, экономиста, основателя партии «Яблоко» и одного из главных оппонентов российской власти, - когда-нибудь войдет не только в перечень обязательной литературы для студентов, изучающих постсоветскую историю России. Она войдет и в обязательный перечень для чтения всеми, кто захочет понять, почему результатом реформ 90-х годов, считавшихся демократическими, стало установление авторитарной власти.

Итак, диагноз поставлен, история болезни описана – но как ее лечить?

Явлинский не предлагает чудодейственного рецепта – оставляя открытым ответ на вопрос о том, есть ли выход из «сегодняшнего трагического фарса в сторону модернизации и развития».

Но в одном он уверен: долг всех здоровых политических сил в стране — попытаться разработать и предложить «реалистичную альтернативу, план выхода из нынешнего кризиса и, если нужно, навязать его напуганной и дезориентированной российской политической элите».

Появится ли этот план и будет ли он успешен – зависит в том числе и от того, какой отклик найдут в обществе исследования и идеи Григория Явлинского.

Сокращенная версия на сайте "Новой газеты"

***

28 ноября Григорий Явлинский представит свои новые книги на ярмарке интеллектуальной литературы Non/fiction. Презентация пройдет в пресс-центре ЦДХ (Москва, Крымский вал, 10). Начало в 14:00.