13 августа Верховный суд России отказал группе граждан России в требованиях о признании незаконным указа президента России № 273 от 28 мая 2015 года «О внесении изменений в перечень сведений, отнесенных к государственной тайне, утвержденный указом президента РФ от 30 ноября 1995 г. № 1203», которым к государственной тайне были отнесены сведения, раскрывающие потери личного состава в мирное время в период проведения специальных операций.
Представители президента сообщили суду, что президент имеет право отнести к числу сведений, составляющих государственную тайну, любую информацию, которую сочтет нужным. Суд с этим подходом, не вдаваясь в детали, согласился. Решение суда ещё не вступило в силу и будет обжаловано. Возможно, процесс дойдет и до Конституционного суда России. Но процесс ликвидации ценности человеческой жизни в России этим президентским указом доведен до той черты, за которой жизнь человека, одевшего погоны, становится по существу вещной собственностью государства. Общество практически утратило возможность защитить жизни людей, стоящих на его защите.
Если бы указ президента РФ о засекречивании боевых потерь армии в мирное время действовал в 2000 году, на знаменитом «Куполе» перед входом в 104-й полк 76-й дивизии не могли быть выложены имена и подписи погибших.
Если бы этот президентский указ действовал 15 лет назад, то страна ничего не узнала бы о гибели экипажа атомной подводной лодки «Курск». В дни, когда вся живая Россия вспоминает эту общенациональную трагедию, нужно понять: будь этот указ принят в конце минувшего столетия, то мы, возможно, до сих пор ничего не знали бы. Помните, как сутки напролет страна сидела перед телевизором и молилась: выживите! Лодка «Курск» утонула. Людей не спасли. Полной правды о гибели «Курска» нет до сих пор. Но память – есть. В том числе о том, кто как себя тогда вел, кто что говорил, кто как врал и кто кого защищал.
Если бы этот президентский указ действовал 15 с небольшим лет назад, то в марте 2000 года Россия и Псков не узнали бы ничего о гибели в Чечне солдат и офицеров 6-й и 5-й рот 104-го полка 76-й десантно-штурмовой дивизии. И газета «Новости Пскова» не смогла бы 14 марта 2000 года на первой полосе напечатать список из ставших тогда известными от самих военнослужащих дивизии 83 имен. И тысячи людей не пришли бы в тот же день, 14 марта, на похороны псковских десантников. И на знаменитом «Куполе» перед входом в 104-й полк не могли быть выложены имена и подписи погибших.
А до этого – не стала бы известной обществу правда о гибели там же, в Чечне, псковского спецназа.
Год назад на территории Украины стали погибать российские военнослужащие. Они оказались там без объявления войны, но для войны. С помощью вооруженных сил руководство России попыталось решить сугубо политические задачи.
Задачи не решены до сих пор. Война продолжается. За это время погибли тысячи людей. Часть из них навсегда осталась в Украине, их тела уничтожили, не привозя в Россию. На похоронах тех, чьи останки привезли, по всей России побывали десятки тысяч людей – родные, друзья, знакомые.
Война продолжается. Люди продолжают гибнуть. Идут похороны. Теперь получается, что все присутствующие на похоронах, даже дети, – тоже носители государственной тайны.
Правда о происходящем с российскими военнослужащими на территории Украины, начиная с августа 2014 года, вышла в свет в многочисленных СМИ, в Интернете, она гулким скорбным шагом идет по всей стране. Там, куда эта правда пришла, люди начинают иначе воспринимать происходящее. И в России, и в мире. Таких людей становится всё больше.
Ложь терпит поражение в борьбе с правдой. Всегда. Везде.
Чтобы попытаться создать территорию исключения из этих «всегда» и «везде», Владимир Путин подписал свой указ о засекречивании потерь армии в мирное время 28 мая 2015 года. Коротко этот указ можно назвать указом против правды о войне. Подписание этого указа – это документальное подтверждение того, что российские военнослужащие принимают личное участие в боевых действиях на территории Украины. Ведут войну. Убивают. Погибают.
Масштаб потерь и масштаб информации об этих потерях превысил к маю 2015 года некую критическую для высших российских властей величину. Правда нашла себе многочисленные тропинки к людям. Эти тропинки и решили перекрыть президентским указом.
Много нового мы узнали в Верховном суде. Узнали, что формальным инициатором отнесения боевых потерь армии в мирное время к сведениям, составляющим государственную тайну, стал тишайший председатель правительства России Дмитрий Медведев, нам предъявили его письмо от 15 мая 2015 года.
Мы получили также постыдный документ, названный «экспертным заключением аппарата правительства РФ», от той же даты на проект указа, в котором треть текста занимают согласующие подписи глав всех министерств и ведомств России, а само «заключение» укладывается в несколько строк, при этом тот самый «10-й пункт» о засекречивании потерь личного состава не упомянут ни разу. То есть установленная Федеральным законом «О государственной тайне» процедура отнесения сведения к государственной тайне грубо нарушена. В завершение «заключения» следует вывод: «Предлагается представить проект указа по данному вопросу на рассмотрение президенту Российской Федерации». Представили.
Права и свободы граждан России, в том числе предоставленное Конституцией право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом, не могут быть ограничены ничем, кроме федерального закона. Авторов указа это не смутило.
В статье 5 Федерального закона «О государственной тайне» вообще нет правового понятия «потери личного состава», а расширять перечень сведений, которые могут быть отнесены к государственной тайне, указом президента невозможно. Авторов указа это не остановило.
Перечень сведений, составляющих государственную тайну, определяется и расширяется только федеральным законом, никак не указом президента. Для авторов указа это не важно.
При этом засекречивание осуществляется в соответствии с тремя принципами: законности, обоснованности и своевременности. О соблюдении установленных Федеральным законом принципов думать не стали.
Понятие «специальные операции» федеральными законами России не установлено и не разъяснено. Для авторов это не стало препятствием.
Право военнослужащего открыто воевать, честно погибнуть и быть открыто похороненным теперь в законодательстве России фактически отсутствует.
Представители президента ссылались на то, что принявший на себя обязанности военнослужащего гражданин добровольно ограничивает себя в правах. Теперь к этим «добровольным ограничениям прав» в России отнесено право на честную смерть и гласную память.
Мы полагаем, что Конституция России такого не позволяет.
Но Верховный суд решил, что президент может себе это позволить.
Мы потребовали у суда назначить судебную экспертизу последствий применения этого указа президента. Суд отказал. Я попросил судью объявить в заседании перерыв на неделю и дать заявителям возможность самим представить экспертизу, подготовленную специалистами в области права. Суд отказал.
Основным представителем президента в суде (их было 5 человек, все – из Министерства обороны РФ) стала Наталья Елина, директор департамента претензионной и судебно-правовой работы Министерства обороны. Она, бесспорно, никогда не отправляла людей на войну, на смерть. Но защищала право президента засекретить информацию о потерях личного состава армии в мирное время так, как будто защищала право Министерства обороны распоряжаться принадлежащим ему имуществом.
С принятием указа президента России от 28 мая 2015 года и решением Верховного суда России от 13 августа 2015 года человек в военной форме в России окончательно стал материальной собственностью государства, не обладающей никакими гражданскими правами.
Государство этим президентским указом присвоило себе право на жизнь военнослужащего и на его смерть, отняв у тех, кто уже погиб, и у тех, кто ещё жив, право на память общества.
Советский Союз так далеко не заходил. Войну в Афганистане называли «выполнением интернационального долга», погибших хоронили без широкого привлечения внимания (об этом было даже специальное решение Политбюро ЦК КПСС), но о месте и причинах гибели военнослужащих-«афганцев» народ знал. Об этом писали даже в советской прессе.
Военные действия российских войск в Чечне назвали «восстановлением конституционного порядка» и показывали по телевизору.
Назвать военные действия с участием российских военнослужащих в Украине «выполнением интернационального долга» и «восстановлением конституционного порядка» не получается даже у российской государственной пропаганды.
Попытка закрыть указом президента дорогу правды к народу об утратах народа вызвана одним: эта война полностью незаконна и беззаконна. Все погибшие на этой войне – жертвы тех, кто её начал. Все выжившие участники этой войны – свидетели военного и государственного преступления. Рано или поздно оценку этому преступлению, его организаторам и исполнителям даст суд.
В том числе – Верховный суд России.
