Сегодня нужно обсуждать не ошибки приватизации девяностых, а исправлять главное ее негативное последствие – чрезмерное влияние на власть крупного бизнеса. Не важно, частного, как при Ельцине, или государственного, как при Путине.
Залоговые аукционы середины 90-х годов не были только лишь ошибкой или злым умыслом. Как и вся программа крупной приватизации в России, они явились экономической основой социальной революции. Исправить «несправедливость» в рамках сегодняшнего порядка невозможно никакими законными методами, его может изменить только новая революция, способная провести национализацию крупной собственности в России, тотальное разрушение существующего сегодня порядка. Однако в этом случае лекарство будет хуже болезни. Остается сложный путь постепенного социального реформирования.
«Странные люди, – посмеиваясь, говорил мне в 1996 году о депутатах Госдумы, противниках приватизации, один из представителей компании, получившей собственность в ходе «залоговых аукционов». – Чтобы они здесь ни приняли, никто полученную собственность обратно не вернет, за нее заплачены огромные деньги». Не только в этих словах, но и в том, как они были сказаны, чувствовалась бульдожья хватка того самого капиталиста Карла Маркса, который при 100% прибыли «попирает все человеческие законы», а «при 300% нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы». Поэтому вопрос о «легитимности приватизации» неотделим от вопроса о легитимности установленного в России политико-экономического строя.
Это один и тот же вопрос. Но, между прочим, что такое эта часто упоминаемая к месту и не к месту «легитимность»? Если общество подчиняется существующему правительству, признает установленные правила игры, то значит, правительство легитимно. Вне зависимости от различных мнений на его счет, о том, например, как оно было избрано или насколько оно коррумпировано. Пусть говорят, лишь бы подчинялись. Властно, следовательно, легитимно.
Сегодняшняя российская власть устами премьера Владимира Путина говорит: «Мы должны прямо сказать, что существующее в обществе отношение к предпринимателям, к институту частной собственности коренится… и в том, что происходило в 90-е годы. Мы с вами много говорили на этот счет, когда бизнес нередко сводился к простому дележу государственного пирога». Предлагается и инструмент: «Это должен быть либо разовый взнос, либо еще что-то». А вывод таков: «…нам, конечно, и вот эту страницу тоже надо перевернуть. Есть мнение и на экспертном уровне, и с Григорием Алексеевичем Явлинским говорил на этот счет. Вот здесь он прав, я с ним согласен».
Странно, однако, было бы полагать, что в условиях сегодняшнего господства бизнес-чиновничества «разовый взнос либо еще что-то» приведет к чему-то иному, кроме как к дополнительным взяткам правительству за то, чтобы взнос был не слишком большим, а также к растворению полученных денег в транжирных недрах федерального бюджета. Разве экспроприация целой нефтяной компании ЮКОС, то самое «еще что-то», «перевернула страницу» и изменила «отношение к институту частной собственности» в России? Разве только подтвердила прудоновское «собственность – это кража». Тех, кто сильнее, у тех, кто слабее.
Все-таки у Явлинского компенсационный налог на участников залоговых аукционов – лишь одна из мер по демонтажу олигархического капитализма и его замены современным государством для большинства. Это попытка предложить новый социальный порядок, где экономическая и политическая власть большого бизнеса ограничена, а не просто «заплати и спи спокойно».
Кроме того, существуют, по-видимому, развилки, к которым по прошествии времени уже невозможно вернуться. Самим ходом вещей новый порядок устанавливается и показывает свою состоятельность. К системе крупной частной собственности в России это относится в полной мере. Гражданское общество проиграло ей в 90-е годы, продолжает проигрывать сегодня. Никакое отступное здесь не поможет. В этом смысле прав один из участников залоговых аукционов 90-х,шестикратный орденоносец Русской православной церкви Владимир Потанин: «…нельзя превратить несправедливое в справедливое, заплатив деньги». Мысль, между прочим, верная не только для «залоговых аукционов», но и в отношении и самого бизнесмена, и щедрой на награды церкви.
Дело поэтому в изменении правил игры между крупным бизнесом и обществом. И решающее сражение должно происходить вовсе не за устало обсуждаемую идею «разового взноса», а за то, какую политику должна проводить государственная власть, в пользу каких интересов она должны быть направлена, т. е. за саму политическую власть. Этот вопрос пока еще не стал основным для отношений политической оппозиции и власти. В том числе и потому, что часть политической оппозиции – это если не прямые представители, то, по крайней мере, бессознательные выразители интересов крупного бизнеса против бизнес-чиновничества.
Ни для кого в современных российских условиях установление либеральной демократии не принесет столько преимуществ, сколько для крупного бизнеса. Потому что при формальном равенстве побеждать будет тот, у кого больше ресурсов, лучше организация. Цель крупного бизнеса в России вовсе не демократия для всех, а освобождение от власти бизнес-чиновничества, избавление от своего конкурента. Это все та же демократия для избранных. Как только это случится, начнется эра коррумпированной либеральной политики без разбора политических партий.
В том, разумеется, случае, если гражданское общество не способно будет создать свои политические силы и привести своих представителей к власти. Но если подобное случится, то новые власти должны будут проводить политику, стимулирующую создание независимых профсоюзов, способствующих перераспределению прибылей в пользу работников. Они должны будут проводить политику, направленную на изъятие справедливой природной ренты в интересах общества. Это должна быть политика последовательной социальной реформы, социального государства, в котором большой бизнес занимает ограниченное положение с точки зрения влияния на политическую власть.
Проблема залоговых аукционов и в целом приватизации 90-х уже не проблема, это далекое прошлое, с которым ничего невозможно сделать. Из вопроса реальной политики тема откочевала в историю. Реальная политическая проблема – то, что есть сегодня, тот мир с перекошенной в пользу крупного бизнеса властью, который был создан теми далекими событиями. Эту проблему и следует решать, оставив прошлое историкам и мемуаристам.
