Тезис о том, что в России недостаточно демократии в либеральных политических кругах, является чем-то само собой очевидным. Но главная проблема другая – в отсутствии аристократизма, элитарности, в смешении жанров, лиц и институтов.
Все подчиняется какому-то единому стандарту, основанному на власти денег. На этот алтарь сносятся научная добросовестность, таланты журналистов, политические репутации. И когда восходит на политическом небосклоне какой-нибудь денежный мешок, значительная часть политического сообщества начинает в волнении дрожать крылышками в надежде, что осядет на них золотая пыльца.
Собственно, в этом и заключалось главное содержание «феномена Прохорова» и других подобных явлений больших денег в российскую политику. Поэтому общая картина рисована одной краской с разными оттенками – вместо свободно цветущей сложности равнение на плебейство в худшем смысле этого слова.
За исключением отдельных ярких лиц и разрозненных экспертных организаций, серьезно изучающих феномен власти, институт политической культуры отсутствует. Вместо него колышется субстанция, в которой вчерашний эксперт легко переходит в ипостась пропагандиста той или иной политической партии, а затем, не отряхнув испачканных перьев, вновь рисует себя как добропорядочного представителя сообщества, для которого главный интерес – истина. Как бы после пьянки галстук на несвежей рубашке поправил, протер очки платком, пригладил пятерней взъерошенные волосы, да и пошел обратно в приличное общество.
Примеры многочисленны. Можно, например, с серьезным видом сегодня представлять публике шлаки и выхлопные газы бюрократической системы в виде так называемой «Справедливой России» как оппозицию этой самой системе, обвесив этот пропагандный тезис событиями и фамилиями. Так, что напоминает он какой-то странный античный трофей. То есть продать публике под видом экспертизы и независимой оценки свою политическую ангажированность, а назавтра вернуться к написанию экспертных статей о региональных и прочих выборах. Причем в том же издании, на соседней странице.
Другое похожее низкопробное установление для оруэлловских пролов – политические ток-шоу на телевидении. Это и не журналистика, и не беседа экспертов, и не спор политиков и экспертов, а нечто глянцевое, бессмысленное, с заранее заданным результатом и неизменными хлопками аудитории в студии.
Варианты могут быть разными – гламурная тетка-мышь и путинский журналист обсуждают что-то «нереально политическое», плотный стриженый мужичок с ухватками героя уголовной Одессы из сериала «Ликвидация» ведет почти пацанский разговор, ведущий с глазами пьяной селедки «судит сам», заранее разделив приглашенных на плохих и хороших. Или, например, бьется в истериках «как ведьмак на шабаше» то ли режиссер из театральной самодеятельности, то ли политолог, то ли обломок советского прошлого на «процессе» с накрученными через call-центры голосованиями.
Чему эти передачи способны научить? Дело даже не в том, что там солируют «специалисты по всем вопросам», а значит, ни в чем не специалисты. Дело в том, что даже интересные ученые, попадая в этот формат, вынуждены плыть в жидкой безбрежной каше политической попсы.
И что же в таком случае получается? Пример какой свободы может явить «элита» демократическим низам? Никакой. Это совершенно одно и то же – верх и низ создан из единого демократического материала, в котором как раз недостатка нет. Проблема в его избытке, в том, что этот материал все знает, во все готов вмешаться и все устроить наилучшим образом. И то, что он устроил это, видно на примере России – здесь чернь царит везде и во всем, здесь реализован идеал охлократии.
На днях на канале «Культура» философ Федор Гиренок в связи с работами Георгия Федотова говорил, что свобода не может быть всеобщей, она всегда частная, всегда для немногих. Это мысль, во всяком случае, интересная и в своей актуальности совершенно противная тому радикальному российскому демосу, который считает себя свободным только лишь в силу своей фронды.
Но даже если и считать, что свобода – привилегия немногих, что она элитарна, аристократична, то она должна себя активно утверждать в противостоянии демосу, «грубо прущему», словно аристофановские кентавры. Этого в России, к сожалению, не так много, как нужно. И поэтому главная задача политических перемен в России – умаление плебейства народа и плоть от плоти его, власти, утверждение образцов культуры и сложности. От демократии к свободе.
