Все погибли. Следствие закрыто. Виновных нет. Единственный иск из Страсбургского суда отозван заявителем, отцом погибшего офицера, после того, как представлявшего его интересы адвоката под угрозой ареста выдавили из страны. Памятники установлены. Правда неизвестна. Ничего не изменилось.
День Военно-морского флота. Экипаж «Курска» на последнем параде перед выходом на учения. Август 2000 г.
В России 2000 год отмечен тремя общенациональными событиями. Самая массовая гибель военнослужащих на Второй чеченской войне, унесшая жизни 84 псковских десантников [ 1 ]. Начало первого президентского срока Владимира Путина [ 2 ]. Гибель экипажа атомной подводной лодки «Курск» [ 3 ].
И гибель 6-й роты в Аргунском ущелье, и катастрофа «Курска» в Баренцевом море – события одного ряда, представляющего истинное положение дел в отношениях народа и власти в нашей стране. Это – не сугубо военные эпизоды. Это – ключевые ситуации общественной истории России.
Именно трагедии как ничто другое выделяют в обществе и государстве наиболее характерные черты. Они похожи на рентген, от которого нельзя спрятаться. Маскировка абсолютно невозможна. Это тот самый случай, когда точная документальная правда неизвестна, но суть этой правды понимают все. Даже те, кто ее отрицает.
Эти ситуации показали стране зарождающуюся систему отношений нового правителя с народом.
И если 29 февраля – 1 марта 2000 года, когда на высоте 776,0 погибали десантники 6-й роты, Владимир Путин был еще и. о. президента, кандидатом в президенты, скованным предвыборной ситуацией, то в августе 2000 года он – полномочный президент, глава государства и Верховный главнокомандующий. Он мог принимать все решения. Собственно, он их и принял.
В этих решениях отразилось всё будущее «путинское» десятилетие [ 4 ].
Дело не только в том, что правда осталась неизвестна. При расследовании такого рода трагедий в любой стране расследование чрезвычайно проблемно технически, и страницы многих следственных томов остаются предметом жесткой дискуссии и для общества, и для специалистов на долгие годы.
Проблема в том, что в России открытой дискуссии о причинах этих трагедий как факта общенациональной общественной жизни нет. Эта дискуссия не только не приветствуется, она по умолчанию осуждается. Она признается угрозой для государственной власти, она блокируется правоохранительной и судебной системой, она не воспринимается как безусловный долг перед погибшими.
«С закрытыми глазами сидели, ждали и молили Бога, чтобы все прошло нормально»
Атомная подводная лодка «Курск» затонула в Баренцевом море, в 175 км (по прямой) от Североморска, (69°40?00? с. ш. 37°35?00? в. д. / 69.666667° с. ш. 37.583333° в. д. (G)) на глубине 108 метров в результате катастрофы, произошедшей 12 августа 2000 года.
Записка Дмитрия Колесникова, капитан-лейтенанта с подводной лодки «Курск». По официальным данным, в 11 часов 28 минут 26 секунд по московскому времени произошел взрыв торпеды 65-76А («Кит») в торпедном аппарате № 4, повлекший за собой детонацию торпед, находившихся в первом отсеке лодки.
Все 118 членов экипажа погибли.
По плану учений «Курск» должен был в 9:40 начать подготовку, а с 11:40 до 13:40 осуществить учебную атаку авианесущей группы кораблей. Последние записи в бортовых журналах лодки помечены 11 часами 15 минутами 12 августа 2000 года.
На борту лодки были 24 крылатые ракеты П-700 «Гранит» и 24 торпеды. Необходимо было произвести пуск крылатой ракеты и торпедную стрельбу по учебной цели. Всплытие и выход на связь с отчётом планировался на 13, либо на 15 часов.
В официальном отчёте (около 2000 страниц), опубликованном в 2002 году генеральным прокурором Владимиром Устиновым, сделан вывод о том, что гибель «Курска» была вызвана учебной торпедой, которая взорвалась в торпедном отсеке.
Торпеды на пероксиде водорода не используются в большинстве флотов мира уже больше 50 лет именно из соображений безопасности и надёжности, на «Курске» же такие торпеды были — модель 65-76 «Кит», разработанная в 1976 году. Эти торпеды более дёшевы, чем торпеды с дорогими серебряно-цинковыми аккумуляторами. Вскоре после расследования катастрофы «Курска» торпеда на пероксиде водорода, которую в целях экономии пытались вернуть на флот, была окончательно снята с вооружения.
Есть и другие версии катастрофы, о которых можно сказать, что все они (где-то в меньшей, а где-то в большей степени, чем официальная) не могут быть ни полностью подтверждены, ни полностью опровергнуты.
Их необходимо перечислить.
Существует версия Валерия Рязанцева [ 5 ], входившего в правительственную комиссию по расследованию причин и обстоятельств катастрофы АПЛ «Курск». По мнению Рязанцева, причиной первого взрыва стала так называемая «толстая» торпеда 65-76 ПВ [ 6 ], пополненная необезжиренным воздухом высокого давления 11 августа 2000 года.
До 12 августа обезжиренный воздух не мог попасть в резервуар окислителя, так как практическая торпеда была на стеллаже, запирающий воздушный клапан на ней закрыт, а на воздушном курковом кране установлены предохранительные устройства. Неконтролируемая реакция разложения перекиси водорода началась после загрузки торпеды в торпедный аппарат.
Из-за недостатка конструкции подлодок этого класса, экипаж для предотвращения повышения давления в 1-м отсеке при залповой стрельбе торпедами оставляет открытыми захлопки системы общесудовой вентиляции, в результате чего ударная волна от взрыва торпеды 65-76 ПВ попала во 2-й отсек и весь личный состав командного отсека получил тяжелые контузии и оказался в неработоспособном состоянии.
Второй взрыв, по версии Валерия Рязанцева, произошёл из-за столкновения АПЛ с грунтом, а не в результате объемного пожара в первом отсеке — АПЛ К-141 «Курск», с заполненным водой первым отсеком, на скорости около 3 узлов, с дифферентом на нос 40-42 градуса на глубине 108 метров столкнулась с грунтом. Торпедные аппараты № 1, 3, 5 и 6 с боевыми торпедами, снаряженными взрывателями, смялись и разрушились, что стало причиной взрыва боевых торпед.
Еще один из членов государственной комиссии, который принимал подлодку «Курск» от завода-изготовителя, капитан первого ранга Михаил Волженский, считает, что торпеду в аппарате могло заклинить из-за сильного механического удара по корпусу лодки. Волженский полагает, что наиболее вероятной причиной катастрофы было столкновение с иностранной подводной лодкой. По его мнению, «скользящий удар рулевого пера (горизонтальных рулей) мог привести к сильной деформации торпедных аппаратов „Курска“».
Действительно, обе практические торпеды: УСЭТ-80 и 65-76, как правило, заряжают в правые торпедные аппараты (ТА). При столкновении под острым курсовым углом с иностранной АПЛ первым был бы смят как раз правый внешний торпедный аппарат калибра 650 мм, в котором и лежала практическая торпеда 65-76. При скорости относительного встречного сближения подлодок около 20 узлов (10 м/сек.), этот торпедный аппарат был смят вместе с торпедой за одну секунду. За эту секунду почти мгновенно в замкнутом объёме соединились весь запас топлива (керосин) и окислителя (перекись водорода), что привело к их взрывному воспламенению, усиленному взрывом порохового ускорителя, установленного в хвостовой части торпеды.
Давление корпуса иностранной АПЛ от головы торпеды к её хвостовой части направило этот взрыв (эквивалентный взрыву 150 кг тротила, как зафиксировала норвежская сейсмическая станция) на заднюю крышку торпедного аппарата, которая была вырвана, и форс огня ударил в первый отсек, что мгновенно привело к пожару.
Бывший командующий Северным флотом, в состав которого входил «Курск», адмирал Вячеслав Попов высказал уверенность в подобной версии. По его словам, неустановленная подводная лодка неумышленно ударила «в самое уязвимое место этого проекта подводной лодки», в результате чего та, потеряв плавучесть, с большой скоростью и дифферентом ударилась о грунт, где и произошел взрыв боезапаса торпед.
8 сентября 2000 г. в газете Berliner Zeitung появилась статья с версией о том, что «Курск» был потоплен случайным попаданием ракеты П-700, снабженной новой боеголовкой, предназначенной для поражения подводных целей, запущенной с крейсера «Петр Великий».
Но на вооружении российских вооруженных сил нет «ныряющей» модификации ПКР П-700. Более обоснованной выглядит другая версия — «Курск», находящийся в надводном положении, мог быть поражен неразорвавшейся/без боезаряда ракетой П-700, запущенной с «Петра Великого» или пущенной самой лодкой и вернувшейся в результате сбоя назад. Проникающая боевая часть ракеты поразила субмарину в район правого борта, после чего от продолжающего работу двигателя воспламенились остатки топлива ракеты. Начавшийся пожар заставил детонировать торпеды, вызвав серию взрывов.
Несмотря на то, что участвовавшие в учениях корабли Северного флота, в том числе «Петр Великий», зафиксировали 12 августа сильнейший подводный взрыв, кораблям было приказано покинуть район учений, а командующий Северным Флотом Вячеслав Попов улетел в штаб, где сообщил журналистам, что учения прошли успешно.
Все версии этой трагедии могли иметь место.
Общее в них одно: положение дел на российском флоте смертельно опасно и для жизни военных, и для безопасности страны.
Несколько дней назад «Новая газета» опубликовала важное косвенное документальное свидетельство трагедии: письмо старшего лейтенанта Андрея Панарина маме, Лидии Михайловне Панариной:
«Мы выгружали боевые ракеты, чтобы потом ими стрелять по мишеням. Стрельба будет на приз главкома. До 26 июня возились… То ракета неисправна, то комплекс сломался или опять какая-нибудь «залипуха»… Доходило до того, что с закрытыми глазами включали комплекс, нажимали кучу кнопок и тумблеров, садились в кресла, ноги на приборы (выше человека) и с закрытыми глазами сидели, ждали и молили Бога, чтобы все прошло нормально. И, наконец, все проходит нормально. Остается нажать кнопку «залп», чтобы проверить, отойдет ли борт-разъем, и, когда все проходит замечательно, бегали по посту, как малые дети, кричали «ура»… Были моменты усталости, сидел в контейнере под ракетой, присоединял кабель и кричал… И вот 9 августа мы опять уходим в море и должны прийти 14 августа. А меня как самого единственного инженера группы управления БЧ-2 на все три экипажа, самого подготовленного, кидают из одного экипажа в другой, чтобы сходить с ними в море, сдать задачу… Если бы не эти моря, мама, ты давно бы приехала ко мне. Я не знаю, когда будет у меня время, чтобы ты могла приехать. Вот и все новости. Всем привет! До свидания!
Старший лейтенант Панарин. 07.08.00».
«Она утонула»
Спасательные работы силами Северного флота начались только на следующий день и были в итоге полностью безуспешными. Применялись подводные аппараты (автономные снаряды) АС-15, АС-32, АС-34 и АС-36. Все попытки присоса к комингс-площадке лодки оказались неудачными, поскольку резиновое противошумное покрытие неправильно покрывало комингс-площадку люка и мешало стыковке.
Только после этого в ситуации полного банкротства спасательной операции и нарастающего общественного возмущения Россия приняла международную помощь. 20 августа к работам присоединилось норвежское судно «Seaway Eagle», водолазы с которого смогли вскрыть кормовой аварийно-спасательный люк АПЛ уже на следующий день.
Но было уже поздно.
Два дня спустя после катастрофы, 14 августа, по указанию Владимира Путина для расследования причин гибели АПЛ «Курск» была создана правительственная комиссия во главе с заместителем председателя правительства РФ Ильей Клебановым.
Сам Владимир Путин прервал отпуск, который он проводил в Сочи, только через пять дней после трагедии, — 17 августа 2000 года.
В соответствии с указом президента РФ от 26.08.2000 № 1578 все находившиеся на борту «Курска» были посмертно награждены орденом Мужества, а командиру корабля Геннадию Лячину было присвоено звание Героя России.
8 сентября 2000 года, менее чем через месяц после гибели «Курска», на вопрос знаменитого американского тележурналиста Ларри Кинга о том, что произошло с подлодкой «Курск», Путин ответил: «Она утонула».
Ответил с улыбкой.
Это высказывание стало одной из его «фирменных» фраз, обозначивших путинский стиль отношения к народу, к происходящему в стране.
А журналист российского государственного телеканала, когда брал интервью у Путина после трагедии «Курска», начал со слов: «Я видел все эти дни, как вы переживаете, как вам тяжело». И – ни слова о мучениях погибших, о страданиях родных.
Общественное возмущение реакцией властей на катастрофу «Курска» было самым сильным с момента избрания Путина президентом.
28 августа 2000 года в эфире ОРТ вышла программа Сергея Доренко с резкой критикой поведения Путина в связи с гибелью АПРК «Курск». Этот эфир, приведший Путина в состояние ярости, в каком-то смысле форсировано решил судьбу российской прессы: она была признана одной из основных угроз новому политическому режиму. Начался насильственный административный передел собственности в сфере СМИ.
Резкая общественная реакция на катастрофу «Курска» и действия властей, лично Владимира Путина в этой ситуации чрезвычайно ускорили все процессы политического «закручивания гаек» в стране.
«Будем надеяться, что хоть кто-нибудь прочитает»
Памятник морякам-подводникам, погибшим в мирное время. Мурманск. Памятник включает в себя часть рубки АПЛ К-141 «Курск».
В 2000 году было проведено несколько обследований затонувшей подводной лодки: в конце сентября – детальное обследование с помощью глубоководных обитаемых аппаратов «Мир-1» и «Мир-2» с научно-исследовательского судна «Академик Мстислав Келдыш», в октябре-ноябре — необитаемыми подводными аппаратами и водолазами норвежской компании Halliburton AS с судна Regalia.
Открывшаяся картина катастрофы была чудовищна.
Первый взрыв вызвал интенсивный пожар в первом отсеке лодки, ударная волна прошла во второй отсек. По трубопроводам вентиляции запах гари был заброшен в другие отсеки.
Вторым взрывом была срезана переборка между первым и вторым отсеками, которая, двигаясь как поршень, сминала оборудование и 22-милиметровые настилы, срезала вварыши в прочный корпус. После подъёма переборка первого/второго отсеков была обнаружена на месте переборки второго/третьего отсеков.
Вторая ударная волна была остановлена лишь кормовой переборкой 5-бис отсека. Переборка была выгнута дугой, но выдержала.
Следствием было установлено, что в день аварии была отключена аппаратура магнитофонной записи «Снегирь», записывающая переговоры по громкой связи, соответствующий тумблер находился в положении «выключено». По регламенту во время подготовки учебной атаки аппаратура «Снегирь» должна быть включена.
Также выяснилось, что на атомоходе не была включена сигнализация аварийного буя и несколько лет была отключена система аварийного выброса антенны. С аварийного буя не было снято заводское крепёжное устройство, которое не позволило бую всплыть.
Россия подписала контракт на подъём затонувшей лодки с голландской фирмой Mammoet Transport BV.
8 октября 2001 года операция по подъему лодки была завершена.
Перед подъёмом под водой был полностью отрезан первый отсек, в котором произошёл взрыв, и затем там же, на дне, взорван. Таким образом, было уничтожено ключевое вещественное доказательство.
При осмотре лодки были обнаружены журналы центрального атомного поста, черновой вахтенный журнал, вахтенные журналы управления левого и правого борта АПЛ. Записи об аварийной обстановке или нештатной ситуации в них отсутствовали. Также были обнаружены три предсмертные записки подводников.
Самая известная из них, о многом сказавшая обществу, - записка капитан-лейтенанта Дмитрия Колесникова.
«Здесь темно писать, но
наощупь попробую.
Шансов похоже нет % - 10-20
Будем надеяться,
что хоть кто-нибудь прочитает
Здесь список л/с отсеков, которые
находятся в 9-м и будут
пытаться выйти».
Позже, когда стало ясно, что выйти точно не получится и люди блокированы в лодке насмерть, на том же листочке он написал:
«Всем привет, отчаиваться
не надо.
Колесников».
К 20 марта 2002 года удалось обнаружить и опознать тела 115 из 118 погибших подводников.
По официальному заключению криминалистической медицинской экспертизы, 23 подводника, выжившие после двух взрывов и находившиеся в 9-м отсеке, погибли от острого отравления окисью углерода в течение 7-8 часов после катастрофы. Эта оценка используется для оправдания заявлений властей, что технических шансов на спасение экипажа практически не было.
С этими оценками не согласился адвокат Борис Кузнецов, который в 2002—2005 гг. представлял интересы потерпевших по уголовному делу «О гибели АПРК «Курск» и членов его экипажа».
Именно благодаря усилиям Бориса Кузнецова стало документально известно о стуках SOS, которые фиксировались на аудионосители и 13 августа, и 14 августа 2000 года во время поисковой операции затонувшего «Курска».
Представители военного командования в то время врали, что все члены экипажа погибли в первые минуты аварии. Следствие защищало позицию военных: 23 подводника в 9-м отсеке прожили примерно 4,5—8 часов (то есть до 20 часов вечера 12 августа 2000-го) и, значит, спасти их было невозможно, даже если бы спасали. Стуки SOS — да, были, но стучали не на «Курске», а с «подводной части надводного корабля, неустановленного следствием».
На этой вызывающе фальшивой ноте следствие по делу о гибели «Курска» и экипажа было закрыто.
Борис Кузнецов подверг резкой публичной критике результаты официального расследования обстоятельств катастрофы, в том числе в книге «Она утонула. Правда о „Курске“, которую скрыл генпрокурор Устинов».
Кузнецов заявлял, что если бы российские власти сразу же обратилась за иностранной помощью, «то удалось спасти тех 23 моряков, которые находились в девятом отсеке и жили более двух с половиной суток» (напомним, что, по официальным данным, моряки были живы лишь в течение нескольких часов). В то же время Кузнецов согласился с выводами государственного расследования о том, что на лодке произошёл взрыв торпед и отверг версию о её столкновении с американской субмариной.
По одному из самых страшных предположений, российской власти изначально не нужны были живые свидетели этой трагедии изнутри подводной лодки.
Если бы кто-то выжил, врать было бы практически невозможно. И многое бы открылось.
Когда все российские механизмы правосудия были исчерпаны, Борис Кузнецов подготовил и отправил по делу «Курска» жалобу в Страсбургский суд. Заявителем по этой жалобе был отец капитан-лейтенанта Дмитрия Колесникова — Роман Дмитриевич Колесников.
Появилась надежда, что правда будет установлена.
Однако Борису Кузнецову не дали не только работать, но и жить в России. В 2007 году он был вынужден бежать за границу от преследований ФСБ, которая инициировала возбуждение против него уголовного дела.
Созданное вокруг Кузнецова «Братство 9-го отсека» (53 родственника погибших подводников, интересы которых он представлял) распалось. Ни один российский адвокат не осмелился предложить им свою помощь и свои услуги.
«Безысходность нашей системы»
В мае 2009 года Роман Колесников отказался от своей жалобы в Страсбургский суд. Отказался в тот момент, когда ему позвонили из Страсбурга и сказали, что жалоба принята к рассмотрению.
В недавнем коротком разговоре с корреспондентом «Новой газеты» Еленой Милашиной измотанный ветеран флота так объяснил свое действия:
«…Я сказал, что не юрист, без Кузнецова не могу, у меня нет достаточных средств, я за границей ни разу не был… Ни здоровья, ни финансов у меня нет. Ну вы же видите обстановку?..
…Первый звонок был предварительный, когда я сказал, чтобы закрывали дело. Второй звонок был окончательный. Меня спросили: «Мы вас правильно поняли?» Да. Сказали, что дело закрыто и спросили, нужны ли мне какие-то подтверждающие бумаги. Я сказал, что мне ничего не нужно.
…С этим враньем, с коррупцией, с воровством у нас никто не борется, хотя президент и премьер-министр делают очень красивые заявления.
А я вот сейчас пойду и буду с этим бороться. Чтобы на меня пальцем показали, мол, нашелся Дон Кихот? Конечно, все понимают, что это было вранье, что не спасали, что на флоте все давно было продано и разбазарено… И это все расписано в уголовном деле. И при этом принимается решение: дело закрыть.
Причина — безысходность нашей системы.
С другой стороны, Путин мог бы сделать так, чтобы состоялся суд и был бы объективный разбор. Тот факт, что ему врали, когда докладывали, что там всех спасают, и он все это дело выслушивал, и верил, и в Сочи оставался… Ему так докладывали. Но к развалу флота отношения не имел! И он мог бы в начале своей президентской карьеры разобраться в деле «Курска». Но он принял другое решение. У него, видимо, были совсем другие планы относительно будущего России и своего личного будущего».
Августы стали политическим проклятием правления Владимира Путина.
В каком-то смысле это символично – именно в августе 1999 года (9 августа) Борис Ельцин назначил Владимира Путина премьер-министром России, своим преемником.
«Курск» погиб в первом российском катастрофичном августе при президенте Путине.
Все характерные черты российской власти, высвеченные гибелью «Курска», проявились в последующих трагедиях путинского правления.
Черта первая. ЛОЖЬ.
Событие сначала пытаются замолчать, потом – приуменьшить, в итоге – переписать.
Свободные граждане и свободные средства массовой информации, которые способны искать, находить и публиковать правду, смертельно опасны для этой власти. Они – ее враги.
Черта вторая. ЦИНИЗМ.
Пресловутые «интересы государства», «интересы державы» ставятся выше интересов потерпевших. Российская власть не желает принимать помощь со стороны. Российская власть не ставит в центр своего внимания личные трагедии граждан. Поведением российской власти руководят соображения т. н. «государственного престижа».
Черта третья. ТРУСОСТЬ.
Российская власть опасается любых предположений о своей некомпетентности, о своих ошибках, о своем бездействии. Она закрыта для критики. Она готова признавать виновными кого угодно, но не себя.
Российская власть не готова к покаянию. Она не в состоянии принять на себя не только юридическую, но – в первую очередь – моральную ответственность за происходящее. Она царствует и правит в грехе гордыни.
Черта четвертая. ПОДКУП.
Российская власть считает, что материальные компенсации пострадавшим являются залогом их дальнейшего молчания и политической лояльности государству. Российская власть научилась разделять семьи погибших по материальному признаку, внося в их ряды раскол масштабами компенсационных выплат и льгот. Герои России и кавалеры Ордена Мужества. Матери и отцы. Вдовы и дети. Им выдаются под роспись разные «доли платы за несчастье» в расчете на то, что материальное превысит моральное, и борьба за шанс на полученное ценой смерти родного человека благополучие окажется для покалеченных горем людей важнее борьбы за шанс на знание правды. Российская власть провоцирует у родных погибших предательство памяти.
Черта пятая. НЕПРАВОСУДИЕ.
До сих пор в России не состоялось НИ ОДНОГО судебного процесса по итогам общенациональных трагедий, в котором бы объективно и беспристрастно были бы установлены все обстоятельства дела и виновные лица.
Более того, и следствие, и суды чрезвычайно организованно и жестко «держат оборону» государства от граждан, фактически препятствуют установлению истины. Суды вместо своей единственной функции – правосудия – исполняют совершенно другую: охранительную по отношении к публичной власти. Охранительную от народа.
В итоге власть – всегда права, народ – всегда жертва.
Всё это российское общество могло видеть в трагедии «Курска».
Это никогда уже невозможно забыть, как практически любой разговор в те черные дни позднего лета в любом помещении у вновь входящего человека с душой и сердцем начинался со слов: «Что там?». И все сразу понимали, о чем речь. Телевизоры во многих домах не выключались круглосуточно.
Люди дни и ночи жили молитвой, что хотя бы кого-то спасут. С леденящим ужасом пытались представить себе, ЧТО ТАМ СЕЙЧАС. Жили надеждой на то, что власть найдет в себе зерна гуманизма и окажется способной на сострадание и покаяние.
Не нашла. Оказалась неспособна.
Потому что – не хотела, не считала нужным.
Уважение к народу и сострадание его мучениям предполагает служение и подчинение народу.
Но подчиняться народу российские слуги народные категорически не намерены.
Это было очевидно уже в августе 2000 года.
С тех пор всё стало только хуже.
Власть, задавившая все политически значимые в масштабах страны средства массовой информации, научилась маскировать свои ложь, цинизм, трусость.
Она научилась делать пиар на общенациональных трагедиях, регулярно подбрасывая обществу имитации своего сострадания и действия.
Многие потребители телевизионного яда этим имитациям всё еще верят.
Но чем чаще эти имитации выдаются обществу, тем острее чувствуется их фальшь, их гнилой запах.
У трагедий есть только одна общественная миссия – предупреждать об опасности и предотвращать последующие трагедии. Трагедии, кроме того, могут делать общество более зрелым – если это общество существует.
Задачи цивилизованных публичных властей в ситуации трагедий – это помощь людям, поиск правды и уроки на будущее. Других задач нет.
Результаты катастрофы «Курска» – не первой в российской истории – показывают, что помощь людям становится предметом манипуляций, правда российскому государству не нужна, а уроки на будущее оно извлекать не желает. Потому что честный урок – это часть правды.
+ + +
Думая о неискупленных жертвах «Курска» и мучаясь воспоминаниями августа 2000 года, невозможно не думать о стране в целом.
«Что случилось с подводной лодкой «Курск»? – «Она утонула».
А что происходит с Россией?
Она тонет в бездне лжи, цинизма и трусости.
Огромная страна неотвратимо идет по пути «Курска» и пока власть такова, какова она есть сегодня, Россия с этого пути не свернет.
Потому что эти капитаны не знают другой дороги.
Число жертв на этом пути огромно. Но ни одна из этих жертв не заставила власти сменить курс. Они уже не воспринимают сигналы тревоги. Они слепы и глухи.
Окончательной катастрофы еще не произошло, хотя она, возможно, уже близка. Просчитать ее невозможно: еще за минуту до беды никто не знает, что будет через считанные секунды.
Но взрыва еще не произошло.
Не у всех отравлено и отключено сознание.
Народ хочет и способен жить иначе.
Остановите «Курск»!
Лев ШЛОСБЕРГ
1 См: Л. Шлосберг. С высоты // «ПГ», № 7 (478) от 24 февраля – 2 марта 2010 г.; Редакция. Восемьдесят четыре // «ПГ», № 7 (478) от 24 февраля – 2 марта 2010 г.
2 См.: Л. Шлосберг. Минус десять // № 30 (451) от 11-16 августа 2009 г.
3 См.: В. Алёшин. Трагедия в Баренцевом море // «ПГ», № 1 (1) от 17-23 августа 2000 г.; Е. Мартынова. Виктор Ковалев: «Они не застрелятся от позора» // «ПГ», № 2 (2) от 24-30 августа 2000 г.; Л. Шлосберг. Год после «Курска» // «ПГ», № 31 (51) от 9-15 августа 2001 г.
4 См.: Л. Шлосберг. Минус десять // № 30 (451) от 11-16 августа 2009 г.
5 Вице-адмирал Валерий Рязанцев, опытнейший торпедист, прослужил 25 лет на различных типах атомных подводных лодок Тихоокеанского флота, заместитель командующего ТОФ, в 2001 году – заместитель начальника Главного штаба ВМФ России по боевой подготовке. Входил в правительственную комиссию по расследованию причин и обстоятельств катастрофы АПЛ «Курск», которую возглавлял И. Клебанов.
6 Практическая (учебная) торпеда 65-76 ПВ представляет собой точную копию боевой торпеды 65-76А, за исключением одной особенности: в практической торпеде нет взрывчатого вещества и взрывателей. Однако энергокомпоненты на практической торпеде идентичны боевой.
