9 ноября на российских онлайн-платформах начался показ сериала режиссера Жоры Крыжовникова «Слово пацана. Кровь на асфальте». Он рассказывает о том, как молодежные группировки Казани в конце 1980-х делили город на районы и устраивали массовые побоища, которые иногда заканчивались смертью их участников. Одним из первых советских журналистов, кто решил выяснить причины появления «казанского феномена» молодежных банд, был Юрий Щекочихин – будущий член «Яблока» и один из лучших журналистов-расследователей 1990-х-начала 2000-х годов. Сегодня мы публикуем его статью «Экстремальная модель. Встреча под стенограмму», которая вышла в 1988 году в «Литературной газете» и была посвящена всплеску подростковой преступности:
Юрий Щекочихин
В ряде городов страны разгорается война молодежных группировок. В редакции собрались ученые и практики, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Казань, Казань, Казань, Казань...
Никогда раньше так часто, как сейчас, не обращались к событиям, происходящим в столице Татарии. Уже не проходит недели, чтобы где-нибудь не появлялись сообщения о непрекращающихся там столкновениях молодежных группировок. «Советская Россия», «Комсомольская правда», «Огонёк», «Московские новости»... Центральное телевидение, местная и московская кинохроника... И разговоры, разговоры. И каждое сообщение — как с поля боя.
Незадолго до нашей встречи в редакции я позвонил в «Комсомолец Татарии», чтобы узнать у коллег последние новости. Корреспондент Светлана Бесчетнова продиктовала:
«Парень провожал любимую девушку домой. Когда он возвращался обратно, то был атакован группировкой, «курирующей» эту улицу. Парень погиб, не приходя в сознание. Другой случай. Две группировки выясняли отношения, поочередно делая набеги на территорию друг друга. Под руку попался глухонемой мальчик. Исход встречи — трагический. А несколько недель назад в Кировском районе подростки убили милиционера. Примеры можно приводить, еще и еще. Но казанцы, увы, к подобному уже успели привыкнуть. Шокировало же общественность города следующее. «Гопники» (так еще называют членов группировки) объявили о своем намерении контролировать жизнь города. С этой целью они заключили временное перемирие. Был провозглашен так называемый месячник любви — жестокое развлечение молодежи под лозунгом «Сделаем Казань городом без девочек». Улицы вечерами пустели. В школах, даже в младших классах, учителя настойчиво рекомендовали встречать своих дочерей после школы. Это было весной. Милиция активизировала работу (были подключены подразделения из других районов республики). И надо отдать ей должное: относительный порядок в городе удалось сохранить. По крайней мере (по словам работников милиции), число случаев изнасилований не превысило «среднестатистические показатели». Но, несмотря на предупредительные меры, обстановка может накалиться в любой момент».
Сообщение нашего коллеги носит — и это естественно — эмоциональную окраску. А вот сухая сводка Прокуратуры СССР:
«В 1986-1987 годах в Казани совершено 181 групповое нарушение общественного порядка, в том числе — 51 групповая драка, в которой участвовали свыше 900 человек. Шесть человек погибли, 73 — госпитализированы с серьезными травмами, 193 получили телесные повреждения. С осени прошлого года обстановка резко обострилась. В драках стали использоваться ножи, тяжёлые металлические шары, обрезки арматуры, кастеты, самодельные взрывные устройства. В результате уже за четыре месяца этого года в драках погибли шесть молодых людей, то есть столько же, сколько за два предыдущих года».
Да... С какой же такой цепи сорвалась казанская молодежь? И куда она мчится? В чем же разгадка «казанского феномена» (цитирую одного московского коллегу)? Увы, наверное, в том же, в чем разгадка остальных «феноменов».
Другой приволжский город. Сообщение в «ЛГ» корреспондента «Ульяновского комсомольца» В. Марцинкевича:
«За три последних года в уличных драках в Ульяновске погибли три подростка. Последний случай — 14 октября прошлого года, когда в парке «Молодежный» выстрелом из обреза был смертельно ранен 17-летний Олег В. Еще двое ребят получили разной тяжести ранения. Если учесть, что за неделю до этого происшествия по городу из конца в конец прокатилась волна подростков, вооруженных палками, цепями, кастетами и избивавших всех на своем пути, то на октябрь, прошлого года, несомненно, приходится пик напряженности в молодежной среде Ульяновска. Сейчас обстановка в городе в целом нормализовалась (что будет осенью — не знаю!), но тем не менее в городе активно действуют 27 молодежных группировок, 4-5 из них носят ярко выраженный агрессивный характер. Группировки называют себя: «Хлебники», «Гуроны», «Орлы», «Офицеры», «Серые волки», «Сараи», «Пентагон» и т.п. Последнее крупное столкновение между группировками произошло 1-2 мая этого года в том же парке «Молодежный». Две группировки в борьбе за влияние развязали драку, было взорвано самодельное устройство, один подросток ранен. В милицию было доставлено 27 ребят».
И еще одна тревожная точка Поволжья — столица Марийской АССР Йошкар-Ола. Корреспондент газеты «Молодой коммунист» Д. Давыдов рассказал, что происходит там:
«Хроника наиболее крупных столкновений молодежи за этот год. 8 марта в Доме культуры имени 30-летия Победы на дискотеке началась драка между подростками I, II и III микрорайонов («миражка») и микрорайоном Самбатхей. В течение нескольких минут беспорядки были устранены, изъято 16 армейских ремней. 14 марта произошла крупная драка между теми же микрорайонами. Постовые милиционеры вынуждены были произвести предупредительный выстрел в воздух. Изъято 40 ремней и цепей. 27 марта. В драке приняли участке до двухсот подростков. 29 мая, праздник Дня города. Около ста человек из «миражки» собралось у драматического театра. В 20 часов 40 минут подошла другая группа подростков — из микрорайонов Самбатхей, Семеновки, Ремзавода. Сотрудникам РОВД удалось предотвратить столкновение. Несмотря на то, что в массовых драках идут в ход палки, цепи, армейские ремни, телесные повреждения у кого-либо официально не зарегистрированы, так как из-за боязни мести потерпевшие никогда не называют имен тех, кто их избил. Местом драки обычно является центр города. Поступают сигналы о том, что среди подростков идет сбор денег «на тюрьму», то есть на финансовую поддержку осужденных приятелей».
Что же такое случилось в городах Поволжья? Не объяснишь же все происшествия загадочном влиянием великой русской реки?.. Но, к примеру, город Воркута к Волге не близок. А там — то же самое, что и в Казани, Ульяновске, Йошкар-Оле.
В газете «Молодежь Севера» (орган Коми обкома ВЛКСМ) я прочитал очень обстоятельное исследование воркутинской ситуации корреспондента газеты И. Иванова. Несколько выдержек из статьи:
«13 декабря, 19 часов. В районе ДК железнодорожников нарядами милиции пресечена драка между молодежью города и поселка Северный. Участвовали около 200 человек. При появлении милицейских машин не разбегались (как бывало раньше), при задержании зачинщиков вырывали их из рук милиции. Затем организованной стенкой пошли на милицию...».
Проблема драк среди воркутинской молодежи выплеснулась за пределы Воркуты, брызги разлетелись по всей стране: двухлетней давности турне двух с половиной сотен юных воркутинцев по городам России (Воркута — Сыктывкар — Москва — Тула — Сочи — Рига — Ленинград) по сию пору памятно многим.
Еще один адрес, далекий и от Волги, и от Воркуты: Джезказган Казахская ССР. Здесь 20 апреля этого года произошла драка с применением огнестрельного оружия. В результате пять подростков получили ранения. И еще адрес: Тамбовская область, Моршанск. В начале нынешнего лета подростки совершили нападение на райотдел милиции. И еще адреса: Дзержинск Горьковской области, Ленинск-Кузнецкий Кемеровской области, Комсомольск-на-Амуре Хабаровского края...
И, наконец, Москва. Здесь, в десяти минутах езды от здания нашей редакции, на Арбате, столкнулись две группировки подростков — московская и подмосковная. Вмешательство милиции привело к тому, что враждующие группировки, соединившись, блокировали 5-е отделение милиции, куда было доставлено несколько юных хулиганов. На разгон толпы были брошены курсанты высшей школы милиции. Лишь в пятом часу утра удалось навести порядок.
Вот такова карта (вероятнее всего, очень неполная, приблизительная) молодежных происшествий в стране. И потому Казань — город, который сейчас на устах у всех, — никакой не «феномен». К нему благодаря многочисленным выступлениям печати просто больше, чем к какому-либо другому городу, привлечено внимание общественности. Но явление, с которым мы столкнулись сегодня, куда шире узких региональных рамок (это просто наша старая привычка успокаивать себя тем, что самое плохое — «где-то там, от нас далеко»). Казань же — наиболее изученная экстремальная модель явления, с которым столкнулось сегодня общество. О сути явления и наш разговор, который ведут, собравшись в редакции, ученые и практики, исследовавшие казанскую ситуацию именно в качестве модели.
Почему так далеко зашло развитие событий? Ведь не первый месяц и уже не первый год тревожат сообщения о драках молодежных группировок!
Кадр из документального фильма «А у вас во дворе?», Казанская студия кинохроники, 1987 год
Государственный советник юстиции третьего класса, начальник отдела по надзору за исполнением законов о несовершеннолетних Прокуратуры СССР Г.Ф. Полозов считает основной причиной запоздалой общественной реакции то, что эти драки посчитали за обычные «мальчишеские шалости»:
— Почему, допустим, казанские власти прошляпили ситуацию? Да потому, что приняли драки, кровавые драки, подчеркиваю, за эдакую молодецкую забаву, которой будто бы издавна «славилась» Русь. Подумаешь, подрались! Сегодня подрались, завтра помирятся! Кто знает, что придет в голову этим мальчишкам?..
То есть, — уточняю я, — драки списывались на подростковую стихию, с которой и бороться как-то неловко? Точно так же, допустим, как воевать с морем? Где оно сегодня выплеснется, кто знает?.. Хорошо организованные группировки приняли за стайки «трудных подростков», шастающих от нечего делать по вечерним бульварам.
О системе их организации рассказывает кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института международного рабочего движения АН СССР К.Г. Мяло, которая провела в Казани серию исследований:
— Три-четыре дома образуют «коробку» — аналог ушедших в прошлое дворов; «коробки» соединяются в «кусты», а уже «кусты из коробок» становятся теми «Офицерами», «Пентагоном», «Серыми волками», то есть молодежной организацией, которая имеет свою подконтрольную территорию, жесткую структуру и общего лидера или группу лидеров.
Спрашиваю, каков возраст ребят, входящих в группировки? К.Г. Мяло отмечает тревожную тенденцию расширения возрастных границ:
— Обычно в такие подростковые команды входили, как правило, ребята с четырнадцати до восемнадцати лет. Сегодня же нижняя граница становится всё ниже и ниже: не знаю, как малыши из детского сада, но дети с семи-, восьмилетнего возраста — те уже точно попадают под влияние группировки, образуя (по казанскому сленгу) «шелуху», «скорлупу», «горох». Но и верхняя возрастная граница — та тоже увеличивается.
Раньше, вспомним, возлагались надежды на армию: мол, вернется домой и поумнеет. Сегодня же, судя по Казани, молодой человек, вернувшийся из армии, вновь включается в жизнь группировки. Он уже может жениться, у него могут появиться дети, но, если к нему придут и скажут: «Ты нам нужен!» — он пойдет «на дело». Потому сейчас и тридцатипятилетний, состоящий в группировке, — никакая не аномалия. То есть группировка — это та организация, в которую человек вступает на всю жизнь. Подобная новая тенденция мне кажется наиболее опасной сегодня. Но группировки расширяются не только за счет «шелухи» и послеармейской молодежи (в Казани, по данным К.Г. Мяло, ежегодный прирост составляет две-три тысячи человек). Увеличивается и, так сказать, территориальный контроль. Вот мнение доцента Академии МВД СССР майора милиции Е.Г. Бааля:
— Раньше подросток, не входящий в группировку, мог чувствовать себя в безопасности если и не в своей «коробке», то в школе или ПТУ. Сегодня же наметилась новая тенденция — группировка берет под контроль и находящиеся на территории все молодежные социальные институты: школы, ПТУ, техникумы. Жестокая жизнь улицы продолжается уже в стенах учебного заведения.
Спрашиваю: а если подросток откажется быть «контролируемым»?
— У него лишь два выхода, — считает Е.Г. Бааль. — Или войти в группировку, или быть готовым к тому, что его затерроризируют сверстники.
И рассказывает о казанском девятикласснике, которому за отказ примкнуть к группировке пришлось пройти через серию унижений: каждый член группировки (а их было больше сотни) наносил ему удары, то есть он прошел «сквозь строи» (вспомним примеры из книжек!). Девятиклассник, надо отдать ему должное, все эти испытания вынес. Но типичным такой случай признать нельзя.
— Есть, правда, еще один способ, чтобы тебя оставили в покое.
— Какой? — спрашиваю у Е.Г. Бааля.
— Откупиться, купить себе свободу.
— И сколько стоит свобода подростка?
— Средняя сумма — 250 рублей. Для пятнадцати- или шестнадцатилетнего человека сумма, согласитесь, немалая.
Стоп! То есть сегодняшние «шалости» осовременены деньгами? Не подошли ли мы к самому главному в нашем разговоре —к финансовой основе группировок?
О.Ф. Гурованов, преподаватель Всесоюзной заочной школы МВД СССР, изучив ценностные категории, существующие в группировках, считает, что не последнее место занимает умение делать деньги. Потому-то и ребята с низов иерархической лестницы начинают, чтобы завоевать вес в глазах лидеров, совершать имущественные преступления: кражи, разбои, рэкет и т.д. Но основной денежный фонд составляют другие деньги.
Поборы! — считает К.Г Мяло. — В Казани, допустим, они начинаются с малышей: по 20-30 копеек с носа, суммы всё возрастают и возрастают с переходом в следующую возрастную
группу. Деньги идут на помощь тем, кто попал в «зону», то есть на «общак», как они говорят; кто оказался раненым в схватках... Сейчас всё больше и больше приобретают популярность целевые сборы на похороны.
Е.Г. Бааль добавляет:
— Серьезно о сборах денег начали говорить после нескольких похорон подростков, погибших в схватках. Похороны эти обычно очень пышные, с множеством венков, огромная толпа ребят... На одни из последних похорон подъехал на новенькой «Ладе» лидер группировки и на глазах у всех передал матери убитого подростка толстый пакет с деньгами. Это получилось очень эффектно: вот, смотрите, мы думаем о вас при жизни, мы не забудем вас и после смерти.
По мнению К.Г. Мяло, в Казани сумма поборов достигает в среднем миллион рублей в год (!). Не потому ли каждая группировка заинтересована в том, чтобы расширить контролируемый район? Не здесь ли искать причины непрекращающихся драк за сферы влияния?
— Если проследить движение этих денег, — говорит К.Г. Мяло, — то убеждена: мы увидим, что большая их часть оседает в руках лидеров группировок. Ведь большинство лидеров живут явно не по средствам. И потому чем мощнее группировка, тем вольготнее живется лидерам.
Г.Ф. Полозов добавляет, что, по данным Прокуратуры СССР, казанские лидеры — в значительной степени уголовные элементы и уж никак не подростки. Подростки же для них — лишь бойцы, которых они используют для достижения своих целей.
— То есть, — предполагаю я, — возможны и такие ситуации, когда подростки из разных группировок дерутся, а сами лидеры группировок в это время сидят вместе за столом?
О.Ф. Гурованов убежден, что так чаще всего и происходит:
— Драки — это уровень «шелухи» или шестнадцатилетних «суперов» или восемнадцатилетних «молодых». Лидеры не дерутся! Потому-то мы всё чаще и чаще сталкиваемся не со стихийными, а с назначенными драками. Лидеры должны постоянно
держать в напряжении своих подчиненных... И часто бывает так, что ребята и сами не знают, ради чего их послали «под ружье». Они дерутся, не догадываясь, что своей победой принесут лидеру материальные блага: чем большая территория завоевана, тем больше дань.
С ним согласен и Е.Г. Бааль:
— Вовсе исключать стихийность в драках нельзя: кто-то кому-то не понравился, кто-то на кого-то не так посмотрел. Возраст-то горячий, взрывной. Но наши исследования показывают, что казанские драки (напоминаю, Казань — это лишь модель, ситуация в других горячих точках аналогична!) происходят направленно, с заранее назначенным сроком и местом действия. Не следует упускать из виду, что часть группировок все-таки вооружена. У них даже есть свои склады, куда члены группировок приносят оружие, кирпичи, железные прутья или куски арматуры...
«А у вас во дворе?», документальный фильм Казанской студии кинохроники о молодежных группировках, 1987 год
То есть группировку никак нельзя назвать стайкой «трудных подростков». Так кто же они? Давайте подведем первые итоги. Вот мнение кандидата юридических наук (Институт проблем укрепления законности и правопорядка Прокуратуры СССР) Е.Н. Савинковой:
— Группировки, о которых мы сегодня говорим, — явление принципиально нового характера. Во-первых, их нельзя сравнивать с досуговыми объединениями по интересам.
— С «неформалами»? — уточняю я.
— К «неформалам» это явление не имеет никакого отношения!
Я специально попросил Елену Николаевну уточнить, называть или не называть «неформалами» всевозможных «серых волков». Ведь именно на подростков-«неформалов» — металлистов, панков, хиппи, фанатов — было обращено общественное внимание, вокруг них роились споры и домыслы, на них было нацелено пристальное внимание милиции, которая именно на длинноволосых или ярко разукрашенных подростках оттачивала свое умение бороться с так называемыми «нештатными общественными ситуациями». И что же? В то же самое время формировались, сплавлялись, развивались объединения совсем другого типа. Те, кто уже сегодня стал серьезным общественным явлением, те, кто представляет опасность для общественного порядка несравнимо большую, чем подростки с колокольчиками на штанах.
— Группировки, — подчеркивает Е.Н. Савинкова, — это действительно организации. У них есть устойчивая структура, постоянно воспроизводящиеся отношения, жесткая система
подчинения. Цели группировкам задаются верхним иерархическим слоем, который в подавляющем большинстве — и здесь я согласна с Г.Ф. Полозовым — состоит из уголовных элементов.
То есть ребята стали игрушкой в чьих-то умелых руках? Так что же за общественные процессы породили новое явление в молодежной среде? Кому они сегодня выгодны? Кто заказывает музыку?
Нас, признаюсь, удивил вывод К.Г. Мяло: Молодежная группировка — это типично средневековая общественная структура. — И пояснила: — Мы привыкли рассматривать всё, что происходит у нас в стране, как нечто исключительное и только нам присущее. А мне бы хотелось обратиться к аналогиям прошлого, к тому, что уже неоднократно наблюдалось в истории.
— Не слишком ли мы далеко отошли от предмета разговора? — прерывает К.Г. Мяло один из участников нашей встречи.
— Но давайте разберемся! Ведь все эти молодежные группировки — это не демократические структуры. Даже в названиях их есть тяготение к звериному, к животному! Сама структура группировок глубоко архаична: власть в них идет только сверху вниз, но никоим образом не снизу вверх! Есть те, кто собирает дань, есть те, кто дань платит.
— Группировки, — обращает нас к опыту прошлого и Е.Г. Бааль, — это феномен воинствующей улицы, который наблюдался у нас в двадцатые годы, да и потом, в периоды сильных общественных сдвигов, периодически напоминал о себе отдельными всплесками вандализма, жестокости, тяжкими преступлениями в ряде городов нашей страны.
Но О.Ф. Гурованов, исследуя ценностные категории, принятые в группировках, пришел к неожиданному, как он сам признался, выводу:
— Эти ценности: и культ жестокости (ребята даже после того, как убьют человека, не скрывают этого факта, а, напротив, хвастаются перед сверстниками!), и культ силы, и престиж «зоны», и, как я уже говорил, умение делать деньги нечестным, так сказать, путем — всё это я сравнил с ценностями, существующими в уголовно-преступном мире.
— Ну и что?
— Они идентичны!
То есть традиции элементарной уголовщины проникли в общество (еще раз вспомним здесь эпоху застоя с деградацией нравственных критериев). И именно молодежь стала генерировать в своей среде эти воровские традиции.
— Согласен! — говорит Е.Г. Бааль. — Сегодня в группировках растут тяжкие преступления корыстной направленности, осваиваются навыки новых форм преступной деятельности (рэкет, вымогательство, картежные игры, фарцовка), в группировках идет обучение личного состава навыкам гарантированного алиби, конспирации, рукопашного боя. То есть мы имеем дело с формированием специфической субкультуры, которая включает в себя теорию сильной личности, веру во всесильное групповое братство, уголовную романтику, свой неписаный моральный кодекс, отрицательное отношение к формальным молодежным структурам...
— То есть, — уточняю я, — мы имеем дело с молодежным отрядом мафии?..
Кадр из сериала «Слово пацана. Кровь на асфальте», реж. Ж. Крыжовников, 2023 год
Е.Г. Бааль:
— Я бы не рискнул назвать молодежные группировки профессиональными преступными организациями, но лидеры некоторых группировок сегодня уже консолидируются с ворами в законе, спекулянтами и фарцовщиками...
— Значит, связь с мафией все-таки возможна? — спрашиваю я.
— Здесь на встрече присутствует Александр Иванович Гуров (знакомый читателям «Литгазеты» по публикации «Лев прыгнул!» — Ю.Щ.). Может быть, он сумеет подробнее проанализировать связь группировок с организованной преступностью?
Но мне лично кажется, что в первую очередь мы столкнулись с коллективной агрессивностью молодежи в ответ на социальные проблемы, перед лицом которых она оказалась.
Но, повторяю, ситуация, при которой сильные личности из преступного мира могут попытаться использовать молодежные группировки в своих целях, не исключена.
— Они уже используют! — утверждает О.Ф. Гурованов. — Люди из высших преступных кланов стоят над группировками, и они настолько сильны, что лидер пусть даже самой мощной молодежной группировки, который может поднять в ружье несколько сот подростков, никогда не ослушается представителя «высшей лиги».
Так есть связь мафии с молодежными группировками или нет? Вот мнение подполковника милиции (НИИ МВД СССР) А.И. Гурова:
— Давайте сначала разберемся просто с группировками самими по себе. На чем они основываются? Правильно сказали мои коллеги — на уголовно-воровских традициях. В молодежном движении, насколько мне известно (и здесь ссылки на прошлое не убедили!), такого никогда не было. Отдельные элементы блатной романтики: «кепка набок да зуб золотой!» и т. п., — но полного копирования, как сегодня, нет, никогда! Так почему же сегодняшняя современная грамотная молодежь начинает создавать организации именно на «блатных» основах? Думаю, причину надо искать в существовании стабильной организованной преступности в стране, которая распространила свои традиции на молодежь. И причина явления, которое мы сегодня разбираем, — в длительном замалчивании организованной и профессиональной преступности, которая тем временем начала воспроизводить себе подобное в молодежной среде.
Коллега А.И. Гурова по НИИ МВД заместитель начальника отдела института майор милиции B.C. Овчинский причину распространения «казанского феномена» в стране видит в общем росте подростковой преступности:
— Последние десятилетия мы жили в условиях узаконенного вранья, и эта ложь, к сожалению, существует и на четвертом году Перестройки. В 1988 году выходит учебник «Криминология» (по нему должны учиться все юристы страны!), в котором черным по белому написано, что преступность за годы Советской власти, а особенно за два последних десятилетия (!) снизилась на небывалое количество. Тогда как за последние двадцать лет преступность только лишь несовершеннолетних выросла в два раза. Не знаю еще, сколько преступлений скрыто от учета! Отсюда и истоки явления, которое мы сегодня, спохватившись, так пристально изучаем. И потому я не исключаю, что на фоне лжи, в которой мы жили, процессы в молодежной среде зашли так далеко!..
— Но все-таки, — продолжает А.И. Гуров, — отнести молодежные группировки к категории организованной преступности нельзя. Это, безусловно, преступность неорганизованная, так как отсутствует один из основных ее признаков — коррупция.
— Значит, Александр Иванович, — спрашиваю я, — можно облегченно вздохнуть: группировки — это не молодежный отряд мафии?..
— Думаю, что все-таки нет, не можем. Мы приходим к выводу, что общее руководство молодежными группировками осуществляется людьми из мафии. В какой мере, мы еще не знаем. Но то, что оно есть, — это точно! Ведь не случайно, если вор-рецидивист приезжает в ту же Казань, то ему тут же покупают машину. И смею вас уверить, хорошую модель. На какие, скажите, деньги? То есть люди из мафии умело руководят гангстерским (а иначе я его и не назову) молодежным движением.
— Но для чего? Вербовать из них себе охрану?
— Да цель прямая! Отвлекать работу правоохранительных органов от себя! Пусть, мол, милиция «детишек» разгоняет. Это явление мы, кстати, наблюдали в истории с «люберами», когда всё внимание было отвлечено на пацанов и из них сделали главных мафиози!
Старший научный сотрудник НИИ МВД майор милиции В.А. Гришин приводит еще одно доказательство связи мафии с молодежными группировками:
— В той же Казани, когда к ответственности привлекались лидеры преступного мира, тут же начинались волнения среди молодежи, чем отвлекалось внимание аппарата внутренних дел.
Кто же зажигал спичку над этой взрывоопасной массой?
Кадр из сериала «Слово пацана. Кровь на асфальте», реж. Ж. Крыжовников, 2023 год
— Товарищи! — вновь вступает в разговор К.Г. Мяло. — У меня сложилось впечатление, что моя ссылка на средневековье была воспринята как чисто академическая, не имеющая отношения к предмету нашего разговора. А сейчас я слышу, что организация молодежных группировок выводится все-таки из преступного мира. Мне кажется, это спор о яйце и курице. Уточняю: человечество начинается там, где вместо стаи возникает сложная и развивающаяся социальная организация. Там же, где сложная социальная организация начинает по каким-либо причинам распадаться, там и возникает обратное движение — к стаям, бандам. Ведь стая — это архаическая, окостеневшая форма социальной организации, существующая на обочине или внутри большого общества. И размеры контролируемой стаей территории в значительной степени зависят от того, на каком витке находится общество. Сейчас мы вступили в стадию развития, когда очень резко усиливаются центробежные процессы. Это очень важно понять.
Ведь последние двадцать лет в стране шел чудовищный процесс маргинализации: масса населения выбрасывалась из сельской местности в город, города росли без обретения достаточной социально-культурной сферы. В городах создавался контингент, для которого характерны тенденции к психологической агрессии, сколачивание элементарной группы, организованной вокруг лидера и, естественно, большая предрасположенность к криминализации. То есть общество само постоянно подпитывало группировки.
Если мы возьмем Казань, то увидим, что интенсивность роста молодежных группировок совпадает с образованием новых районов, и подростки, сходящие в группировки, в большинстве своем — из рабочей среды; в них входят практически все ребята, учащиеся ПТУ (и это не только в Казани). То есть речь идет о возникновении того самого «гетто», которое как на Западе, так и у нас питает явление, которое сегодня нами рассматривается. А мы, отвечая на вопрос «что делать?», чаще всего убеждены, что волевым усилием можем разрешить все наши проблемы, забывая о том, что социальные процессы столь же объективны, как и природные.
Приведу пример из справки, подготовленной Прокуратурой СССР: «Несовершеннолетние Хабибулин и другие (всего 4 человека) совершили злостное хулиганство и групповое изнасилование. Несмотря на то, что ранее они допускали противоправные действия, пьянствовали, состояли на учете в милиции, сначала прокурором Приволжского района г. Казани им была избрана мера пресечения в виде подписки о невыезде. Затем все они были арестованы районным нарсудом. После суда собравшаяся из их группировки молодежь ПРЕПЯТСТВОВАЛА ДОСТАВЛЕНИЮ ОСУЖДЕННЫХ В СЛЕДСТВЕННЫЙ ИЗОЛЯТОР, ОТБИВАЛА ИХ У КОНВОЯ».
Специально выделил последние строчки. Специально, чтобы сказать то, что наверняка найду в читательских письмах, которые получит редакция после выхода этого материала: а раньше-то ведь такого не было! Это что же за демократия такая — нападать подросткам на здание суда? Это, что ли, «дети гласности»? Потому-то давайте трезво оценим ситуацию: что есть сегодня, чего не было вчера и что из вчерашнего досталось нам сегодня в наследство?
— Некоторые крупные юристы, — говорит B.C. Овчинский, — выдвигают сегодня тезис, что перестройка создала исключительно благоприятные условия для правоохранительной системы и что в таких условиях преступность, особенно молодежная, будет неуклонно снижаться. Это порочный тезис, который очень напоминает славословия эпохи застоя. Перестройка — это революция, а всякая революция ломает стереотипы в сознании, сокрушает идолы и идеалы. И эта ломка не может не отразиться в первую очередь на молодежи! Допустим, развитие кооперативной деятельности приводит — особенно на первых порах — к еще большему расслоению в обществе. Как это расслоение должно соответствовать представлениям молодежи о социальной справедливости? А это лишь один из примеров сегодняшних противоречий. Поэтому мы все должны быть готовы к работе в тяжелейших условиях, и не надо успокаивать себя: ах, если перестройка, то всё сразу же будет хорошо.
Но в принципе, думаю я, слушая наших собеседников, найти выход легко. По крайней мере — на бумаге. Во-первых, наметить меры, которые должны способствовать улучшению ситуации в горячих молодежных точках: усилить работу по месту жительства... привлечь общественность... воздействовать на семью... улучшить воспитание в школе... Но даже сейчас, когда пишу эти «строки-меры», лицо сводит от скуки зевотой. Сколько раз, как заклинание, повторяли мы одно и то же? Сто? Тысячу? Миллион, размноженный в сотнях миллионов газетных статей?.. А толку!.. Вот почему так точны, мне кажется, слова майора милиции В.А. Гришина:
— Мы так часто в печати, по телевидению констатировали, анализируя подобные ситуации: да, плохо воспитывает школа, да, плохо работает комсомол и т.д. и т.п., что уже в обыденном сознании эти наши фразы давно превратились в ничего не значащий штамп. За констатацией хотелось результатов, а их не было.
— Во-первых, — убежден B.C. Овчинский, — необходимо обеспечить элементарное соблюдение социалистической законности, то есть создать в горячих точках страны нормальную обстановку! А уже потом решать социальные проблемы! Жители горячих точек устали от молодежных войн. В конце концов жизнь их детей находится постоянно в опасности!..
— Но смотрите, какая ситуация! — говорит представитель МВД СССР, полковник милиции Т.И. Фильченков. — Идет драка, в ней участвуют, допустим, 50 человек. Один другому наносит телесные повреждения, и этот-то один проходит по уголовному делу! А остальные, те, кто участвовал в драке?.. Они остаются полностью безнаказанными! Я не говорю о том, что всех надо сажать в тюрьму, по закону есть и такая мера, как штраф до 300 рублей. Но применяется ли такая мера?.. Практически нет! И потому-то ребята играют в войну с милицией!..
В.А. Гришин добавляет с тревогой:
— Товарищи! Эти игры ни к чему хорошему не приведут! В стране происходят одно за одним чрезвычайные, я считаю, происшествия: подростки блокируют отделения милиции, в которых находятся их задержанные приятели. Назову последние примеры: Липецк, Дзержинск, Моршанск, Москва...
Кадр из сериала «Слово пацана. Кровь на асфальте», реж. Ж. Крыжовников, 2023 год
— И что же нам делать в случаях таких беспорядков?.. Спецсредства мы против подростков применять не имеем права. Ну что тогда делать, скажите? — спрашивает А.И. Гуров. — Безусловно, для решения проблем, накопившихся сегодня в горячих молодежных точках, необходимы и экономические, и социальные, и правовые меры. Но что делать, допустим, в случаях прямого нападения подростков на отделения милиции, как уже случалось не раз? Демократия демократией, но для защиты демократии необходимы и меры насилия! Мы должны защищать интересы общества или нет?..
Я рассказываю нашим гостям, что собственными глазами видел в Москве милиционеров, вооруженных дубинками (сила их ударов, говорят, достигает 180 килограммов). Но они почему-то прогуливались возле гостиницы «Интурист» на улице Горького, где, кроме проституток и торговцев водкой, никаких разъяренных толп не было, и потому я так и не понял, кого же они запугивали, от кого защищались.
— Но именно с помощью спецсредств была предотвращена драка в центре Москвы — возле ресторана «Узбекистан»! — напоминает Г.Ф. Полозов.
— То есть мы достигли такой ситуации, когда выход — в насилии?.. Запугаем — и всё как рукой снимет? — сомневаюсь я.
— Пока запугивают окружающих молодежные группировки! — говорит Е.Г. Бааль. — В Казани арестовали одного хулигана-активиста. Началось следствие, но как только объявлялся свидетель — у него тут же поджигали дверь квартиры. Дошло до того, что сожгли дверь у работника милиции!..
— А я, — добавляет Г.И. Фильченков, — видел заявление потерпевшего, который на вопрос, кто его избил, отвечает: ничего говорить не буду, пишите — «упал с вертолета»! Так и записали! Не может же до такой степени быть запуган молодежью народ!..
Значит, согласен с коллегами: на первом этапе необходимо навести порядок.
— Но одной милиции не справиться в той же Казани, — говорит Е.Г. Бааль. — Ребята не уходят с работы сутками, спят на стульях, на столах... Работают на полной нагрузке...
— Позвольте с вами не согласиться, — вступает с ним в спор Е.Н. Савинкова. — Привычное для милиции стремление исправлять реальную картину жизни ложными данными в той же Казани привело к тому, что безнаказанность хулиганов приобрела массовый характер.
Только в трех районах Казани (из семи) во время наших проверок выявлено 124 преступления — 124! — по которым было необоснованно отказано в возбуждении уголовных дел. Причем потерпевшими оказывались подростки, которые избиты другими подростками. Но вместо того чтобы расследовать их заявления, работники милиции с завидной энергией бросались на то, чтобы добыть какие-либо компрматериалы на потерпевших и тем самым заставить их забрать заявление. Дальше... За прошедшие месяцы 1988 года Казанским уголовным розыском была раскрыта лишь одна четвертая часть зарегистрированных групповых преступлений. Усилия следователей направлены лишь на то, чтобы собрать материалы на двух-трех «попавшихся» подростков, остальные же участники драки получают своего рода индульгенцию... Дальше... В 1988 году установлено только 15 процентов участвовавших в групповых драках, и среди них — ни одного взрослого организатора, ни одного подстрекателя. И я убеждена, что самые главные, хорошо законспирированные преступники, находящиеся на верху иерархической лестницы, не выявляются. Потому мы сегодня не можем остановить рост агрессивных группировок.
— Но товарищи! — вступает спор О.Ф. Гурованов. — Хорошо, очередной лидер или просто активный участник будет арестован, осужден. Но оказывается, что тем самым мы работаем на его авторитет! Ведь влияние уголовного мира на молодежное движение таково, что «зона» — один из путей наверх в иерархической лестнице группировки! Он выходит — и приобретает еще больший авторитет.
— Так что, совсем, что ли, их не сажать? Куда же их, на Марс, что ли, всех выслать? — горько шутит кто-то из участников нашей встречи.
И спор разгорелся дальше... Уже давно наступил вечер, опустела редакция, и в пустом
здании, наверное, громко разносились наши голоса. Но на этом я останавливаю свой отчет об этой встрече. Всеми ее участниками (а давно у нас не собирался такой авторитетный совет экспертов) было высказано множество предложений, выходов из тревожной ситуации. Иногда спорных, иногда взаимоисключающих друг друга. Я нарочно не хочу приводить их, чтобы не обнадежить ни себя, ни вас обманчивостью легкого рецепта. Приведу лишь в заключение слова Елены Николаевны Савинковой, мне лично очень близкие:
— Подросток в своем сложном и жестоком мире куда меньше защищен, чем в годы детства. Где же ему искать защиту? В семье? Для родителей он уже не ребенок, а подросток. В школе? Кому он там нужен. В милиции? Смешно... Потому-то, даже не принимая ни цели, ни нравов группировки, он вынужден быть в ней. Иной защиты у него просто нет. Потому-то, наверное, я всё думаю и думаю о том казанском девятикласснике, который под градом ударов шел сквозь строй. Он — на нашей совести.
Юрий Щекочихин, «Литературная газета», 12.10.1988
