Борис Вишневский: Напомнят ли Путину, что он отвечал три года назад?

Три года назад будущее казалось не таким и плохим.
19 декабря 2013 года, завершая ежегодную пресс-конференцию, Владимир Путин объявил о предстоящем помиловании Михаила Ходорковского — и уже на следующий день узник получил свободу.

На самой пресс-конференции он говорил об успехах — 12-процентный рост жилищного строительства, 5.5-процентный рост реальной (за вычетом инфляции) зарплаты, 3.6-процентный рост реальных денежных доходов населения.

Говоря о финансовой поддержке Украины (15-миллиардный кредит и снижение цен на газ), он называл ее «братской страной» и заявлял, что мы «должны поступить, как близкие родственники, и поддержать украинский народ в этой сложной ситуации».

Отвечая на вопрос «Дождя» о том, что он будет делать, если «многонедельный и несанкционированный, что важно подчеркнуть, майдан случится на Соборной площади в Москве или на Красной» (киевский майдан — против которого пока еще не применяли силу, — тогда уже начался), Путин заявлял, что «каждый гражданин либо политическая партия, объединение имеют право выражать своё мнение в отношении тех или иных принимаемых в стране решений, в том числе и с помощью массовых уличных мероприятий». А, говоря об украинском майдане, уверял, что «подавляющее большинство российских граждан относится к Украине позитивно, это стопроцентно, к бабке ходить не нужно, спрашивать».

Сергей Лойко напомнил о призывах севастопольских депутатов к Путину ввести войска в Крым, и спросил: возможна ли, — по аналогии с Абхазией и Южной Осетией в 2008 году, — ситуация, в которой «вы также будете защищать интересы русскоязычных жителей Крыма, скажем, или российских граждан того же Крыма, или военную морскую базу в Севастополе? Возможен ли вообще в природе ввод российских войск в Украину или нет? Надо получить точный ответ. И при каких условиях?».

Путин уверенно ответил, что «это некорректное сравнение», и «ничего с Крымом не происходит подобного тому, что происходило с Южной Осетией и с Абхазией». И что тот факт, что «нам небезразлично положение наших соотечественников» — это «совсем не значит, что мы собираемся махать шашкой и вводить войска. Это полная ерунда, ничего подобного нет и быть не может».
Что было потом — хорошо известно.

Минуло сто дней — и Крым был отнят у «братской страны». Совет Федерации по предложению Путина дал согласие на ввод российских войск на Украину. Началась необъявленная «гибридная война» с «близкими родственниками» — и через границу на восток Украины направился поток якобы «добровольцев» и «отпускников», тяжелой военной техники и боеприпасов. А государственная пропаганда начала в режиме нон-стоп превращать «позитивное отношение» к Украине в противоположное — голося об «украинском фашизме», «киевской хунте», «карателях» и «распятых мальчиках».
Ответом на это стали санкции, экономический кризис, обвал рубля и падение уровня жизни российских граждан.

А из всех государственных программ у российских властей с тех пор (цитирую моего друга и коллегу Льва Шлосберга) остались только две — «Крым» и «война».

Интересно, осмелится ли кто-то на предстоящей 22 декабря пресс-конференции напомнить Путину его ответы трехлетней давности?

Оригинал