Алексей Мельников: Зовущие бесправие

История с задержанием министра Улюкаева, сразу ставшего «бывшим министром», ещё до оглашения приговора судом, до  вступления решения суда в законную силу и даже до начала суда, лишний раз доказывает, что Россия – страна бесправия, реализуемого посредством власти и силы.

Здесь нет полутонов. Центр тяжести всегда смещается либо к одному, либо к другому - в конечном счёте, либо – бесправие, либо – право.

И Россия – это бесправие.

Закона, стоящего над людьми здесь нет – кому быть правым, а кому виноватым, решает тот, кто обладает властью и силой. Он же определяет, как будет применяться закон, в каких условиях ожидать попавшему впросак индивиду решения своей судьбы, каково будет это решение, с каким энтузиазмом оно будет исполняться.  Для васильевых – свой путь, для дадиных - иной. Так общество всё больше разделяется.

Закон для имеющего в России власть и силу играет роль всего лишь вспомогательной инструкции, дорожной карты, позволяющей достичь заранее известного пункта.
Где-то в этом законе указаны нежелательные ямы и болота, а где-то, напротив, нарисован сверкающий автобан для быстрого освобождения, вроде «срока давности».
Вроде бы по виду система «законная», напоминающая то, что есть в западных странах, но по сути это только фасад – прикрытое мантиями, флагами, гербами и ритуалами всё то же холодное, небритое, вышедшее из ГУЛАГа советское бесправие.

Иной раз даже и по форме – в описании больничной камеры Бутырки правозащитником Зоей Световой: «Обшарпанные стены, бумажная икона Божьей Матери около батареи, на которой сохнут мужские трусы. Две железные кровати без постельного белья. Старый телевизор с торчащими в разные стороны проводами. Санузел за клеенчатой занавеской». Итог изобильных нулевых.

Итак, министр Улюкаев обвиняется во взятке. Потянем за ниточку.

Почему тогда не обвиняются те, кто продаёт одну «госкомпанию» другой и называет это «приватизацией»? Почему не осуждаются те, кто создал такие условия, что на «торгах» объявился только один претендент? Почему не обвиняются те, кто отобрал «Башнефть» у добросовестного покупателя? Почему не обвиняются те, кто обанкротил ЮКОС? Получил его собственность? Почему не обвиняются авторы «залоговых аукционов» и их участники?

Ниточка повела вглубь новейшей российской истории – в середину 90-х. Наглядно показывая, что в провальных десятых по сравнению с лихими девяностыми не стало больше права. Суть системы неизменна.

И конца-краю не видно – одно звено цепляется за другое, выковывая цепь бесправия, сплетаемую в клубок, который уже и непонятно как распутать.

Именно по этой причине идея Революции, которая словно меч, разрубит этот клубок бесправия, рождается в современной российской среде совершенно естественно и приобретает как идея все большую убедительность.

У неё нет пока сильных политических лидеров, социальных сил, экономических условий, создавшихся обстоятельств. Нет у неё даже ясных очертаний. Не чувствуется в ней зловоние трупов, известное по нашей истории. Одна лишь яркая очистительная сталь, которая, якобы, положит конец сложившемуся бесконечному произволу.  То, что она сама – произвол, не думают.     

Правящий класс находится не на высоте задачи. Он при революции несёт свою долю вины, это – сегодняшний российский случай.  Задача даже не понимается. За последние годы только Григорий Явлинский предлагал подход, согласно которому следует разорвать цепь бесправия – реализовать систему мер по легитимации частной собственности. Власти глухи.

Поскольку нашей страной правят бывшие и нынешние сотрудники спецслужб, имеющие во многом лишь хватательное представление о политике, то такой подход неудивителен.
Суета операций, экспозиция публике эффектных шагов с ночным арестом Улюкаева, губернаторов, прокуроров, следователей и полицейских скрывает главное.

Никого в стране эта репрессивная деятельность не убеждает, что от арестов Россия становится правовой страной, где закон – один для всех и прежде всего для первого лица и его друзей.

Более того, не достигая цели, арестная деятельность прямо развращает общество – надо больше арестовывать, действовать ещё жестче, подниматься всё выше – до самого первого лица. Сама эта репрессивная деятельность является не лекарством от Революции, а её важнейшей предпосылкой.

Если придёт Революция, то скажут, что она пришла случайно, её никто не ожидал. Это не так. Она уже рождается. Потому что власти не хотят ограничить себя, они закрыли все пути для мирных, правовых перемен. Они – бесправие. Зовущее ещё большее бесправие.

Оригинал