И заключенные, и охрана в лагере не выживают путем познания проникновения в глубины подлинного содержания жизни. Кто-то использует время и ситуацию в лагере именно с такой целью, но это уже совсем другая история, не имеющая отношения к вопросу “выжить - не выжить”. А выживают за счет всякого рода имитации, позерства, акционизима, а в целом - за счет аферизма. Лагерь как систему создали аферисты, они и являются теми “специалистами”, которые поддерживают способ существования при меняющихся обстоятельствах, которые навязывают свои правила, втягивают в этот “стандарт”, делают его безальтернативным, когда все, кто пытается жить по-другому, - лохи, которые годятся лишь на то, чтобы ими пользоваться, а потом от себя отстранить, отдалить, “выбросить", а в случае большой необходимости - и применить другое средство отстранения, того же словесного корня.
Эту систему пытаются сохранять такой, чтобы лишь аферистский код поведения давал “пропуск вперед”. Надо уметь доказать свое немилосердие, лживость, амбициозность, и несоответствие самому себе, иначе - никуда.
Какую бы найти аналогию? Ну, представим себе, что выступать с концертом дают только и исключительно тем, кто заведомо не умеет петь, но согласен извиваться под фонограмму. И какой при этом будет интерес к искусству, какое знание и какой вкус?
И это - не эпизоды, это образ и стандарт жизни. Все ли участники будут безоговорочно действовать внутри такого стандарта, или возможен уход оттуда? Вопрос - не только и не столько в плане вариантов внешних последствий, сколько личностной возможности уйти от лживых установок, от стандарта аферизма и позерства, на уровне одного человека, на уровне сред и сообществ, на уровне поколений. Надо демонстрировать как пропуск дурной вкус, способность и умение жить и действовать некрасиво.
Ну, допустим, некто, кто поет все время со сцены и поет, и привык к этому, и известен, и автографы привык раздавать, вдруг понял, что сам поет не так как надо, а фонограммой, как бы кто ни старался, всегда жив не будешь, да и тоска совсем уж дремучая: ее даже для самого себя запомнить невозможно. И думает, что же делать? Есть у него три варианта. Один формально честный, но совсем унылый, - просто уйти со сцены. Другой вариант - несмотря на состоявшуюся жизни и уже не ученический возраст, пойти поучится петь, сделать это открыто или, допустим, как-то втихаря. Третий вариант, тоскливый, гибельный, драматичный, но почти неизбежный: оставить все, как есть. И пойти дальше раздавать автографы, уже потеряв необходимость и мотивацию даже помнить без подсказки свое собственное имя.
