Издревле мир акционизма - это мир нарушителей нормы. Изредка такие нарушители - смиренные аскеты и юродивые, обличители пороков общества и власти. Но чаще всего акционисты - нарушители в самом буквальном смысле этого слова - разбойиники, воры, постоянные обитатели трущоб, бунтари. Акция для них - важный инструмент достижения ситуационного успеха. Столетиями борьба с такими маргиналами оборачивалась - чтобы большинству было более понятно и не повадно - обратным акционизмом - казнями. После того, как маргиналы казнили французского короля, они реально, в отличие от всех предыдущих эпох прорвались в общеевропейское общественное пространство, стали пытаться диктовать новую норму,
Их грандиозный тактический успех в 1917 году вызвал к жизни в этом плане такие инструменты, о которых вожди-инициаторы, возможно, и не задумывались. К кучке акционистов из революционной большевистской субкультуры немедленно присосалась страшная чисто бандитская пена. В гражданскую войну строй банды с его жестокостью и циничной ложью стал повсеместным по мере "продвижения революции”. Затем непосредственно выросший из такого положения вещей “творческий союз” амбициозных вождей и мелких бандитских “менеджеров” быстро сделал жизнь совершенно особой и не бывалой. Название этой особой и не бывалой жизни - лагерь, тотальная карательно-индустриальная трущоба.
Революция 1917 года вместо рабоче-крестьянской оказалось вождистско-бандитской. Могло ли быть иначе? Спорить можно до бесконечности. На мой дилетантски-интуитивный взгляд, у большевиков был некий шанс не опираться на криминальную массу и ее лидеров. Был, наверное, и идейный шанс в наивном национал-большевизме, который надеялся на превращение большевиков в умеренных мирных управленцев, руководствующихся национальными интересами. Но эта философия наивно бежала вдогонку: бандиты подмяли под себя все, а заигрывание с искренними и образованными носителями каких-либо идей было попросту тактической, не имеющей никакого содержания и цинично-обманной акцией
Не обошлось и без поражающих до самой глубины черно-крылатых идей. Маркс-Энгельс не в счет, они слишком нехудожествены, чтобы расти крыльями. Другое дело - талант модерна Максим Горький: “Жалость унижает человека” Вот это настоящий разъединяющий лейтмотив. "Захватывающий душу…” Изрек это писатель устами очень двусмысленного демагогичного персонажа, который почему-то противопоставлял жалость и уважение, писатель не для политики и не для нравственного воспитания молодых ницшеанцев написал, а для художественности. Но кому-то захотелось сделать так, чтобы было модным выглядеть элегантным и злым одновременно. Вот такие крыльища и пришили. Чтобы уважать того, кого надо уважать, и не жалеть никого.
Тех же корней - жуткий холодный акционизм Освенцима: “Каждому свое”.
Запутались сильные в трех соснах, и не смогли уловить, что не жалость человека унижает, а безжалостность, причем не в плане объекта, а субъекта: тот, кто безжалостен, навечно себя унизил.
