Российское начальство любит поминать «Россию», это слово у него в качестве запятой ставится после очередной глупости, подлости или просто так – когда нечего сказать.
Растлило страну, ампутировало у неё резаком телевизора совесть и теперь тычет в омертвелые лица из красного терема «Россией», «патриотизмом», «Родиной».
Вот и В.В. Путин льёт сегодня в те же вялые головы истёртые слова о России, «её богатейшем цивилизационном наследии», «идеалах патриотизма, которые высоки и сильны» и т.п. А он сам-то давно заходил в то место, где это наследие хранится?
Не знаю, думаю, что он туда не ходит, только слова читает, писанные для речения. Но мы зайдём.
Возьмём с полки том трудов русского мыслителя Георгия Петровича Федотова (1886-1951) с работами которого «Святые Древней Руси», «Рождение свободы», «Судьба империй», «Россия и свобода» многие знакомы.
Вот статья 1938 года «Защита России», в которой Г.П. Федотов при существенной, правда, оговорке, пишет следующее:
«У нас князь Курбский и Герцен не колебались идти с врагами России. Мы, кстати, только теперь, в изгнании, вполне оценили значение Курбского и Герцена для русской национальной чести. Курбский и митрополит Филипп – эмигрант и святой – одни спасают достоинство России в век Ивана Грозного. Нравственный смысл измены, — хотя и трагический, — заключается в том, что родина не является высшей святыней, что она должна подчиняться правде, то есть Богу. Западная Церковь начиная с блаженного Августина , учила о допустимости для христиан принимать участие лишь в справедливой войне. Тем самым суверенитет отечества лишается своей абсолютности. Отсюда один шаг до возможности и даже обязанности бороться против неправедного, беззаконного и тиранического отечества».
Вот наше «тираническое отечество». Подписало с Украиной в 1994 году соглашение, которым гарантировало ей безопасность. Затем, когда та отвернулась, обернуло рукоять кинжала трёхцветным флагом и вонзило его доверчивой соседке в спину. Отпилило у неё кусок территории, обтёрло о флаг измазанную кровью пятерню, умылось и теперь рассуждает о «великой истории», которая «питает наши чувства».
