Годовой отчёт Пенсионного фонда России за 2011 год определяет доходы фонда в 5.25 трлн. рублей. Они составлены в основном из страховых взносов на обязательное пенсионное страхование (2.8 трлн.руб.) и поступлений из федерального бюджета (2.4 трлн.руб). В статистике Минфина последние витиевато названы «безвозмездными поступлениями от других бюджетов бюджетной системы Российской Федерации». Они составляют около 45% доходов Пенсионного фонда и понятно, что без этого подпирающего столба Пенсионный фонд существовать не может. Между прочим, для федерального бюджета расход 2.4 трлн. рублей это 22% всех его расходов за 2011 год. Соответственно, из получаемых доходов пятая часть поступивших денег, тратится на поддержку Пенсионного фонда.
Большинство экономистов такое положение дел не устраивает. Предлагаются различные решения, ведущие к росту страховых взносов, сокращению расходов или же использованием части получаемых фондом доходов. Меньшинство экономистов, отличающихся реализмом мышления, полагает, что ничего страшного в финансировании Пенсионного фонда федеральным бюджетом нет, т.к. экономическая природа взносов на обязательно пенсионное страхование и налогов едина. И в самом деле, первые можно рассматривать как налог, направляемый целевым образом на выплату пенсий.
С точки зрения перспективы вопрос в том, захотят ли творцы экономической политики превратить Пенсионный фонд в институт, зарабатывающий деньги на имеющихся у него ресурсах. Если «да», то его самостоятельное существование имеет смысл.
Следует заметить также, что неверно считать, что страны, вне зависимости от структуры экономики и, соответственно, структуры бюджетных доходов, обязаны иметь схожие пенсионные системы, опирающиеся на одинаковые принципы – например, на принцип солидарной ответственности поколений. Во всяком случае, страны, в которых, как в России, велика доля отраслей, с которых государством получается доход собственника, рентный доход, могут использовать часть этих доходов для формирования относительно стабильной (с поправкой на экономический цикл) доходной базы Пенсионного фонда. Вопрос, разумеется, носит количественный характер, но, во всяком случае, часть доходов Пенсионного фонда может формироваться указанным образом, не имея привязки к страховым взносам на обязательное пенсионное страхование или же не будучи связанной с финансовыми рынками.
Стратегически было бы разумно, предусматривая разработку шельфовых месторождений, рассмотреть возможность их перевода на режим соглашений о разделе продукции (СРП), который в его российской версии предполагал бы восстановление роялти. Часть этого рентного платежа (допустим в 20%) могла бы идти в Пенсионный фонд. Часть от доли государства по разделу продукции, также имеющая отчасти рентную природу, также могла бы перечисляться Пенсионному фонду. И подобный порядок перечисления будущих доходов может быть закреплён законодательно. Другим важным решением мог бы послужить подход, в рамках которого при будущей приватизации «Газпрома» и «Роснефти» больше 25% компаний были бы переданы Пенсионному фонду. Соответственно, фонд получил бы возможность получать дивиденды. И то, и другое предложения направлены на то, чтобы постараться найти решение, не связанное с ростом налогов на работников и предпринимателей.
Кроме того, с политической точки зрения такое решение было бы для нашей страны, где власти и бюджеты, которыми они распоряжаются, традиционно оторваны от граждан, выигрышно, т.к. граждане ясно видели бы, что часть рентных поступлений прямо переводится в пенсионные доходы.
