|
Философско-просветительский клуб “В поисках берега”. Заседание 4-ое.
5-ое октября
Темы: Культурно-цивилизационный кризис (глобализм, алармизм, фатализм...)
Участвуют:
Глушакова Анна - студентка 4-го курса, специалист по дрожжам, 20 лет.
Горустович Татьяна - студентка 4-го курса, 23 года.
Евсютин Александр - студент 5-го курса, 21 год.
Игрунов Вячеслав Владимирович - депутат Госдумы РФ, 51 год.
Кожевникова Анна - студентка 3-го курса, ботаник, 19 лет.
Плузян Белла - студентка 4-го курса, 20 лет.
Пономарева Ирина - студентка 4-го курса, лаборант, 23 года.
Потапов Михаил Борисович - к.б.н., СНС, коллемболог, 38 лет.
Шварц Елена Семеновна - старший преподаватель (английский язык, биология на английском), эколог, коллемболог, 24 года.
Шварц: Тема сегодняшнего “круглого стола” - Культурно-цивилизационный кризис. И именно к этой теме я просила вас прочитать кое-что из Никиты Моисеева. Возвращаясь к учительству… Назначение интеллигенции в этом мире – это нести слово, призывать к чему-то. С одной стороны , интеллигенция – это хранитель неких ценностей, и, с другой стороны, – посредник между культурным опытом человечества и новыми поколениями. А ученики учителя – это, в некотором смысле – его паства, паства, о которой он должен заботиться, и головы каждого из этой паствы должны быть сосчитаны. И вот для того, чтобы к чему-то призвать, для того, чтобы к чему-то воспитать, учитель, естественно, должен разбираться в том мире, в котором он живет. Разбираться вообще, так сказать, в душах человеческих. Вот к вопросу о том, как устроен этот мир. Я бы и хотела, чтобы часть сегодняшнего семинара была посвящена этому вопросу. Сейчас, я надеюсь, мы, может быть, чаю попьем, немножко.
…
Шварц: Я попробую… через свое краткое выступление объяснить, что я имею в виду. Тема, обозначенная в объявлении, очень широкая. Называется “Кризис цивилизации и культуры”. Конечно, она охватывает очень много всего. И сегодня, наверное, я сделаю акценты только на некоторых, наиболее, с моей точки зрения, важных проблемах современности, в широком смысле этого слова. И, я надеюсь, что те проблемы, которые мы сегодня только затронем, в последствии будут посвящены целые циклы семинаров. То есть, это все будет иметь продолжение. В прошлый раз я почувствовала, что есть желание какой-то конкретики… И вот попробуем более конкретно сегодня, хотя, может быть, кому-то это опять покажется как-то расплывчато.
Ситуация, с которой столкнулось сегодня цивилизованное, а, по сути дела, планетарное человечество, я бы сказала, называется таким угрожающим термином – культурный и цивилизационный тупик. Ну, в лучшем случае, я не знаю, это перепутье. Западная цивилизация, в широком смысле этого слова, с ее моделью переделки мира, постепенно, … ведет к краху глобальному, к краху человечества. Причины, на самом деле, имеют корни в… культурном наследии западной цивилизации . В западной ментальности, в, конечном итоге, в нравственности. Поскольку, что бы там ни говорили, прежде всего, сознание определяет наше бытие, а уже потом – бытие – сознание. В основе западной культуры в конечном итоге лежит стремление к максимально полному удовлетворению своих желаний. То есть ситуация, с которой мы столкнулись сегодня – это безусловный приоритет прав человека при фактически полном отсутствии обратного взаимодействия. Долга человека перед миром практически не существует. В результате такого потребительского, грубо говоря, это затертое такое слово – потребительского отношения к жизни планетарное человечество оказалось перед угрозой буквально физического истребления. … Если Римский Клуб предсказывал, что к 2010 – 2015 году у нас будет пик нашего развития: экономики, пик потребления, то, по сути дела, этот пик мы уже минули где-то в 95-м – 2000 годах. …И в связи с этим возникла такая достаточно модная теория, теория о “Золотом миллиарде”. Что, если всем жить комфортно нельзя, то пусть миллиард человек имеет все, не отдает ничего, при этом долга у него никакого нет, а остальные пусть как хотят выживают, не хотят – не выживают. Ну мы им там, допустим, поможем материально, как, например Африке… но при этом понятно, что они не будут никогда жить так, как мы. То есть, по сути, они отстали навсегда. И, таким образом, причин такого отношения к миру и причины того краха, к которому мы подходим и того тупика цивилизационного, в котором мы находимся, несколько. Прежде всего, присущая западному человеку, западному ментально, потому что и восточный человек, русский человек, может быть западный по своей ментальности, так называемое эктравертное творчество, то есть стремление к внешнему переустройству мира. Не себя внутри менять: Восток, он больше занимается своим внутренним миром – западный человек, он стремится переустроить мир. Это экстравертная активность, направленная вовне, направленная на мир, которая фактически в мировой истории, к сожалению, выразилась в своем искаженном виде как хищническое наступление на природную среду. Человек, западный человек, творит искусственную среду, и эта искусственная среда начинает уже и его самого выталкивать из себя. … Эта искусственная среда отомстила ему в каком-то смысле. Но отомстит она ему гораздо более страшно. Просто те техногенные катастрофы, с которыми мы начинаем сталкиваться, они будут идти. … То есть мы не справляемся с тем миром, который сами же и породили. Кроме того, так называемая “мораль успеха” или “разумного эгоизма”, которая присуща вообще западному человеку, влечет размывание и дискредитацию выработанных в веках культурных и нравственных ценностей. И обезличивание их. Панарин, известный теперь довольно-таки философ и политолог, говорит о том, что эти качества, присущие человеку: жертвенность, долг, героизм, они в современном мире подвергаются осмеянию и дискредитации. Они обесценились, они потеряли свою первоначальную ценность. А, собственно, именно на этом, на этих ценностях, и зиждилась наша цивилизация, вся наша культура. И не известно, что произойдет, если они исчезнут полностью из нашей культуры. …Вот в Америке так называемая система сдержек и противовесов… то есть очень такой отлаженный, очень четко работающий механизм, который предотвращает саму возможность каких-то ситуаций, совершение должностных преступлений и так далее. … И, если мы лишимся совершенно вот этих качеств, а, в общем-то, вся наша постмодернисткая культура, в широком смысле, направлена именно на то, чтобы обезличить и обесценить еще остающиеся ценности. И, кстати, именно об этом говорил Распутин и именно об этом потом вот эта статья, которую вы все здесь читали. Мы живем в релятивистком мире: все относительно, все ценности потеряли свою былую ценность. …Торжество морали успеха и торжество морали “разумного эгоизма” приводит к такой чрезмерной гордыне западного человека, и вообще западная цивилизация стремится вытолкнуть с арены то, что называется менее удачливые народы. Ну вот, как считается, остальные как бы вот… культура российская, китайская, индийская, не говоря о каких-то там африканских народах, они сыграли свою роль историческую, они оказались менее удачливы и, таким образом, должны сойти с мировой арены. В результате движение сейчас идет по пути глобализации, но тоже в искаженном своем варианте, по пути обезличивания всех других культур, унификации. И в этой унификации культур кроется очень большая опасность, но желание унифицировать и всех заставить жить по американскому образцу коренится именно вот в этом сознании победителя. Западный человек, американец, он ощущает себя победителем в истории. История с окончанием холодной войны и с развалом Советского Союза фактически завершилась и, в общем, все развитие кончено. И вот это соблазн Фауста, когда он восклицает: “Остановись, мгновение!”, то в этот момент попадает в ад. Как только мы пытаемся остановить историю, сказать: “Все, история достигла своей кульминация, и дальше уже ничего не надо, вот сейчас задержать вот это вот. … И тут-то кроется главная опасность: когда мы успокаиваемся, мы утрачиваем это беспокойство историческое, перестаем думать о том, что же будет завтра, а каковы же будут последствия наших действий. Это крайне опасно и, фактически, как только это происходит, потеря чувства реальности, связанное с утратой чувства долга перед миром, безусловно, не может не влечь за собой неминуемый реванш, как со стороны попираемой природы, так и со стороны третьего мира, который загоняют на задворки цивилизации и, фактически, просто “причесывают”.
Реванш со стороны природы – это просто экологическая катастрофа, и я думаю, что мы поговорим с вами об этом отдельно.
Но вот реванш со стороны третьего мира может вылиться в так называемые фундаменталисткие и экстремистские движения, и как известно, эта проблема сейчас стоит довольно-таки остро. … Унифицированный мир, причесанный под одну гребенку, он не допускает вообще возможности существования иного, он не допускает возможности существования собеседника, который вам будет оппонировать, потому что в конечном итоге, истина рождается в диалоге, в споре. … Вот если не будет столкновения, не будет диалога, если не будет этого иного, которое может нечто противопоставить потребительской морали, то действительно все может закончится достаточно плачевно для человечества. И если не полное физическое истребление, то полная нравственная деградация может нас ожидать. Собственно, нравственная деградация, если кому-то не очень страшно от этого слова, именно она влечет в конечном итоге и физическую деградацию. Вот Моисеев, Никита Моисеев, который, к сожалению, не так давно умер, он пишет о так называемом PAX AMERICANA. … И вот экономически мировая гегемония, в частности Соединенных Штатов, выражается в, следуя терминологии Моисеева, в так называемом новом тоталитаризме, мировом тоталитаризме, связанном с миром так называемых ТНК, транснациональных корпораций. ТНК, я думаю, что объяснять этот термин не стоит. …
Сейчас проходят митинги этих антиглобализаторов. Можно с ними соглашаться, не соглашаться, но в них есть свое зерно, вот в этом желании людей противопоставить нечто этому распространяющемуся влиянию ТНК, Мирового Банка. Суть в том, что существующие на подачки Запада, они фактически теряют возможность к самостоятельному развитию. К самостоятельному экономическому развитию – они становятся зависимы – и это растлевает их, по сути дела. Это кладет, в какой -то степени, предел их культурному и духовному развитию. И результатом этого может быть потеря их идентичности. То есть, одна из опасностей мира современного состоит в том, что нации теряют свою идентичность культурную, они теряют связь со своими культурными корнями. И, теряя эту идентичность, они теряют способность привнести в мир свое слово, сказать свое слово. Обогатить мир своими ценностями. И, таким образом, мир лишается очень много.
И вот важно понимать, что наша русская культура, архетипами которой являются такие качества, как жертвенная мораль долга, героизм, в принципе может прийти на помощь современной цивилизации. Но важно тут не возгордиться, с другой стороны. Важно понимать и другое: что и Западу, подлинному Западу, не тому Западу, который явлен нам через современную массовую культуру, а подлинному Западу. Ему тоже свойственны эти же качества. Я ведь не случайно довольно часто упоминаю о таких вещах, как легенды о Персевале и так далее. Это очень важные архетипические мифы, в которых заложена очень большая часть истины. Поиск Грааля, который является западным мифом– это поиск истины, это самосовершенствование. Рыцари Круглого Стола, которые сражаются за слабого , прежде всего. Это жертвенность, это героизм, в конечном итоге, это очень христианский мотив – заступничество за слабого, спасение слабого. Это присуще западной цивилизации. Но, к сожалению, Запад как-то очень сильно похоронил вот эти вещи. Для меня подлинный Запад – я вообще люблю Запад – он в романах Мэлори, Вольфрама фон Эшенбаха, он в драмах Шекспира, он в поэзии Гете, Вордсворда, Теннисона, в романах Диккенса, в философии Честертона, Льюиса… Вот там подлинный Запад и подлинная духовность. И, возможно, нам - России, Востоку - в широком смысле, и надлежит переоткрыть этот Запад, надлежит помочь им, может быть заглянуть в самих себя. И результатом этого может стать наше возвращение в историю.
Американская цивилизация все время пытается выпасть из мировой истории. Вернуться же в историю будет значить встать на путь не количественного, а качественного развития. Всю жизнь, всю свою историю на протяжении тысяч лет человек занимался тем, что переустраивал мир. И вот настал тот момент, когда пора уже закончить с переустройством мира, а начать что-то делать с духом, со своим внутренним миром. И вернуться в историю, в моей интерпретации, будет означать встать на путь движения к победе Духа и Добра над царством косной материи. Я тут произношу такие возвышенные слова, может быть… Никита Моисеев взывает к Разуму. Он говорит, что Разум может решить все . То есть, наше знание о мире, понимание научной картины мира является решающим в данном случае. Он также и говорит о том, что возникновение нравственности, духовных ценностей на заре человеческой истории – это был переломный момент, и собственно с него, с возникновения духовных и нравственных ценностей и началось историческое развитие, когда человек подлинно выделился из животного царства, и началась его интеллектуальная и духовная эволюция. Но шла она, с моей точки зрения, довольно медленно, потому что мы, по большому счету, сохранили ментальность ту еще, ментальность человека слабо в целом изменилась.
Потапов: Какую ту?
Шварц: Я имею в виду ту ментальность первобытного человека, от которой все началось. То есть мало мы менялись в истории.
Глушакова: А я не очень поняла, понятие цивилизации и культуры – они синонимы в данном случае?
Шварц: Нет, они не синонимы.
Глушакова: Потому что получается какой-то вот… нечто такое смешанное.
Шварц: Цивилизация – это более широкое. Вообще, это особая тема. И, кстати, существует очень много определений культуры и цивилизации. Одни философы считают, что культура – более широкое понятие, другие – что цивилизация – более широкое понятие. Но вот для меня цивилизация, включая культуру, она включает и некие материальные еще ценности.
Глушакова: То есть, цивилизация – как часть культуры? Они не разобщены?
Шварц: Нет, или культура – часть цивилизации. Вот вы знаете, в интерпретации разных философов это немножко по-разному бывает. Я говорю о таких вот вещах… Что значит победа Духа над материей? Это можно понимать не только в теологическом смысле, не только в теоцентричном смысле, но … Западный мир живет, грубо говоря, материальными ценностями. Выражаясь словами Панарина, западный человек – это экономический человек. Для него все меряется критериями успеха. Главный критерий – это успех, прибыль и успех – материальные ценности. Победа Духа над материей означает победу духовных ценностей над материальными и критерий культурности и цивилизованности – именно в духовности. К сожалению, все эти слова: духовный, ценности, нравственность уже очень сильно затерты и опошлены. И в этом тоже есть такой своего рода зловещий план, чтобы низвести их до такого пошлого значения и, таким образом, чтобы они вообще лучше исчезли из нашей культуры.
Ведь что такое постмодернизм? Фактически это некая культура, в которой добро и зло просто теряют свои очертания, между ними нет перехода, они равны. Для постмодерниста нет страдания, нет боли. В постмодернистком романе… вы не можете плакать, вы не можете страдать. Все оно, в принципе, все равно.
…
Потапов: Это вот мой знакомый любит рассуждать…
Шварц: Ну, и что он говорит?
Потапов: …Просто культуру он поддерживает, а цивилизацию – нет.
Шварц: Ну, да, цивилизация, которая включает в себя всякие технические вещи, материальные… Ну, в общем в этом смысле я тоже. Я не отрицаю, но для меня все-таки культура… Панарин, он, кстати, тоже примерно так же различает культуру и цивилизацию…
Глушакова: А как тогда можно говорить о Третьем мире, если говорить, что культура и цивилизация – это разные вещи? Тогда не существует ни Третьего мира, ни какого другого…
Шварц: Нет, можно говорить о глобальной, о всечеловеческой цивилизации, а можно говорить о локальных цивилизациях.
Глушакова: О цивилизациях или культурах?
Шварц: Цивилизациях. Ну, вот, опять-таки… этот молодой философ Корнев, который говорит, что Россия – это целый мир, Россия – это цивилизация некая. Также как и Китай – это цивилизация, Индия – это цивилизация, древний Египет – это цивилизация…
Глушакова: А американские индейцы – это что?
Шварц: Ну, вот это не цивилизация, они еще в доцивилизационном периоде находятся…
Глушакова: Цивилизация – это автоматизация какая-то, да? То есть критерий Третьего мира…
Шварц: Нет, Третий мир – это так называемые отставшие страны, которые отстали от Запада.
Глушакова: В чем отстали?
Шварц: Материально.
Глушакова: Но если мы говорим о Духе, то причем тут материальная отсталость?
Шварц: … конечно мы говорим о Духе, но мы говорим также и о материи, мы говорим о различении между Западом и Востоком. Западная цивилизация ориентируется, совсем уже грубо говоря, на материальные ценности, и для цивилизации Запада главный критерий – это критерий успеха…
Глушакова: Стоп, теперь на что ориентируется культура Запада? Надо четко. Цивилизация ориентируется на материальные ценности, точка. Культура ориентируется на…
Потапов: Я думаю, что так невозможно различить…
Шварц: Так нельзя, но если мы говорим…
Потапов: Знакомый мой, он хорошо различает: он как бы просто, когда интонационно надо показать, что это хорошо, он говорит “культура”… Но, я думаю, что как бы абсолютно отличить… Это будет формально. Можно найти какие-то такие критерии…
Шварц: Дело в том, что я говорю, разные точки зрения по этому поводу существуют…
Глушакова: От чего они отстали тогда? От чего или от кого?
Шварц: Отстали в материальном смысле, то есть они не успешные, они не достигли такого могущества в развитии…
Глушакова: А это надо?
Шварц: Ну, вот да? Запад считает, что в этом критерий успешности.
Потапов: Мы говорим сейчас о цивилизации и культуре, не в этом дело… Мы можем уважать купца, в России уважали купцов как сословие, но это что – цивилизация? Это же не цивилизация, это богатство… Это же не культура… На мой взгляд, точно отличить это не возможно. Ну, мы говорим, цивилизованный человек умеет в автобус сесть, билетик прокомпостировать…
Шварц: Возвращаясь к Моисееву… Признаком перехода человека к качественному развитию, по Моисееву, будет так называемая коэволюция человека и природы… Коэволюция будет означать сосуществование человеческой культуры или в более широком смысле, цивилизации, когда цивилизация будет встроена в природу, когда законы цивилизации человеческой перестанут противоречить законам природы, когда мы не как поработители будем выступать, а как часть, как коэволюционно развивающася часть, может быть главный ее компонент, но компонет.
Потапов: Вот у меня такой вопрос возник. Много говорится о каком-то этапе. Он очень важный. Какие существуют доводы, потому что я меньше читал, наверное, что мы вообще находимся на особом этапе, и мы вообще должны уделять ему какое-то большее внимание? На всяком этапе люди чувствовали крушение мира…
Шварц: Чувствовали да, совершенно верно
Потапов: И они видели, что мир вообще выходит из-под ног, и что вообще что-то происходит жуткое и завтра вообще ничего не будет, а будет конец света. Это ощущение, которое для многих периодов характерно…
Шварц: А сейчас уже все рассчитали…
Потапов:… не для всех, безусловно, были периоды более спокойной жизни, но были периоды, когда люди были уверены, что происходит что-то страшное в этот момент, и вот сейчас мы должны ожидать… Это было и тысячелетие назад, и столетие. Почему сейчас мы можем утверждать, что появилось что-то особенное?
Шварц: Я поняла. Прежде, я очень просто отвечу, это было основано на неких верованиях, предрассудках, апокалиптических ожиданиях…
Потапов: А у нас нет?
Шварц: А у нас… дело в том, что посчитали, что вот к такому-то году истощится то-то. Там к 2050 году у нас больше не будет нефти… к сотому – угля…
Потапов: А в Вавилоне кончался ил какой-нибудь, без которого больше ничего не будет расти…
Шварц: А к 2010 году наступит перенаселение… Запад все говорит, что…
Потапов: Массовый мор – это не конец цивилизации. Их столько было, этих моров.
Шварц: Да, да, ну вот правильно, вымрет там пара – тройка миллиардов человек – туда им и дорога… Вот теория “Золотого миллиарда” - правильно…
Потапов: Вот трястись над человеческой жизнью – это как раз очень западная философия, потому что она ставит человеческую жизнь на очень высокую планку. Это очень важно – охранять человеческую жизнь, не дай Бог убийство… Хотя раньше она меньше ценилась. И в том же романтизме, который ты так поддерживала, там рыцарь отдает жизнь за что-то, потому что это не так существенно для него. Взгляд дамы более важен, чем его жизнь. То есть почему ты считаешь… Ты меня упрекаешь в том, что я не жалею миллионов людей, которые помрут…
Шварц: Да я не упрекаю Вас, Господь с Вами…
Потапов: В конце концов, это не такое страшное явление, потому что если мы говорим о культуре, то культура или человеческая жизнь важнее? Потому что они очень часто противостоят…
Шварц: Вот вопрос, кстати, для всех, что важнее – культура или человеческая жизнь?
Потапов: Конечно, солдат высокодуховен, если солдат идет и умирает за свою родину… Он отдает свою жизнь… считая, что она менее важна. То есть что-то есть выше – культура, государство…
Шварц: Ну, понимаете… Да, я с Вами совершенно согласно, что во всей…
Потапов: Вот о моменте, вот можно о моменте… Почему все-таки наш момент является особенным?
Шварц: Во-первых…
Потапов: Нельзя сказать, что это были предрассудки. Я категорически против этого, что люди считали, что конец мира и какой-то черный ходил среди них мудрец и они все были им загипнотизированы… В религиозном бреду каком-то думали об этом. Нет, они были весьма… рассуждали…
Шварц: Потому что, во-первых, посчитали…
Пономарева: Можно я тоже отвечу? Ну, тогда же не было промышленности, которая бы вредила нашей экологии, не было статистики, компьютеризации, которые…
Потапов: Ну, это все слишком принципиально, я согласен…
Потапов: На мой взгляд, экологическая проблема немножко раздута. В Европе практически очень мало природы, но они довольно приспособлены, неплохо там живут. У них очень, очень много людей, но у них высокие урожаи, весь этот агропромышленный комплекс работает. Да, у них нет природы…
Глушакова: Все-таки что-то не то…
Потапов: Ну, едят-то они себя… Конечно они живут на нефти, но что ж делать…
Кто-то: А Вы за западных людей ратуете…
Потапов: Они очень сильно изменили свою природу, но они существуют, и вполне, так сказать… Японцы как-то существуют на своей очень маленькой территории, то есть они как-то вот выживают…
Кожевникова: За счет техники. Они делают технику, а на еду-то идет с других… Ресурсы используют чужие…
Потапов: Почему Вы думаете, что японцы едят … из своих ресурсов очень много. Просто такие технологии можно сделать, что в 20 раз получать урожай больше в конце концов… Это, конечно, существенный довод – вот именно что поговорить о технике, о влиянии на природу… может быть… Какие-то аналогии, наверное, возможны. И в прошлом, когда цивилизации разрастались. Им не хватало площадей, они понимали, что сейчас новое поколение народится, ничего не будет есть… все вымрет, потому что у них земли совсем не хватало… Тоже такое существовало – энергии не будет, все реки пересыхают, потом чего-то новое возникало, половина умирала, потому что…
Кожевникова: Ну, в общем-то, мы так переполошились, а, на самом деле, в этом плохого ничего нет, а только больше людей вовлекается…
Глушакова: Просто так и надо оставаться господами, а не становится частью природы. Для чего нам нужна вторая сигнальная система – для того, что бы поддерживать биологические законы… Человек, благодаря своей системе, второй сигнальной может нарушать законы биологические, зачем же ему становится частью… Он просто не может стать частью природы, потому что он выделен из нее. Он не может подчиниться…
Потапов: Ну, как это не может? Мы знаем примеры очень органичного вписывания человека в природу…
Глушакова: Вписанного, но не становление его частью – это разные вещи. Мы же сознательно… Если человек органично вписывается сознательно, или не вписывается – тоже сознательно – тут никакой органичности быть не может, потому что никакие другие связи органические его могут не связывать с лесом или еще с чем… Он делает, что-то, опираясь на свой разум, доводы, которые его заставляют это делать… А без нас все прекрасно существовало на основе каких-то биологических закономерностей, принципов…
Потапов: Человек все-таки может вписаться в природу или нет? Или это будет в ущерб его второй сигнальной системе?
Глушакова: Благодаря своей второй сигнальной системе он может в нее органично вписаться, но только как господин, а не как ее часть, потому что как часть он там не предусмотрен.
Потапов: А, в этом смысле…
Глушакова: Там все прекрасно без него обходятся…
Потапов: А, ну конечно, обходятся, в общем, он не нужен.
Глушакова: Потому что никакую трофическую связь он не порвет и не нарушит, если впишется или выпишется оттуда. Там все очень гармонично без нас, собственно говоря…
Потапов: Ну, понятно, какие-нибудь экологи тут тебе приведут массу примеров. Я как-то не очень разделяю все эти мнения… То есть мы можем улучшить, безусловно… Высеивать зерна растений, где они не будут донесены…
Глушакова: Если они не будут донесены, то, значит, это не надо.
Потапов: Это не так, потому что существуют какие-то проблемы у самой природы, безусловно.
Глушакова: Они бы не существовали, если бы не было нас.
Потапов: Другое дело, что мы как-то исправляем… Мы потенциально можем привести примеры, что мы как-то только улучшаем… животных размножаем…
Глушакова: Мы не можем говорить, что мы как-то улучшаем, потому что эволюция-то, она…
Потапов: То есть, Вы остановились на той точке зрения, что все, что ни делается в природе, все хорошо. Если это снаружи, то это уже плохо. Если это в какую-то другую изменяется сторону, то это вообще ужасно…
Глушакова: Нет, если там что-то изменяется без нашей… в худшую или лучшую сторону, без нашего вмешательства, значит, так надо. Потому что там, в принципе, достаточно гармоничная система. Если она почему-то исчезает, она исчезает, если чему-то надо появиться, оно появляется…
Потапов: Ну, это конечно, но, все-таки мы предполагаем, что человек должен как-то существовать…
Глушакова: Он должен созерцать. Созерцать и исследовать. Философствовать на эту тему, как это все прекрасно.
Потапов:Не знаю, но это очень какая-то пессимистическая…
Глушакова: Ну, почему, это прекрасно. Я считаю, что это несет некий такой разум, все что создано. А у нас такая великая честь – это раскрыть.
Потапов: Есть мнение, что человек как раз вот и одухотворяет природу. Во-первых, он ее отражает (дальше неразборчиво)
Глушакова: Для себя, но не для природы.
Потапов: Человек может как-то разнообразить ландшафт. Если уничтожить всех людей, то все покроется лесами какими-нибудь гомогенными. А вот положим ландшафт среднерусский, связанный с пригорками, лужок там выкашивается, коровки пасутся…
Глушакова: Кому нравится лужок, коровки – опять-таки человеку.
Потапов: Пасторальный ландшафт, который всегда вызывал… творческие порывы всяких там умов. Природа ведь равнодушна, к сожалению. Вы будете помирать, она будет созерцать.
Глушакова: Что значит – равнодушна?
ДАЛЬШЕ
|
