Верховный заведующий связью времен и событий остроумно
совместил годовщину принятия российской конституции и выборов в федеральный парламент с чеченским кризисом. И действительно, происходящее в маленькой Чечне вписано в огромное
пространство России и берет свое начало в Москве. Здесь же,
очевидно, состоится и основной политический финал событий.
Путь к расстрельному методу решения чеченского кризиса,
по моему убеждению, был открыт использованием этого метода
3-4 октября 1993 года в Москве при штурме "Белого дома". Отметим и психологический импульс ("Получилось!" и "с рук сошло"), и глубинные механизмы превращения одного события в
другое.
Президент, благословив милитаристскую авантюру в Чечне,
повторяет довод об "установлении в республике конституционного порядка". Но что-то не припомню, чтобы президент (при
поддержке весьма уважаемых интеллигентов), который в любом
случае будет отвечать за действия авантюристов, очень щепетильничал в отношении конституции год назад, когда разгонял
парламент и выдавливал известными средствами депутатов из
"Белого дома". Тогда конституцию откровенно определили в
служанки "народных интересов", истинное понимание которых по
обыкновению принадлежит лично самому президенту.
Уместно об этом вспомнить, поскольку, как говорится, лиха беда начало. Стоит только начать попирать Закон в угоду
власти, а не власть сообразовывать с Законом, как уже безразлично, в каком направлении это "дышло" вращают.
Сейчас в Чечне - те же самые танки, что год назад были у
"Белого дома". Сегодня насилие в Грозном под предлогом защиты конституционного порядка является прямым продолжением
прошлогоднего насилия в Москве под предлогом негодности
конституционного порядка.
Откуда такие превратности и почему они возможны?
Устойчивым сквозным стержнем этого, растянутого во времени, но единого по сути события, выступает именно насилие,
а его общей пружиной - законодательно оформленная жажда неограниченной власти. Как тогда, так и теперь кризис разразился по поводу средств, а не целей как таковых. В обоих
случаях из всех имеющихся в распоряжении государства и общества средств высшая исполнительная власть предпочла вооруженное насилие. При наличии многих вариантов мирного урегулирования конфликта, путем переговоров и компромиссов, и в
том, и в другом случае ни один из этих вариантов всерьез не
был испробован. И вот вопрос: хотели ли пробовать? Не является ли для новообразованной административно-командной системы демонстрация силы самой целью - тем устрашающим боевым
кличем, с которым она врывается во владение страной?
Большинство граждан, возможно, еще полагают, что отметили годовщину принятия конституции и демократических выборов.
Однако, это была годовщина легализации насилия как важнейшего метода управления российским государством.
Группа видных интеллигентов недавно призывала президента
и общество не забывать о случившемся в сентябре-октябре 1993
года. Но, что такое "случилось", чего не следует забывать?
Случилась трагедия, но не победа. Фундаментальное стратегическое недомыслие (или близорукий расчет) состоит в том,
что, президент все-таки счел свою физическую победу над депутатским корпусом победой исторической в высоком смысле
этого понятия. В знак этого события он организовал триумфальное шествие административного воинства и "стрельбу" на
поражение представительной власти как таковой. Несмотря на
то, что Советы были отягощены многими пороками тоталитарной
системы, они, в то же время, были единственной существующей
формой эмбрионального развития представительных структур,
которые должны были развиться в нечто более цивилизованное.
Плод президентской "победы" оказался с самого начала отравленным и его надлежало немедленно уничтожить. От результатов примитивного выигрыша следовало отказаться. Вместо того, чтобы упиваться победой, наращивая при этом административно-бюрократический аппарат (как свою единственно верную
опору), следовало активно возделывать почву под всходы представительной власти - той самой, которая потерпела поражение. Насущно необходимым было резкое погашение административной эйфории и решительный обратный ход в сторону строительства представительной власти, включая развитую систему
местного самоуправления.
Однако такая диалектика оказалась "победителю" не по
зубам или вовсе не входила в его личные планы. Он соблазнился грубыми, простыми и короткими решениями. Представительная
власть на местах либо полностью ликвидирована, либо влачит
жалкое существование в виде придатков региональной администрации. О том, в каком незавидном положении, уготованном ему
конституцией, находится федеральный парламент, достаточно
ярко свидетельствует то унизительное, испепеляющее душу бессилие депутатов как-либо сдержать безумные действия милитаристов в отношении Чечни. Таким образом, осенью 1993 года не
только пролилась кровь, но и началась трагедия отката страны
к авторитаризму.
Демократический механизм власти и управления - чрезвычайно точное, сложнозависимое устройство. Стоит выбить или
даже чуть сместить одно звено или нить взаимодействия, как
возникает злокачественная аритмия и вся система быстро распадается.
Удар был направлен на представительные органы, однако и
правительство оказалось в положении "вне игры". Во всяком
случае, если вести речь о ключевых политических вопросах. И
мне не кажется случайным, что премьер Черномырдин, которого
умело толкают на роль скромного "завхоза всея Руси", до последнего времени публично себя не проявлял в чеченском кризисе. Правительство, оттесненное от большой политики (за исключением силовых министров-членов Совета безопасности, выделенных в качестве самых больших политиков в стране и противопоставленных правительству в целом), в свою очередь, отыгрывается на парламенте, демонстративно пренебрегая его требованиями, да и самим его существованием. И законных-то
прав, например запрашивать у бюрократических ведомств материалы, характеризующие их действия, ни Дума, ни Совет Федераций не имеют.
Предусмотренная ельцинской конституцией немощь представительной власти, начиная с федерального уровня, фиктивность
полномочий законодательных органов - развращают и выбивают
из колеи "парламентскую номенклатуру". Спикеры палат и их
заместители, председатели комитетов и комиссий, руководители
фракций - с одной (формальной) стороны, остаются ответственными перед избирателями депутатами, но с другой (фактической) - поддаются бюрократическому давлению и нередко пристраиваются в фарватере исполнительной власти. Разрываясь между ответственностью перед избирателями и зависимостью от чиновников, некоторые из генералов от парламента становятся
агентами административного корпуса в большей мере, чем членами корпуса депутатского. Думаю, например, Владимир Шумейко
больше представляет президентскую структуру в Федеральном
собрании, чем последнее - перед президентом. Таким образом
внутри представительной власти закономерно образуется "пятая
колонна" бюрократии, склоняя к отступничеству от принципов
парламентаризма. Подчеркнем, так происходит именно при слабой законодательной власти, когда ее руководителям и активистам невозможно реализовать свои политические амбиции и
сделать собственную карьеру на основе парламентской деятельности.
Но что такое урезанные полномочия представительной власти? Это само собой урезанные права избирателей, то есть народа. Парламент не может достучатся до президентских и правительственных чиновников, не в состоянии не только спросить
с них, но даже и видеть. Это значит, что подобная стена
власти вырастает перед каждым гражданином во всех концах необъятной России. Урезанные права депутата есть не что иное,
как урезанные права избирателя - то есть бесправие народа.
Открылось, что президентская власть сама по себе не гарантирует успех демократии. Президент избрал путь к слиянию
властей, тот самый порочный принцип, где чиновник сам себе
закон и судья, а закон практически глаголет только устами
административного начальства. В результате местом реваншистских авторитарных устремлений стали необъятные президентские
и правительственные аппартаменты, а также части административной вертикали от Москвы до самых до окраин.
Президентская модель государственной власти и управления представлялась пришедшим к власти демократам мощным рычагом
демократических реформ. Но президентству присуща и другая
тенденция, связанная с возможностью накопления под его сводами реваншистских сил, "обломов" тоталитарного аппарата, способных склеиваться в серьезное политическое целое. Таким образом, президентская модель содержит также возможность для
контрреформ, сокрушения демократии. Без сильного парламентаризма этот негатив президентской структуры неотвратимо реализуется.
Совет безопасности при президенте, который сыграл решающую роль в чеченском кризисе, по строгому демократическому
счету можно отнести к незаконным формированиям. Причем, сами
понимаете, к хорошо вооруженным. Оно не укладывается в рамки
правового государства с сильным парламентом, обладающим достаточными возможностями для контроля исполнительной власти.
Вне контекста сильного парламента подобный орган становится
замкнутой, стоящей над всеми институтами власти структурой.
Хоть и называется эта структура "Советом безопасности", на
самом деле она проявила себя источником огромной опасности,
исходящей от государства в общество.
Все, что происходит сегодня на наших глазах, вокруг Чечни особенно, не случайно. Все имеет свои корни и ростковые
почки в недалеком прошлом. По-прежнему государством правят
лица, а не законы. Бюрократическая иерархия позволяет вышестоящим лицам подавлять волю и достоинство нижестоящих. Поэтому и вся государственная пирамида отыгрывается на рядовых
гражданах.
Совсем не случайно в последнее время в высших сферах все
делается при закрытых дверях. Все действия разнообразного
начальства по отношению к СМИ свидетельствуют о горячем желании российской власти, все еще лицемерно именующей себя
демократической, поставить граждан в положение неких слепоглухонемых существ, лишенных возможности ориентироваться в
политическом пространстве и не способных к самостоятельному
волеизъявлению.
...Итак, годовщина взятия неких заметных демократических
рубежей в новой России отмечается нами в обстановке опасного
силового противостояния в одной из российских республик. Если чеченский позор сойдет с рук его инициаторам, которые голосовали, формулировали и подписывали соответствующие решения, то выход из чеченского противостояния неизбежно станет
входом всей страны в диктаторский режим. В сущности, состоятся похороны славных демократических начинаний в великой
стране.
Всему миру, кроме, кажется, российского президента и
российских генералов в ранге министров, известно, что на
крови здание "конституционного счастья" не стоит.
И тут начинаешь сомневаться, действительно ли конституционный порядок - та цель, которую поджигатели русско-чеченской войны перед собой ставят. А может быть, сама война
им и нужна? И то, что принимается нами за неверно выбранные
средства для достижения благой цели, и есть сама цель, поставленная с точным расчетом? Не всем ведь нравится перспектива сокращения и реформирования армии, не всех устраивает
размер военного бюджета; дела ВПК тоже хотелось бы поправить: дух войны порождает склонность к чрезвычайному положению, которое, в свою очередь, интересно тем, что позволяет
получать чрезвычайные полномочия, а возможно, и отменить выборы... Да мало ли какие соображения о пользе войны еще можно подобрать. Поворот к силовым методам прямым путем увеличивает и укрепляет власть - власть и ее аппарат как самоцель. Пока разные мечтатели ждут появления "среднего класса", некое "третье сословие" уже тут как тут: человек с автоматом и в маске.
Попытались повернуть дельце украдкой, с подставными фигурами и "без опознавательных знаков". Глупцы! Сама эта повадка орудовать в маске, скрывающей лицо, в перчатках, чтобы
не оставить отпечатков пальцев, служит уликой первого сорта.
Кто же еще, кроме родного советского (или постсоветского,
что оказалась одним и тем же) государства с его всевозможным
"спецназом", способен работать в такой захватывающей криминальной манере?
Ускользать от ответственности и валить на других - давняя традиция партии начальства. Но сегодня в ходу наиболее
варварская ее разновидность: смывать свою вину чужой кровью.
Теперь-то мы видим, что высокопоставленные политические сорванцы, оставленные без присмотра, оказываются гораздо опаснее, чем обычные уличные шалопаи.
Над российским жителем висит много угроз: экологическая
и экономическая, криминальная и радиационная... Но теперь на
первый план опять вышла угроза политическая. Она вытекает из
самого факта сосуществования с подобными людьми, обладающими
властью в так устроенном государстве. Вроде как находишься в
чумном бараке или, если больше нравится, сидишь на пороховой
бочке.
Уже поставлен вопрос о личной ответственности президента
за исход чеченских событий. Для проведения демократических
реформ - да, нужен сильный (искусный) президент, умело направляющий развитие страны, поскольку реформы как бы внедряются в чуждую им посттоталитарную среду. Наоборот, для номенклатурной реставрации пригоден и слабый президент, поскольку бюрократическая регенерация происходит сама собой, по
тем же законам иерархии, какие ее организуют и регулируют.
Только бы ей не мешали.
Сумбур президентских и околопрезидентских поступков демонстрирует постоянное противоречие между происхождением
президента, поднятого к власти демократической волной, и бюрократического положения, в которое он не без собственных
усилий себя поставил. Этот политик на словах отрицает то,
что на деле давно принял на вооружение.
О перспективе утраты демократии и впадания России в авторитарно-карательный режим высказались почти все мыслящие
политики страны. Но не очередная ли это иллюзия - относить к
будущему то, что в значительной мере уже произошло вчера и
отчетливо проявляется сегодня? Чеченская война - предшественница реакции, но она же и следствие, поскольку в самом
государственном устройстве год назад было заложено поражение
демократии.
Вот почему радикальная переработка ряда глав действующей
конституции стала делом первостепенного значения для предстоящих выборов - как президентских, так и парламентских. А
они после чеченского кризиса, очевидно, должны быть досрочными.
Готовиться к новым выборам парламента и президента сегодня - это не просто выдвигать новых людей, не только дополнять и обновлять программы, развивать партийные структуры
и добиваться объединения демократических сил. Необходим парламент новый и по положению в общей структуре власти. Необходим новый президент не только в персональном смысле, но и
новая президентская структура, адекватная политической системе демократии. Необходима обновленная конституция, обеспечивающая более гармоничное соотношение ветвей власти и разумное распределение властных полномочий. Что касается предоставления парламенту, в частности Думе, полномочий по
контролю деятельности исполнительных, прежде всего силовых,
структур, то оно должно быть осуществлено немедленно, до реализации всяких широких законодательных мер.
Таким образом Чечня служит полигоном, где репетируется
расстрел демократии во всей России. Мы имеем дело с чеченским катализатором общероссийской драмы. Различные выходы из
чеченского кризиса - мирным или военным путём, путём равноправных переговоров с властью Чечни или жесткого подавления
свободолюбивого населения республики - приобретают значение
развилки в судьбах самой России.
Как в Чечне аукнется, так и по всей России откликнется.
Каков будет выход из чеченского кризиса, таков будет и вход
в будущее всей России.
"Московские новости" N63,
11-18 декабря, 1994 г.
 продолжение сборника
|
