(Продолжение книги)

О МОРАЛЬНОЙ СТОРОНЕ ДЕЛА

Утилизация мечты

В конце 80-х годов были довольно четкие представления о том, чего мы хотим достичь. Открытость общества, свобода слова, равенство всех перед законом, избираемость власти — понятные вещи, которые и составляют основу стабильности и самосохранения общества.

Однако, в нашей мирной революции эти высокие понятия оседлали люди, которые руководили страной и раньше. Они приспособили демократические принципы для того, чтобы быть везде принятыми и получать кредиты на Западе. В новой системе самыми ненужными, изгнанными из политической жизни оказались те, кто платил своей свободой за идеалы демократии — диссиденты.

У власти остались те же, но их возможности стали больше, чем в тоталитарной системе. Тоталитарная система, услышав голос внутреннего оппонента, сильного диссидента, должна была немедленно что-то предпринимать: уничтожить его или согласиться, чтобы нивелировать. Например, Сахаров говорил: надо прекратить войну в Афганистане. В начале восьмидесятых его ссылали и выбрасывали из жизни. Во время перестройки — соглашались и прекращали войну. Теперь — собака лает, ветер носит. Можно говорить, что вздумается. Эта полудемократия, квазидемократия тем и страшна, что власть дает возможность говорить, но будет делать, что ей хочется. И найдет собственных собак, которые тоже будут лаять.

Многие люди, увидев свет, стали кричать: свобода, свобода, а это просто с клетки сдернули тряпку.

Можно говорить о трех рубежах, проходя через которые, режим все больше вызывал протест, отторжение и апатию со стороны тех, кто своим голосованием наделил его властью.

Эпизод гражданской войны в Москве в октябре 1993 года, танки, которые стреляли по парламенту, погибшие случайные свидетели столкновения, — все это вновь продемонстрировало, что при попытке передела власти у нас, как и прежде, пригодны абсолютно все средства. Наспех дописывается и принимается без обсуждения очень "сырая" Конституция, в значимость которой как основного закона страны сама власть с очевидностью не верит.

В 1994 году началась серия широко известных политических убийств, и оказалось, что власть и олигархия лишь использовала их в своих корпоративных интересах. Действия по раскрытию подменили громкой риторикой и обозначили путь к вседозволенности. Заказное убийство стало новым стандартным средством борьбы за власть и влияние.

Чеченская война унесла жизнь по меньшей мере десятков тысяч человек. Она не имела общественной поддержки, но и не встретила активного протеста общества. По ее поводу заявлений протеста было намного меньше, чем по поводу невыплат заработной платы. Оказалось, что действительно почти что вовсе нет ограничителей, которые могут помешать манипулировать положением в стране.

Со всей наглядностью проявилось отсутствие в России гражданского общества. Во время чеченской войны те "радикальные либеральные реформаторы", которые остались в правительстве, совершенно недвусмысленно стали прикрытием преступного политического курса. Как некоторые члены ЦК КПСС на кухне ругались по поводу войны в Афганистане, так наши вице-премьеры в частных разговорах осуждали чеченскую авантрюру. И это несмотря на всю ту власть, влияние, наконец, известность, которые они могли противопоставить войне. В то же время открытой демкоратической оппозиции и в этой ситуации, и в последующем так и не удалось выработать эффективный механизм давления на власть.

Стиль проведения реформ

Главным словом, определяющим способ ведения реформ, было слово ЛОЖЬ.

Самым большим обманом в экономике стали постоянные разговоры о том, что не сегодня-завтра правительство сможет правильно собирать налоги. (И это говорилось в условиях, когда 80% экономического оборота составляют бартер и денежные суррогаты.) Дошло до того, что в 1997 году, когда Анатолий Чубайс был первым вице-премьером, отвечающим за экономику, некоторые крупные мировые экономические информационные агентства приняли решение не цитировать цифры Чубайса.

Реформы велись с мечтой о русском Пиночете. Все время говорили, что для успеха реформаторам не хватает власти. Неправда. Для успеха не хватало мозгов и совести, а не власти. Власть у них была, пресса была, долго отсутствовала организованная оппозиция. И желание перемен в 1990-92 гг. было так велико, что люди готовы были терпеть. Но единственное, что могла власть, — это транслировать чужие суррогатные финансовые программы. Реформаторы упустили шанс, который был дан.

Реформы велись авантюрно. Ельцин поручал правительству то 6 важных дел, то 12, то 26, среди которых все время были выплаты по долгам, пенсиям и зарплате бюджетникам. Правительство обязывало нефтяные компании заплатить налоги, чтобы оно могло выплатить бюджетникам зарплату. Для этого компании брали кредиты на Западе. Сегодня к ним опять предъявляются повышенные претензии, но с них уже нечего взять. Продажи нефти заложены вперед, и все доходы останутся за границей в расплату за полученные кредиты, которые правительство вынуждало их брать год назад.

Реформы проводились теми, кто не только не пользовался поддержкой среди граждан, но вызывал полное отторжение, особенно в последние годы. Так, назначение Анатолия Чубайса на любую должность не может дать сегодня ничего, кроме проблем. Пример тому — решение Думы ограничить участие иностранного капитала в пакете РАО ЕЭС, которое было вызвано исключительно неприятием личности Чубайса.

Способ ведения реформ основан на презрении к людям, отношению ко всем, как к «совкам» и «быдлу»: кто выживет, тот и молодец.

Можно ли было сделать по-другому? Можно и должно.

Прежде всего нужно было обеспечить стабильность правовых институтов, дееспособность судебной системы. Принять законы, обеспечивающие прозрачность переходной экономики, всех без исключения решений, связанных с реформой, и на этом строить ее основу.

Надо было понимать смысл ответственности за людей, не относиться к ним как к пушечному мясу. Хотя бы частично понимать, в какой стране мы живем и в какой хотим жить. На этом строить открытую и логичную программу, если не долговременную, то среднесрочную. Не потому, что в жизни выполняются программы, но потому, что деятель, у которого нет никаких внятных принципов и позитивных планов своей работы, неминуемо превращается во временщика.

Коррупция на службе демократии

Всегда и везде есть люди с природным даром предпринимательства. Это качество может быть благородно, направлено на пользу общества, особенно, если государство этому способствует. Но предпринимательство может быть беспредельно «эгоистично» и, если этому опять же способствует государство разрушительно для общества. Наша система оказалась именно такой.

При встрече с Ельциным во время выборов в мае 1996 года, я ему сказал: "Борис Николаевич, коррупция очень сильна. Дело плохо". Он пожал плечами и ответил: "Ну что же, Россия...". У Ельцина никогда не было высокого порога чувствительности к коррупции. Он на это смотрел сквозь пальцы. Он позволял злоупотреблять властными полномочиями, считая, что укрепляет этим свою власть. Он не наказал ни одного человека. Ни за что.

Было и такое: внушали, что коррупция может быть на службе демократии. В этой области губернатор — демократ, поэтому проверок не надо. А там не демократ — давайте его проверим, что-нибудь найдем и накажем. Такие примеры известны. «Борис Николаевич, нам мешают работать. Я вас всегда поддерживал, я вам преданный человек, а ко мне опять контролеры пришли с какими-то проверками, остановите это, они мешают работать, мешают строить демократию». Или исполняющий обязанности Генерального прокурора попадает в тюрьму, начинает давать показания, потом прекращает, а общество так 5 лет и не знает, в чем дело.

Коррупция существует во всем мире. Но в одних странах власть и общество борются с ней, а в других — нет. В России правящий класс сформировала номенклатура. Его главное свойство — цинизм. Если вы придете к высокопоставленному чиновнику и скажете: "Я хочу получить дачу, или землю, или что-то еще", то вам это за ту или иную услугу дадут. Но если вы придете и скажете, что вы хотите, чтобы в России был экономический рост, то максимум, что они сделают — это оформят вас в поликлинику бывшего 4-го Главного управления. Прямо к психиатру. Они таких мотивов не понимают.

Москва и москвичи

В результате реформ Москва выиграла больше всех в стране. Москвичам как бы выдали путевку в будущее, но они должны были понимать, что это ненадолго. Жители Москвы каждый день слышали, что стране не платят зарплату, пенсии, что ничего не работает, разваливается буквально все, нарастают суицидальные настроения, в армии происходят совершенно неприемлемые вещи...

Страны Западной Европы опасаются таких процессов даже у соседей. Они волнуются, что нищает Албания, они боятся за себя. У нас Москва жила как отдельное государство, и проблемы страны не очень волновали москвичей. В этом отношении проявилось то новое, что действительно удалось внедрить в сознание в результате реформ: каждый сам за себя.

Сейчас и Москва начинает жить, как Новосибирск. Те, кто лишаются работы в Москве, волей-неволей вспоминают учителей, научных работников, инженеров, офицеров, шахтеров, артистов, которые были без работы и зарплаты все эти 6-7 лет.

РОССИЯ И ЗАПАД

Роль Запада в нашем кризисе

Подавляющее большинство граждан западных стран желают России добра. Поэтому западные политики последние 10 лет имели мандат на то, чтобы всерьез повлиять на Россию и помочь ей. Другое дело, как западные политики воспользовались этим мандатом, как они его реализовали.

К сожалению, на Западе плохо понимают, что происходит в России, поэтому у них поверхностный подход к нашим проблемам. А ведь в глубине подхода лежит суть отношений.

Приведу такую аналогию. Представим себе, что вместо моральных, нравственных, интеллектуальных правил и опыта — всего того, что родители обязаны передать детям, они будут просто выдавать им деньги. Ребенок приходит и спрашивает: " Как мне поступить?" А ему дают 20$ — и точка.

Конечно, это утрированно. Но нас долго уговаривали бросить увлечения коммунизмом и социализмом. Россия, наконец, согласилась. И что же нам сказали? Вот вам 30$, идите, тут у нас ужин, вам сюда нельзя, а вон там в "Макдональдс" можно.

Собирается "Семерка" и решает, сколько дать денег России. Приезжает американский президент и спрашивает:

— Как поживаете, Борис Николаевич?

— Хорошо поживаю.

— Что Вы здесь делаете, Борис Николаевич?

— Я здесь провожу реформы.

— Какие реформы, Борис Николаевич?

— Радикальные экономические реформы, рыночные.

— О, это прекрасно!

Поцелуи, объятия, пожатия рук, пыль, звуки марша. На этом все заканчивается.

Корни такого отношения лежат в истории взаимоотношений СССР и Запада. Запад одновременно поддерживал отношения с советским руководством и умудрялся налаживать самостоятельные каналы общения с советскими людьми через радиостанции "Би-Би-Си», "Свобода", литературу. Люди не могли не оценить этого. В 1991г. Запад имел в СССР огромный кредит доверия.

Но потом во взаимоотношениях России с Западом произошли большие изменения. На Западе по совершенно формальной причине решили, что Россия стала окончательно демократической страной. Примерно такой, как Великобритания или Швейцария. И разговаривать с нами нужно, как с Великобританией: не с людьми, а с Президентом Ельциным, премьер-министром Гайдаром, министром иностранных дел Козыревым.

Чем больше в страну приезжало экспертов, тем больше для них выделяли грантов или фондов. Чем больше профессоров приезжало изучать, что происходит в России, тем больше денег отпускалось их университетам. Тем лучше они хотели говорить о России. Так создавалось общественное мнение и в России, и на Западе.

Это была грубая ошибка. Для создания реально работающей демократической машины требуются десятилетия. Кто бы ни был избран, он еще долго не будет представителем своего народа в полном смысле слова. Так что этот двойной канал общения — с российскими государственными структурами и с гражданами может быть полезен и необходим еще долго.

Пока разговаривали только с президентом,— перестали замечать и понимать, что же происходит в стране. Что написали бы западные газеты, если бы в Советском Союзе не платили годами зарплату? Если бы 1 сентября в Советском Союзе не открылось 6 тысяч школ? Если бы вдруг оказалось, что в Советской Армии распродается оружие? Если бы СССР начал воевать в Чечне? Если бы в СССР пошла волна заказных убийств? Газеты писали бы, что СССР — это "Империя Зла", и плач по несчастным советским людям стоял бы до неба. Сегодня все это происходит в России, и никакого внимания. Почему? Демократия! И еще одно. Мы очень благодарны иностранным экспертам и специалистам за помощь. Но в России нужно или работать с полной отдачей или давать советы с меньшей настойчивостью. В дореволюционной России иностранные и русские инженеры, которые строили мосты, стояли под ними вместе, когда проходил первый поезд.

Вместо того, чтобы активно иметь дело с гражданами 150-миллионной страны, Запад удовлетворился контактами с политической элитой и с олигархами, с миром "особо важных персон". Словами "президент, нефть, газ, космос" и парой десятков ключевых фамилий заслонили всю страну.

Российские реформы как фактор внутренней политики западных стран

В отношениях России с Западом лидирующую роль брали на себя США при вынужденном согласии Европы и Азии. Например, в 1991-92 годах на переговорах по увязыванию советского и российского внешних долгов представители немецкой, японской делегаций говорили в кулуарах, что не все решения, которые принимаются "Семеркой", выгодны для России. Однако отказывались подтвердить это на официальном заседании из-за нежелания испортить отношения с американской делегацией. В ответ на предложения российской стороны министр финансов Японии прежде всего осведомлялся, согласованы ли эти предложения с Вашингтоном.

Российские реформы стали своеобразным фактором внутренней политики США и, в значительной степени, Германии. Выборы президента США были связаны с успехами российских реформ, что негативно отразилось на России, потому что не позволяло американцам честно оценивать происходящее и открыто говорить об этом.

Признать неэффективность российских преобразований и все более карикатурный характер российской демократии для США и Германии становилось политически опасно. Ответственность перед налогоплательщиками, государственные кредиты, кредиты МВФ, предприниматели, поверившие своим лидерам и предоставившие деньги России, — все это налагало на них обязательства. Именно поэтому лидеры США и Германии не могли инициировать новую специальную программу помощи России через "Семерку". Это значило признать, что в течение нескольких лет они поддерживали в России не тех политиков и не те реформы.

И чем больше реформы заходили в тупик, тем сложнее становилось политически от них отмежеваться. Дальше — больше. Критика политики Клинтона и Коля в отношении реформ в России стала активно использоваться их политической оппозицией, поэтому сегодня после ухода с политической арены Коля и всей этой истории с импичментом президенту США, после окончательного краха мифа об успешности экономических реформ в России можно достаточно уверенно утверждать, что эпоха благосклонного отношения к российским реформам закончилась.

К тому же череда финансовых кризисов и потрясений заметно ослабила потенциал международной финансовой помощи России.

Западные инвесторы

В деятельности инвесторов есть два принципиально различных направления. Одно из них — многочисленные портфельные инвесторы, которые лишь играют на биржах, как в казино, и зарабатывают на конъюнктуре. Это направление спекулятивного капитала. В условиях мощного реального сектора в экономике биржа является весьма эффективным инструментом перелива капитала на открытом рынке.

Другое "возглавляет" Уильям Баффет. Он умудряется получать доходы под 40-60 процентов в год без портфельных инвестиций, только с инвестициями в реальное производство. Он считает принципиально неверным разогрев рынка за счет спекулятивных капиталов.

Прямых инвестиций в российскую промышленность, в производство практически не было. Нам выделялось 2 млрд долларов, а Китаю — 30 млрд долларов в год. Возможность отказа от долгов была весьма очевидна. Инвесторы шли на огромный риск, поскольку должны были понимать, что проводят спекулятивные операции в стране, где не платят армии, но предлагают 200 процентов доходов по ценным бумагам.

Однако долги нужно отдавать, и этот вопрос рано или поздно нам придется решать.

Роль МВФ

В любом советском министерстве всегда был отдел писем и заявлений трудящихся. По такому же принципу организован и Международный валютный фонд.

Лидерам западных стран надоело, что за ними бегают представители не столь развитых и не столь западных стран и все время просят денег. Поэтому они создали «отдел писем и заявлений», куда и поступают все просьбы. Однако, поскольку денег там не безграничное количество, были разработаны правила, по которым эти деньги получить довольно трудно. МВФ выдвигает формально правильные условия получения денег, и они должны выполняться. Условия обычно очень простые: доходы бюджета соответствуют расходам, новые деньги не печатаются, безвозвратные кредиты не выдаются, курс национальной валюты по отношению к доллару стабилен, цены не растут и т.п. Однако, для правительств многих стран-должников исполнение правил МВФ означает почти немедленную политическую смерть.

В очереди за деньгами МВФ оказалась и Россия. И что же?

Можно спорить, насколько вообще МВФ удачно справляется со своими обязанностями, если финансовый кризис в мире начинает принимать волнообразный характер. Можно спорить, какие программные положения МВФ были правильные, а какие — нет. И хотя российское правительство совместно с МВФ выстроило финансовую пирамиду, обвинять в этом иностранных советников и организации все же нельзя. Все решения принимало российское правительство. Если вам предложат прыгнуть в окно, вы можете прыгать или нет, но решать вы будете сами. Вам только дали совет.

Безусловно, 90% вины за случившееся несут российское правительство, президент, все российские политики. В то же время МВФ делал многое, что не касалось экономики и определялось ложными политическими мотивами, и поэтому продолжал отдавать деньги западных налогоплательщиков правительству России даже тогда, когда фактически субсидировал чеченскую войну, закрывая глаза на то, что работает с очень сильно коррумпированным правительством.

Конец «американо-азиатских» иллюзий

По существу в России была применена рискованная и во многом коварная тактика, которая в 80-е годы именовалась «рейганомикой». Во многом сегодняшние экономические успехи Клинтона основаны на фундаменте, который был заложен именно тогда.

В чем был смысл такого подхода? В сочетании значительного бюджетного дефицита с политикой жестких денег. Это означало низкие ставки налогов для корпораций (которые тогда, воспользовавшись этим, заложили основы сегодняшнего экономического роста), и высокие процентные ставки доходности привлечения иностранного капитала на рынок госбумаг для покрытия бюджетного дефицита, что позволяет сохранить низкие темпы инфляции. Как только иностранный капитал уходил из страны, американцы поднимали процентные ставки и снова втаскивали его на свой рынок. При этом, очень важная составляющая успеха этой формулы состоит в том, что доллар является резервной валютой № 1 в мире.

У нас же все происходило иначе. Полностью отсутствовало понимание того, что происходит в собственной стране, в чем состоит отличие России от США, в чем отличие постсоветской экономики от американской. Стиль разговоров с Западом сводился к тому, что российское правительство приходило в МВФ и говорило: "Что нам нужно сделать, чтобы получить у вас деньги?" А должно было говорить: «Вот наша программа. Если хотите, помогите нам ее реализовать». В начале реформ политически Россия могла выдвинуть любую разумную программу и получить поддержку, даже если бы МВФ не очень хорошо ее понимал и относился к ней с сомнением.

На Западе приняли опасную формулу отношений с Россией, потому что, на взгляд официальных экспертов, она могла быстро принести результаты. Их обнадеживала рейганомика. И был опыт Сухарто. Западные лидеры ожидали от российских реформ политического успеха. В Индонезии в 60-х гг. Сухарто жестоко подавил коммунистический путч. За это Запад закрыл глаза на все, что Сухарто делал. Кончилось это тем, что каждое такси в Джакарте теперь принадлежит семье президента. При активной поддержке Запада запаса прочности Сухарто хватило на 30 лет. В начале 90-х еще мало кто мог предвидеть его будущий экономический и политический крах.

Ельцин оказался в похожем положении. Он — лидер, который "положил конец" существованию коммунизма в России. За это ему прощали все. Дальше — больше. Появились интересы, пришел иностранный капитал, он стал следить за тем, чтобы правила игры не менялись, чтобы условия выполнялись. Так сработала эта ловушка.

Сегодня Россия оказалась перед лицом новых реальностей: помощь со стороны международных финансовых институтов и ведущих стран Запада в ближайшем будущем сократится, а требования и контроль за использованием предоставленных средств увеличатся.

Опасности

Есть три главные опасности, связанные с кризисом в России, которые не могут не волновать.

Во-первых, ядерное оружие и его распространение; утрата контроля за его хранением и использованием в России.

Вторая проблема — преступность. Огромная часть населения, прошедшая школу в нашей армии, не имеющая никаких представлений о гражданских нормах, лишенная работы, лишенная перспективы. Постоянно распродаваемое с воинских складов современное оружие. Военные продают свое оружие, чтобы заработать себе на жизнь. Так закладывается основа организованной преступности, экстремизма.

И третье — опасность экологических катастроф. Операторы атомной электростанции в Ленинградской области объявляют голодовку в связи с тем, что им не платят зарплату по 5-6 месяцев. В таких условиях может случиться любая экологическая катастрофа.

Эти опасности во сто крат усилятся, если будут углубляться тенденции распада Российской Федерации, а Запад недальновидно возьмет курс на изоляцию нашей страны, на замораживание контактов с нашими гражданами.

В ИТОГЕ

Политические последствия

Хочется найти положительные стороны в том, что случилось 7 лет назад. Правительство реформаторов сделало одну полезную вещь: оно показало, что можно жить иначе. Пусть все, что было продемонстрировано людям, было словно в гипнотическом_сне, было следствием займов, кредитов, а не развития российской экономики. Но люди увидели, что можно жить более обеспеченно, более комфортно, — будем надеяться, что все это сослужит хорошую службу. Печально, что все это было продемонстрировано далеко не всей стране.

Естественно, что после такого постыдного и всестороннего краха политики, которая активно проводилась правыми и поддерживалась многими западными странами, маятник общественных настроений пошел резко влево.

Опросы последнего времени показывают, что все, что не связано с либеральными подходами к экономике, имеет решающую поддержку. Например, осенью 1998 года за запрет хождения доллара высказывалось примерно 44% населения, за другие меры административно-репрессивного типа — свыше 60%, большинство готово было поддержать едва ли не планирование. Откат влево был неизбежен. Главное — остановить увеличение амплитуды.

Сегодня в России левое правительство. Слишком крупная неудача и слишком быстрая неудача на левом крае может иметь своим следствием приход крайне правых, которые всегда смыкаются с крайне левыми. Могут появиться претенденты в диктаторы. Такова логика политической жизни.

А если пока они и не просматриваются на горизонте, то кто-то легко может в них перекраситься, как в свое время Ельцин перекрасился в демократа. Если появится ощущение, что народ сейчас хочет именно такого диктатора, то несколько кандидатов в президенты с интересом и желанием наденут военную форму.

Мучительный конец советской системы

Суть длившегося шесть лет кризиса состоит в том, что в такой мучительной форме уходит с политической арены советско-коммунистическая номенклатура. Почти все, что делалось под видом реформ, было обслуживанием в идеологическом, практическом, экономическом плане ее интересов. Для нее собирали деньги с неразумного Запада. Находясь в услужении у партийной номенклатуры, создавали условия для ее превращения в олигархию.

Когда-то Карл Поппер в книге "Открытое общество и его враги" писал, что есть две системы, которые подавляют свободное общество: фашизм и коммунизм. Российский опыт показывает: номенклатурный, олигархический капитализм, не связанный границами гражданского общества, превращается в хищную систему, пожирающую и саму себя, и всё окружающее. «Дикий» капитализм становиться системой, антагонистической открытому гражданскому обществу.

Такого рода капитализму невыгодно развитие гражданских партий — ему будет сложно справляться с парламентом. «Дикий» капитализм препятствует зарождению свободной прессы — она начнет писать правду, в том числе и о нем. Ему опасны все гражданские институты вообще — работающие суды, прокуратура, органы местного самоуправления. Открытая рыночная экономика — погибель для «дикого капитализма», потому что кладет конец приватным договоренностям и криминальным сделкам. И «дикий капитализм» душит открытую рыночную экономику.

Так все и произошло в нашей стране. И в этом — суть нашего кризиса.

Сегодня заканчивается период потемкинских деревень, период квазиреформ, обслуживающих интересы 10% населения.

Будет ли повторение? Возможно, судя по тому, какие тенденции сейчас преобладают. Но приведет оно к фарсу, потому что трагедия уже состоялась. Слишком многие люди оказались обманутыми.

Почему так случилось? У нас Президент — член Политбюро, а премьер-министром в течение шести лет был бывший член ЦК КПСС. И в странах СНГ почти везде во главе — те же самые члены ЦК и Политбюро. И не просто, так сказать, лично во главе, но со всем своим самым худшим прошлым багажом. Мир изменился, страны другие. Но никто не пытается управлять по-иному.

В 1991 году мог наступить конец старой системы. Мы оказались к этому не готовы. Получился странный и трагический "переходный" период, когда лучше не вспоминать, — от чего и страшновато думать, — к чему. Сможет ли Россия на этот раз обойтись без революции, ведь революции в нашей стране происходят не из-за экономических кризисов, а из-за морального отторжения общества от власти — вопрос открытый. Сможет ли Россия выдвинуть новое поколение политиков — вопрос открытый. Сможет ли Россия передать власть от номенклатуры в новые руки — вопрос остается открытым. Сможет ли Россия установить действительно демократический, открытый и безопасный способ принятия решений, или еще долго придется выбирать между завхозами, генералами и "бумажными" чиновниками? Через десять, максимум через пятнадцать, лет в стране не будет уже ни одного представителя высшей советской номенклатуры, способного претендовать на власть. Кто придет им на смену? Ведь скоро вырастет поколение граждан, которые никогда не жили в условиях советской коммунистической действительности.

В чем главный урок кризиса? В том, что государство, построенное на коррупции и лжи, рано или поздно отторгается обществом. В том, что в таком государстве никогда не будет работающей экономики. Говорить, что так устроен мир, что «ворюги милей, чем кровопийцы», — хорошо в стихах. В экономике, в реальной жизни другие правила и другие законы: все силы произвола исключительно охотно заключают между собой союз против общества.

Власть сегодня

Утвердив правительство Евгения Примакова, удалось избежать перерастания политического самодурства в новый гражданский конфликт. Примаков, по крайней мере на короткий период, обеспечил политическую стабильность. Но его деятельность на посту премьер-министра не смогла (и, возможно, не могла) обеспечить продвижение вперед. Нет оснований считать, что Евгений Примаков хочет возврата к худшим временам тоталитаризма или склонен активно ввергать Россию в очередную кровавую авантюру. Но также практически несомненно и то, что нынешнее правительство демократию способно представлять себе прежде всего на бумаге, в отрыве от людей. Оно работает с бумагами, с должностными лицами и не воспринимает политических сигналов, не воспринимает того, что идет от людей. В этом плане оно ничем не отличается от всех без исключения предыдущих советских и российских правительств. Сегодня это таит в себе крайнюю опасность: при помощи Евгения Примакова политический кризис удалось оттянуть, но, если его правительство так и не сможет решить ни одной конкретной проблемы людей, этот кризис может произойти уже в ближайшем будущем, и он будет еще острее, чем мог бы быть раньше.

Правительство Примакова не смогло подойти к решению содержательных задач, хотя трудно говорить, что оно ограничено в полномочиях. Оно должно было само активно искать контактов с серьезными экспертами независимо от их формального ранга. Оно должно было по многим вопросам куда более четко определиться политически. Оно не должно было отмалчиваться в ответ на выходки экстремистов и националистов. Трудно отказаться от ощущения, что правительство где-то исподтишка машет реакционерам: "давай, давай!".

Правительству Примакова предлагалось сделать очень решительный шаг, который позволил бы начать собирать в России налоги. Для этого надо установить такой подоходный налог, который люди, при всем их недоверии к любой власти вообще, будут платить, потому что это будет психологически проще, чем не заплатить — 10% процентов от заработка. С людей надо снять обязанность указывать конкретный источник их дохода, — лишь бы это были не криминальные деньги.

В ответ на новый разгул преступности правительство ничем не в состоянии помочь честным милиционерам, честным следователям, судьям. Зато оно, как это у нас очень принято, занялось странной неправовой риторикой.

Несколько слов о поиске перспективы

О перспективе сейчас говорить очень трудно, потому что при сегодняшнем системном кризисе определяющим может оказаться какой-то небольшой политический штрих, какая-то случайность.

Тем не менее, хочется высказать надежду на то, что у страны хватит здравомыслия избежать распада, войны и диктатуры.

Среди всех самых серьезных опасностей нельзя не выделить одну исключительно важную. Она состоит в апатии и разочаровании граждан. Все честные люди должны объединиться, чтобы дать стране надежду. Россия такая страна, что она не может выйти из кризиса лишь посредством прагматизма и технократии. Люди лишь тогда проявят себя как активные и солидарные друг с другом граждане, когда будут понимать, какое именно общество они имеют шанс построить, во что они будут вкладывать свои силы, свою энергию, свой избирательный голос. Это должна быть не утопия, а здравая конкретная цель, обращенная к каждому, и прежде всего к тем, кто приходит на смену, кто никогда не жил в условиях советской коммунистической действительности.

В начале XX века здравой альтернативой потрясениям, войне, как правой, так и левой диктатуре выступало постепенное объединение всех стран европейской культуры. Из этого тогда ничего не вышло. Может быть, имея перед собой опыт уходящего века, стоит попробовать вновь пойти в том же направлении. Многие конкретные предпосылки для этого есть. Европейское Сообщество 15 западноевропейских и скандинавских государств все в большей мере выступает в качестве единого политического и экономического субъекта. К 2002 году к нему присоединятся, по меньшей мере, еще 6 стран. Единая валюта Европейского Сообщества станет во многих странах расчетной единицей наравне с американским долларом. Вся западная граница России и стран СНГ будет представлять собой границу с объединенной западной и центральной Европой. Таким образом, у нас и наших ближайших соседей останется только два варианта развития: или интегрироваться в ту систему, которая создается на западе от нас в нашем непосредственном соседстве, с ее исключительно развитой структурой правовых отношений, с устоявшимися отношениями собственности и с отлаженным механизмом социальной защиты, или изолироваться в вечном поиске несуществующего отдельного пути с беспрерывными внутренними конфликтами и конфронтацией со всем миром.

Россия и страны СНГ, несмотря на все происшедшее разорение, имеют огромный потенциал. Прежде всего, это люди. Затем — территория, природные ресурсы, готовые площадки для развития производства, система коммуникаций.

Если в течение ближайших пяти лет удастся получить стабильный рост в размере 4-6% ВВП, то к 2015 году (а может быть, и раньше) у России будут все основания претендовать на вступление в Европейское Сообщество. Конечно, перед этим надо будет провести коренную правовую реформу, реформу всей правоохранительной системы. Провести реформу армии, изменить военную концепцию. Все это реально, и никто не должен этого бояться. От того, насколько демократично, насколько честно пройдут ближайшие парламентские и президентские выборы, и от того, за какие идеи и принципы на них проголосуют избиратели, зависит жизнь нашей страны надолго вперед. Очень может быть — навсегда.

Вместо заключения

Прошедшие семь лет обернулись для граждан нашей страны разочарованием и обманутыми надеждами. Те, в чьих руках была сосредоточена высшая политическая власть в России и в СНГ, употребили ее прежде всего в собственных интересах. Используя доверие людей, они продолжали управлять в духе советских номенклатурных традиций, опираясь на реакционные силовые ведомства. Сотням тысяч человек это стоило крови и жизни. Миллионы были обмануты и утратили перспективу достойного существования.

Настоящая экономическая реформа, по сути, так и не была начата. Не выяснены отношения собственности, для этого не создана даже полноценная правовая база. Предпринимательство не получило экономической свободы. Вместо этого свободу практически ото всяких обязательств обрели советские добывающие монополии. Собрана гигантская масса грязного криминального и теневого капитала, который стал оказывать прямое и непосредственное влияние на политику.

Глубоко ошибочной и ложной оказалась концепция, согласно которой капитал сам по себе способен создать рыночные отношения, поднять производство и способствовать развитию демократии. Настоящего рынка нет. Свободой слова в полной мере пользуется лишь узкий круг лиц.

Одно из следствий допущенных ошибок — в том числе и то, что сейчас 30 миллионов граждан России активно поддерживает коммунистическую партию. Крайне опасные последствия такого выбора категорически нельзя недооценивать, они видны совершенно отчетливо. Возможности демократической оппозиции повлиять на власть оказались ограниченными. Заявлять раз за разом честную позицию и вносить конструктивные предложения — недостаточно.

Сейчас нашей стране нужна стратегия, вокруг которой могли бы объединиться все те, кто по-прежнему считает демократию в России национальной ценностью.

Мы убеждены в том, что будущее — только за свободной мирной страной, власть в которой на всех уровнях, какова бы она ни была конкретно, несет демократическую ответственность перед всеми гражданами. Мы убеждены в том, что Россия должна сохранить свою целостность, внутреннее многообразие и не должна иметь никаких территориальных претензий к кому бы то ни было. Мы убеждены в том, что всякое преступление должно быть с неотвратимостью раскрыто и справедливо наказано цивилизованным правосудием. Мы убеждены в том, что ничье человеческое достоинство нельзя унижать и что дискриминация недопустима. Мы убеждены в том, что минимальная социальная защищенность любого человека на территории России — нравственная и конституционная обязанность государства при любой конкретной политике.

Считая преступным любой национализм, мы особенно отмечаем пагубность антисемитизма, зловещая роль которого наложила непоправимый отпечаток на нынешнее столетие.

Мы выступаем за то, чтобы Россия с ее человеческим потенциалом развивалась как европейская страна и в течение ближайших двух десятилетий смогла найти свой путь в правовое и экономическое пространство объединенной Европы.

Кто бы конкретно ни побеждал на выборах, именно в этом мы видим залог преодоления самых худших альтернатив истории, возможность осторожного, но постоянного прогресса. Мы видим шанс сохранить Россию независимой политически и экономически, мирной и не несущей опасности ни себе, ни другим. Это трудно, но, несмотря на то, что между нами есть расхождения в конкретных взглядах, мы готовы сделать все, что от нас зависит, чтобы этот шанс реализовался.

Лучший выбор России в XXI веке — стремление к свободе, демократии и справедливости для всех ее граждан, и мы убеждены, что этому нет исторической альтернативы.

Москва, октябрь-декабрь 1998 года