Владимир Путин издал указ «О совете при Президенте Российской Федерации по борьбе с коррупцией». Состав совета впечатляет: премьер-министр, председатели Конституционного, Верховного и Высшего арбитражного судов и председатели Совета Федерации и Государственной Думы. Иначе говоря – все перечисленные в Конституции «первые лица» российской власти, за исключением разве что Генерального прокурора и председателя Счетной палаты. Но им и так положено по должности бороться с коррупцией. К тому же, Генпрокурор ежегодно будет отчитываться перед советом...

Трудно сказать, насколько искренни намерения президента бороться с коррупцией.

С одной стороны, «вертикаль», которая его усилиями все больше и больше насаждается в стране, решение ключевых вопросов в аппаратном режиме с участием узкого круга лиц и сведение к минимуму возможности граждан повлиять на власть плодят коррупцию столь же неизбежно, как на вспаханном поле вырастает трава.

А с другой стороны, президент, судя по его собственным заявлениям, понимает под коррупцией не совсем то, что под ней понимают во всем мире. Как еще расценивать его недавнее заявление представителям ЕС – мол, события вокруг «ЮКОСа» представляют собой не что иное, как борьбу с коррупцией?

«Коррупция в органах власти и управления ущемляет конституционные права и интересы граждан, подрывает демократические устои и правопорядок, дискредитирует деятельность государственного аппарата, извращает принципы законности, препятствует проведению экономических реформ».

Это – из президентского указа о борьбе с коррупцией. Но не того указа, который сейчас подписан. И не этот президент его подписал. Это – указ Бориса Ельцина 12-летней давности «О борьбе с коррупцией в системе государственной службы». Интересно, знаком ли Владимир Путин с решениями предшественника?

Коррупция – это использование государственной должности в своих (или в чужих) корыстных интересах. Злоупотребление своим публичным статусом. Приватизация власти и ее конверсия в деньги, имущество, доступ к СМИ, привилегии на выборах...

Между тем люди, для преследования которых в последние месяцы спущена с цепи едва ли не вся государственная машина, не занимают никаких государственных должностей. Злоупотребить тем, чего не имеешь, нельзя – и, соответственно, нельзя назвать «борьбой с коррупцией» ни арест Михаила Ходорковского, ни арест акций «ЮКОСа», ни услужливое заявление министра природных ресурсов о возможном лишении компании имеющихся у нее лицензий, ни стремительное признание незаконным избрания Василия Шахновского членом Совета Федерации, ни все прочие устрашительные меры. Включая скандальное выступление заместителя Генпрокурора г-на Колесникова, публично сожалевшего о слишком малом сроке, на который можно посадить мятежного олигарха...

Что же, если начать всерьез говорить о приватизации эпохи 90-х годов – то назвать ее расследование «борьбой с коррупцией» можно было бы только в том случае, если в «Матросской тишине» сидело бы все Госкомимущество «ельцинского» периода. Те, кто утверждал программы приватизации, оценивал крупнейшие предприятия не дороже двухдневного выпуска продукции, готовил «приватизационные» указы президента, принимал решения о проведении залоговых аукционов и об отборе их участников, а потом получал баснословные гонорары за книги о «распродаже советской империи».

Имена этих людей широко известны. Почти все они и сейчас занимают достаточно видное положение. Но к ним у правоохранительных органов нет (и за редкими исключениями) никогда не было никаких претензий. Выходит, все было законно? Но так, чтобы государственную собственность продавали законно, а покупали незаконно, не бывает...

Если же говорить о более близких по времени примерах, то и за ними далеко ходить не надо. Вполне достаточно прочесть подшивки российских газет, чтобы узнать, как крупные чиновники при полном равнодушии прокуроров оказывают «содействие» коммерческим структурам, возглавляемым их родственниками. Как правоохранительные органы занимаются «крышеванием», захватом или переделом собственности. Как отставные члены правительства становятся обладателями крупнейших состояний. Как за несколько дней исчезают миллиардные западные кредиты. Как прощают или задешево продают российские долги. И так далее.

Однако в подавляющем большинстве этих случаев на запросы и жалобы отечественные правоохранительные и правоприменительные органы неизменно отвечают, что никаких нарушений и оснований для принятия мер «не усматривается». Зато «по вызову», получив соответствующее указание, они работают безотказно. Точно так же, как они работали в недавнем прошлом – когда закон был надежно заменен целесообразностью, задачей правоохранительных органов была защита государства от общества, а юристов (в том числе, нынешнего президента) учили такой химере, как «социалистическая законность»...

Между прочим, как следует расценивать использование указанных президентом возможностей и преимуществ своей должности для борьбы с теми, кого он лично не любит, и наоборот? Начиная с преследований Владимира Гусинского и Бориса Березовского и заканчивая протекцией Валентине Матвиенко и «Единой России»? Если это не коррупция – может быть, кто-то найдет другое слово?

И еще о коррупции.

А также – о двойных стандартах.

Шесть лет назад бывший мэр одного из российских городов (за год до того проигравший выборы) стал одним из фигурантов уголовного дела, возбужденного Генпрокуратурой, и связанного с передачей его распоряжением коммерческой структуре здания в центре города и последующим получением там квартир (бесплатно или по символическим ценам) его родственниками и подчиненными.

До суда, однако, дело не дошло: мэр лег в больницу, а через некоторое время – при помощи своего бывшего заместителя, занимавшего к тому времени высокий пост в президентской администрации, – уехал за границу. И вернулся лишь тогда, когда получил – опять же, усилиями того же бывшего заместителя – гарантии безопасности и прекращения уголовного дела.

Стоит отметить, что этот заместитель ни тогда, ни потом не говорил ни слова о том, что не сомневается в объективности и беспристрастности правоохранительных органов. Не говорил о равенстве всех перед законом независимо от занимаемой должности. Не говорил об отсутствии политической подоплеки в «квартирном» деле. Не говорил о справедливости возможного суда, где все выяснится. Не говорил, что многочисленные статьи в защиту экс-мэра щедро оплачены. Не говорил, что законы надо выполнять всегда, а не тогда, когда «схватили за одно место»...

Говорил и писал он совсем другое.

Что «под предлогом борьбы с коррупцией Генпрокуратура использует свою работу в политических целях».

Что «следственная группа дает интервью и в нарушение всех процессуальных норм публикует бездоказательные материалы в прессе».

Что он требует «принятия решительных мер для прекращения использования правоохранительных органов в политических целях» (все цитаты – из официального обращения к президенту Борису Ельцину. – Б.В.)

А впоследствии в своей книге с гордостью признавал, что использовал свои возможности для того, чтобы помочь бывшему шефу покинуть страну, где ему угрожала опасность, поскольку власть хотела свести с ним счеты, выполняя политический заказ. И в этой ситуации было бы смешно рассчитывать на справедливость правосудия...

Дело происходило в Петербурге, мэром которого был Анатолий Собчак.

Надо ли напоминать, как звали его заместителя?

И не стоит ли ему сегодня, говоря о «борьбе с коррупцией», начать с себя?