Предисловие.

Издавать сборник публицистики, написанной в последние двенадцать лет, как правило, на «злобу дня» – по следам тех или иных событий в политической и экономической жизни, – довольно рискованное занятие.

Во-первых, отнюдь не все читатели хорошо помнят, о каких событиях идет речь.

Во-вторых, то, что при написании казалось необычайно важным, впоследствии нередко оказывалось куда менее значимым.

В-третьих, с тех пор могли сильно измениться многие авторские оценки, и неизбежно должны были не сбыться многие прогнозы...

Тем не менее, перечитав статьи, которые собраны в этот сборник, автор все-таки решил представить их на суд читателей, несмотря на все указанные выше обстоятельства. Кроме того, в сборник включены несколько «портретов» известных российских политиков, с которыми автору приходилось встречаться, и за чьей деятельностью он внимательно следил. При всей «разноплановости» этих персонажей, они, несомненно, – в первых рядах тех, кто определил ход событий «постсоветской» истории нашей страны.

Объединены ли чем-то все материалы сборника? Пожалуй, да.

Все эти годы нам непрерывно объясняли, какие замечательные политические и экономические реформы проводят президент и правительство. И что этим реформам нет и не может быть альтернативы, потому что не может быть никогда.

Но разве не для нас Александр Галич писал «Бойся единственно только того, кто скажет – я знаю, как надо»?

Когда-то, занимаясь научной работой, я всегда исходил из старого принципа «Подвергай сомнению!». И подавляющее большинство моих статей, опубликованных в газетах и журналах, также написаны исходя из этого же принципа. «Красной нитью» через них проходит убеждение автора в том, что альтернатива была и есть всегда – и тем реформам, которые объявлялись единственно верными, и тем, кто проводил эти реформы...

Да, что-то из того, о чем писал автор, сегодня видится «делами давно минувших дней». Но и это – часть нашей политической истории, причем не самая малоинтересная.

Да, какие-то из описанных мной событий сегодня кажутся не самыми значимыми. Но, по большому счету, ни одной из «болевых точек» последнего десятилетия автор в своих статьях не пропустил. Был пристрастен и эмоционален? Несомненно: неужели о расстреле Белого дома, о войне в Чечне или о президентских выборах 1996 года можно было писать иначе?

Да, не все прогнозы оправдались. Хотя, к сожалению, почти ни разу мне не удалось сделать настолько плохой прогноз, чтобы он не подтвердился бы. А иногда удавалось попадать, что называется, в «яблочко». Например, предсказать в феврале 1998 года, что Борис Ельцин уйдет со своего поста в декабре 1999 года. Насколько мне известно, этот прогноз уникален – никто более его не делал.

Были, впрочем, и противоположные примеры.

Так, в 1992–1993 годах автор считал, что Ельцин не решится на «силовой» вариант выяснения отношений с парламентом. И даже после «указа 1400» какое-то время полагал, что это конец политической карьеры президента, а не парламента.

В 1996 году вплоть до последних недель кампании – полагал, что шансы Ельцина на президентских выборах – после развязанной им войны в Чечне, – ничтожны.

Наконец, в августе 1999 года, когда Путина назначили премьером и объявили преемником Ельцина, автор искренне считал, что у него нет никаких шансов. Правда, в этом он был не одинок. Исключение составляли лишь те, кто уже тогда готовил взрывы жилых домов в Москве и Волгодонске и «маленькую победоносную войну»...

Что касается оценок – под подавляющим большинством из них автор мог бы подписаться и сегодня. Это касается и неприятия принципа «цель оправдывает средства», и отношения к гайдаровским реформам и чубайсовской приватизации, и мнения о том, что парламентская республика для России куда более пригодна, чем президентская (неизбежно вырождающаяся в «вертикаль»), и убеждения в том, что авторитарный путь развития – с ограничением демократии «во имя реформ» и усилением исполнительной власти, – не приведет ни к чему хорошему.

Ничуть не изменились мои оценки, касающиеся войны в Чечне, российской «пиночетовщины» – силового проведения реформ вопреки мнению большинства, неравных и нечестных выборов 1996–2003 годов, возрождения имперских идей, набирающего силу российского неофашизма и удивительного равнодушия к нему со стороны российских правоохранительных органов, фактического восстановления политической цензуры в СМИ...

Наконец, было и остается неизменным мое отношение как к самому Владимиру Путину, правление которого я считаю губительным для страны, так и к убогой политической философии «путинизма» – с всевластием спецслужб, уничтожением неугодных СМИ, подавлением оппозиции и проповедями «сильного государства» и «державности».

Складывается ощущение, что сегодня мы живем в «кольце обратного времени»: глава государства, культ личности которого стремительно нарастает, столь же стремительно нарастающее массовое подобострастие (если не холуйство) перед ним, руководящая и направляющая партия, фактически слитая с государством, выборы, все более становящиеся декоративными, контроль государством СМИ, прогрессирующее единомыслие, преследование неугодных, «заказное» правосудие, приравнивание критики властей к борьбе с государством и так далее. И если не все, то многое надо начинать сначала.

Но найдет ли общество в себе силы второй раз за полтора десятилетия совершить «пассионарный скачок» и заставить уйти со сцены тоталитарный режим, установленный сегодня в России?

Весной 1990 года, когда в Москве, Ленинграде и многих других городах нашей страны демократы выиграли выборы, казалось, что пришла политическая весна.

Видимо, это была не весна, а оттепель.

Но весна обязательно наступит.

Я в это верю.