1. Возможен ли в России политический компромисс 

Единственный после Октября политический компромисс состоялся при образовании коалиционного правительства большевиков и левых эсеров. После чего одна из договорившихся сторон расстреляла другую. Иных примеров нет и поныне. Речь идет не о политиканской сделке при распределении постов, не о закулисном сговоре каких-то лиц, но именно о политическом согласовании интересов разных слоев населения. Тогда известна идеология компромисса, объявлены его конкретное содержание, сроки, способы осуществления, возможные гарантии. Соответственно, ясны пределы, за которыми компромисс оказался бы сорван.

На президентских выборах 1996 года самое интересное в этом роде было связано с попытками Григория Явлинского создать так называемую "третью силу". Впрочем, переговоры были совершенно закрытыми, и никто не в состоянии был себе представить, на чем и как лидер "Яблока" мог бы сойтись с Лебедем. К сожалению, Явлинский все еще играл по чужим правилам, за кулисами, и уже поэтому непременно проигрывал.

Иначе повел себя Явлинский, когда предложил Ельцину конкретное соглашение, программа и условия которого были немедленно обнародованы. Предлагалось ввиду тяжелого и чрезвычайного состояния страны беспрецедентное разделение власти между политическими противниками: двухпартийное правление, в рамках которого оппозиция приняла бы на себя ответственность за социально-экономический курс. Почти никто не понял принципиального значения этого странного шага. Явлинского тут же облепили обычными ярлыками, улюлюкали насчет "амбициозности" и "высокомерия", твердили о нежелании "просто" принять на себя "будничную тяжесть управления", т.е. наняться к Ельцину в чиновники, как позже поступили Лебедь, Немцов и др. На том экзотический опыт и кончился, сама память о нем тут же стерлась.

Сейчас опять все возбуждены, на этот раз предполагаемым соглашением Явлинского и Лужкова. Пока что оба лидера делают в сторону друг друга столь же благожелательные и обнадеживающие, сколь и бессодержательные жесты. Возможно, серьезных шансов на успех меньше, чем препятствий. Тем не менее я думаю, что на сей раз объективные основания для настоящего компромисса достаточно созрели. Поэтому самое время начать обсуждать социально-политические мотивы и условия того, что мне хотелось бы назвать историческим компромиссом между российским правящим классом и демократической оппозицией.

Как? Это же не в сказке, где Солдат бесстрашно садится за кости с Чертом. В сказке-то он добивается своего. Но у нас демократическая оппозиция во многих отношениях слаба. В такой далеко не сказочной игре легко не только проиграть, но и гораздо хуже того - быть непоправимо скомпрометированным в глазах единомышленников. Зачем может быть нужен Явлинский - в роли партнера в долговременной перспективе - авторитарному и себе на уме Лужкову? С другой стороны, зачем Явлинскому идти на соглашение с Лужковым? У них слишком уж разные не только личные свойства, но и политические группы крови. Лидер демоппозиции не потеряет ли лица, столь редкой по нашим временам публичной искренности, чистоты рук, называйте это как угодно, но только, пожалуйста, без глупой иронии. Подчеркнем: последовательность абсолютно необходима для Явлинского и его движения не только в нравственном, но и в сугубо практическом отношении. В этом их главная привлекательность в глазах избирателей и, будем надеяться, общеполезный задел для какой-то российской будущности.

Да, чертовски сомнительная и опасная наметилась бы раскладка при союзе "Яблока" с "Отечеством". Но поразмыслим. По мне, такой компромисс - единственный проблеск надежды для нынешнего поколения россиян, попавших в очередную скверную отечественную историю.

Начну с фундаментальных предпосылок. Прежде всего: характер постсоветского строя в основном определился, и это надолго. Может быть, лет на двадцать и более. Демократической оппозиции придется, трезво вырабатывая линию на обозримое будущее, считаться с этим. Мы вползли в переходную вязкую фазу, на протяжении которой отношения собственности и власти коренным образом не изменятся.

Тем не менее многое - и для повседневного качества жизни в России, и для сроков, способов, глубины уже два века запаздывающей буржуазно-демократической вспашки, для перспектив врастания во всемирную историю - будет зависеть от предстоящих выборов. Дело в том, что "постсоветская" правящая верхушка чиновников и толстосумов одновременно с безудержным торжеством претерпевает - парадоксальное и, конечно же, закономерное совпадение! - тягчайший после 1991-1992 гг. кризис.

Семь лет ельцинских "реформ" пошли преимущественно псу под хвост. "Либерализм" в предложенной версии исторически провалился. Бесповоротно. Заодно вызвав в России массовую ненависть к великой и столь насущной для нас либеральной идее. Что же дальше? Понятно, что нынешнее правительство ничего существенного совершить не может. В лучшем случае, постарается, чтобы мы падали в инфляционную пропасть более-менее плавно. Что до предстоящих выборов, то и федеральные, и губернские верхи, как известно, расколоты. Между тем политическая авансцена как-то пустеет на глазах. У коммунистов, особенно при сохранении ими внешнего единства, очевидно, возобновится самая многочисленная фракция в Думе, но вряд ли они будут иметь в ней абсолютное большинство. Ясно, что во втором туре президентских выборов Зюганов и на этот раз не победит. Мрачная роль лидера КПРФ на выборах президента по-прежнему будет состоять в том, что остальным претендентам придется бороться за одну путевку во второй тур. Фактически у нас опять не будет выбора из двоих - только из одного. Не означает ли это возросшей целесообразности компромисса? Дабы мы могли выбирать все-таки не "наименьшее зло", но, голосуя за одного, имели бы публично заверенные основания рассчитывать все же на двоих. Иначе говоря, на достигнутую загодя, до парламентских выборов, а в декабре проверенную делом, договоренность и заинтересованность в компромиссе между верхами и демоппозицией.

У верхов выбор фигур невелик. Лужков или Примаков? Евгений Примаков слывет "осторожным", т.е. неспособным на смелое перекладывание руля, всецело предсказуемым. Этим и привлекателен для многих имущих власть и деньги, да и просто для вздыхающих о 70-х годах. Но Примаков очень немолод, консервативен и внушителен на слишком знакомый лад. Попробуем все же исходить из представления, что правящему классу в целом потребно чрезвычайное и нелегкое сочетание: да, упрочение без риска, но и достаточно быстрый мощный прорыв. Ибо необходимо поскорее выбраться из экономического болота. Значительная часть желала бы солидного и респектабельного бизнеса на надежной современной основе, что немыслимо без подкормки и успокоения большинства населения. А этого не достичь без старта действительных реформ. Однако по части реформ скамейка запасных политиков исчерпана. За исключением Явлинского со товарищи.

Что до тех верхов, которые готовы "делиться", то можно ожидать, что они склонны были бы сделать ставку на некое просвещенное - конечно, в меру вкусов и понимания больших начальников - администрирование. Циничное, отеческое и удачливое. Относительно более приемлемая для рядовых граждан авторитарно-олигархическая установка - это Благое Правление. Вот почему самое важное и симптоматичное обстоятельство накануне выборов - выход на сцену властного крепыша в кепочке. Все это почувствовали, заволновались, задвигались, заговорили.

Лужков говорит, что президент должен быть "энергичен". Прямой и простейший смысл - это сравнение физического и психического состояния Ельцина и самого Лужкова. Но есть куда более глубокий смысл. Чтобы выбраться из трясины, нужна новая политика.

Сам по себе Лужков и его люди, от московского высшего чиновничества до близких ему банкиров и депутатов Думы - яркий фрагмент "партии власти". Победа Лужкова на президентских выборах возможна лишь в том случае, если с ним свяжет свои надежды и половина населения, и большинство правящего класса, как это было раньше с Ельциным.

Вот почему Юрий Михайлович, продолжая нащупывать идеологическую почву под ногами, то объявляет себя прямо-таки лейбористом, то возобновляет "патриотические" речи, то резко осуждает антисемитов и доморощенных штурмовиков, то роняет нечто антиамериканское. Вот почему он уважительно отзывается то о Евгении Максимовиче, то о Григории Алексеевиче.

Э, нет. Походя рифмовать эти имена никак не получится. Хотелось бы, конечно, нравиться всем... по очереди. Но ситуация в России 1999 года совершенно не та. Популизм сам по себе - без сочетания с демагогией и неразборчивостью - это, в принципе, неплохо. Но есть популизм политиков и популизм политиканов. Настоящий популист, демократ, не просто ложится под готовые ожидания и расхожие предрассудки. Он, учитывая стержневой массовый интерес, опережает его и предъявляет позицию, становящуюся популярной. Рузвельт в этом смысле был, конечно, популистом. Даже - и именно тогда, - когда ему приходилось непрерывно разъяснять своим согражданам, в чем состоит их интерес и почему ему соответствует его политика.

Сперва Лужков был готов вести свою игру на непомерно широком поле, от коммунистов до "Яблока". Но вот после некоторых колебаний московский мэр начал решительно сужать это поле. Станет ли Юрий Михайлович серьезным популистом? Тут чуть не каждый день с ним кое-что случается. В том числе и совершенно неприемлемое для людей, которые верны духу Сахарова.

Глубокая перемена курса, объективно затребованная событиями 17 августа, невозможна без соглашения с "Яблоком". Выражаясь вполне условно, "Рузвельтом" Явлинский не будет. Уже хотя бы потому, что страна нескоро окажется способна избрать его президентом. Не потянуть на "Рузвельта" и Лужкову. Тем более что люди, наскоро сошедшиеся в пестром, с бору по сосенке "Отечестве", - это не Демократическая партия, предложившая Штатам гения в инвалидной коляске. (Я говорю сейчас, разумеется, не о масштабе личностей, а о сложившихся у нас реальных силах, традициях и обстоятельствах.)

Однако тандем Лужков - Явлинский - если бы такая небеспочвенная фантазия могла осуществиться - совсем иное дело. Тогда сравнение ("новый Рузвельт"), не переставая заметно прихрамывать, приобретает существенный соблазнительный смысл. Тогда новый старт реформ не выглядит пустым пожеланием. Такой тандем, безусловно, был бы поддержан большинством. В том числе многими, кого раздражает и пугает Лужков, и многими, кто недолюбливает Явлинского, считая его профессиональным резонером. Так что Явлинский очень даже может оказаться нужен Лужкову. Вопрос только в том, хватит ли Лужкову, в отличие от Ельцина, прозорливости для настоящего компромисса.