1 октября
2007 года в Москве выступал Вацлав Гавел. Его речь не транслировалась
по телевизору, да и зал Сахаровского центра, в который Гавел
пришел вместе с правозащитниками Людмилой Алексеевой, Сергеем
Ковалевым, Арсением Рогинским, Юрием Самодуровым, омбудсменом
Владимиром Лукиным, социологом Борисом Дубинным, политиком
Григорием Явлинским, был небольшим. Это, однако, не мешало
понять и представить, как и почему к негромкому голосу Гавела
прислушивались сотни тысяч людей, видевших в нем не только
политического лидера, реализующего интересы какой-то общественной
группы, а человека, которому можно верить. Он представлял
политику, в которой главное достижение лидера – не хороший
пиар и последующий рейтинг, а моральный авторитет.
Заявленная тема дискуссии звучала как «Формирование исторической
памяти о советском режиме в связи с сегодняшним состоянием
гражданского общества в России», но выступление Гавела
сразу задало тон не научной, а актуально-политической
дискуссии.
Гавел не учил и не давал советов. Он просто и спокойно
говорил о том пути, который прошли правозащитники и сторонники
демократии в Чехословакии – от казавшегося безнадежным
дела, которым занимались немногие, до по-настоящему свободных
выборов. Пожалуй, единственный рецепт, который он дал
демократической оппозиции – быть ироничной по отношению
к самой себе и не терять трезвый взгляд на вещи ни в пафосе
борьбы с режимом, ни после победы. А единственная вещь,
о которой он жалеет, – что не добился от соратников по
оппозиции в годы протеста написания проекта Конституции.
Почему – не пояснил, считая, видимо, что и без развернутых
комментариев понятно, что задача оппозиции – не только
борьба с режимом, но и предложение людям своего проекта
будущего.
Именно эту мысль подхватил и сделал одной из главных
в своем выступлении лидер «Яблока» Григорий Явлинский.
Он назвал целью участия своей партии в выборах не только
создание парламентской фракции (в отношении шансов реальной
оппозиции на управляемых выборах и он, и второй номер
«яблочного» списка Сергей Ковалев были по-гавеловски ироничны),
но и донесение до граждан программы демократического развития
страны. Программы, созданной не наспех, «для пиара», а
для реализации, так, как если бы демократы уже сегодня
были у власти.
Говоря о политике как борьбе за власть, Явлинский подчеркнул,
что в условиях несвободы политика и правозащита неразделимы:
демократические политики могут чего-то добиться только
реально отстаивая права людей, а правозащитникам нужно
участвовать в политической работе, чтобы не откладывать
реализацию своих идеалов лет на 300.
Впрочем, правозащитники от участия в политике и не отказывались.
В оценке ситуации, сложившейся в России участники дискуссии
были практически единодушны. Разве что слова подбирали
разные – Алексеева, Ковалев, Явлинский говорили об авторитаризме
и имитации демократии, навязываемой властью, Юрий Самодуров
– об «эпохе равнодушных и небрезгливых», а омбудсмен Владимир
Лукин – о консервативной волне, которая накрыла страну,
сменив либеральную.
Людмила Алексеева, предупредив, что собирается придерживаться
темы дискуссии, сосредоточилась на попытке в очередной
раз переписать историю в соответствии с политической конъюнктурой
и представить Иосифа Сталина эффективным менеджером, укрепившим
государство. Алексеева прямо связывает эти попытки с политическим
режимом, установившимся в России, и считает одной из главных
задач гражданского общества в России не допустить утверждения
«свежайшего» учебника Александра Филиппова, в котором
эта концепция соседствует с тезисами о «суверенной демократии».
Арсений Рогинский говорил о том, что проблемы политического
цинизма и честное и правдивое отношение к собственной
истории – проблема не только отечественная и что только
гражданский, общественный диалог может помочь примирить
национальные «исторические правды».
Сергей Ковалев отметил,
что кризис политического мышления, связанный с отказом
от политики ценностей в пользу прагматичной real politic,
– общемировой, но в России он проявляется в особо уродливых
формах…
Впрочем, на пересказ весьма интересной историко-политической
дискуссии не хватит и газетной полосы. Важно, что кроме
слов демократические политики и правозащитники продемонстрировали
и реальный результат работы по защите своих ценностей.
Пришедшим в Сахаровский центр раздавался уже готовый ответ
на «учебник Филиппова» – изданная партией «Яблоко» и «Мемориалом»
брошюра «1937-й. Статьи и документы». Собранные там приказы
о начале массовых репрессий, планы арестов и региональные
квоты на расстрелы, предписания по приведению приговоров
в исполнение развеивают миф об «эффективном менеджере»
лучше любых слов.
