Понятно, что в обозримый период «большая» война по типу Второй
мировой или той, к которой готовились в 60–80-е годы прошлого
века, у России гипотетически могла бы возникнуть только с
НАТО или Китаем. В обоих случаях, вероятнее всего, имела бы
место бы¬страя эскалация военных действий – вплоть до применения
оружия массового уничтожения (ОМУ), что и предусматривает
российская военная доктрина. Она недвусмысленно предполагает
применение ядерного оружия первыми «в ответ на крупномасштабную
агрессию с применением обычного оружия в критических для национальной
безопасности РФ ситуациях». Понятно, что мобилизация в этом
случае была бы невозможна и бессмысленна.
Но даже некоторая отсрочка применения ядерного оружия в та¬кой
войне за счет ведения обычных боевых действий все равно не оставляет
шансов всеобщей мобилизации. Опыт недавних конфли¬ктов показал,
что в войне с НАТО не существовало бы непоражаемого тыла, как
в Первую или Вторую мировые войны. Современ¬ные ракетные и авиационные
высокоточные неядерные средства большой дальности способны быстро
разрушить военную промыш¬ленность, инфраструктуру складских
хранилищ, транспорта и тыло¬вого обеспечения на всей территории,
прежде чем удастся мобили¬зовать, вооружить, обучить и переправить
на фронт миллионы во¬еннослужащих запаса. Впрочем, для них у
России нет и не предви¬дится достаточных запасов исправных ВиВТ,
разве что легкого ору¬жия, не много значащего в «большой» войне.
Даже при полной предвоенной мобилизации промышленности производство
современного тяжелого оружия – это слишком дли¬тельный и сложный
процесс, чтобы развернуть его в условиях ин¬тенсивных и глубоких
ракетно-авиационных ударов и постоянной угрозы применения ядерного
оружия. Максимум, что могла бы обеспечить промышленность в военное
время, – пополнение бое¬припасов, ЗИП и ГСМ.
Гипотетическая «большая» война с Китаем имела бы иной харак¬тер.
В обозримом будущем эта страна вряд ли создаст сопоставимые
с натовскими силы общего назначения (СОН), особенно по части
вы¬сокоточного оружия (ВТО) большой дальности. Но соревноваться
с Китаем в деле мобилизации резервистов в предвоенный или военный
период – дело совершенно безнадежное, учитывая практически неог¬раниченные
людские резервы и геостратегические преимущества КНР в зоне
возможного конфликта (Забайкалье и Дальний Восток).
Что касается региональных или локальных конфликтов, миро¬творческих
и антитеррористических операций, то тут всеобщая мо¬билизация
не нужна по определению. Во всяком случае, мобилиза¬ция, аналогичная
той, что проводилась в Великую Отечественную войну и до сих
пор планируется российским Министерством оборо¬ны (несколько
миллионов человек). Конечно, отказ от традицион¬ной концепции
большого воинского запаса – это крайне трудный и болезненный
шаг для любой крупной военной организации, тем бо¬лее российской.
Никакие логические доводы на военное ведомство не подействуют,
тут требуется волевое и недвусмысленное решение высшего политического
руководства.
Надо отметить, что в самых крупных локальных конфликтах по¬следнего
времени США и некоторые их союзники использовали на¬ряду с контрактной
армией и резервистов (национальную гвардию). Но такой ограниченный
резерв вполне совместим с контрактной армией. России также может
понадобиться дополнительный кон¬тингент для усиления группировки
регулярных войск или их заме¬щения при переброске в отдаленные
районы. Подобный контингент (дополнительно 50–70% к личному
составу регулярной армии) во¬все не исключается, а, напротив,
предполагается при контрактном комплектовании ВС. В эту категорию
военнослужащих могут вой¬ти, во-первых, отслужившие контрактники
(при этом в контракте должно быть зафиксировано их обязательство
оставаться в боеготовом резерве до определенного возраста).
Во-вторых, личный состав других войск и военных органов, который
по численности сейчас сравним с собственно Вооруженными Силами
и должен быть соот¬ветствующим образом подготовлен для усиления
рядов ВС.
Понятно, что в профессиональном отношении эти военнослужа¬щие
будут значительно превосходить нынешних запасников, привле¬каемых
на военные сборы (не случайно их называют в армии «пар¬тизанами»).
Главное, чтобы для резерва контрактной армии хватило складированных
вооружений и боевой техники и чтобы резерв регулярно освежал
навыки обращения с ними. Наконец, следует напомнить и про то
обстоятельство, что отслуживших по призыву до 2003 года военнослужащих
запаса 1-го разряда будет порядка 4 млн через пять лет и около
2 млн через десять лет, что достаточно для отлаживания всех
вопросов резерва при наличии контрактной армии.
Итак, с точки зрения ресурсной базы именно контрактная армия
численностью 550–600 тыс. человек могла бы обеспечить на ближайшие
10–15 лет самое высокое качест¬во Вооруженных Сил России. Но
будет ли такая армия отвечать интересам безопасности РФ? |
