Вопрос о статусе Чечни в Хасавюрте не обсуждался. К этому ключевому вопросу решили вернуться через пять лет.

Некоторые политики и военные ставили Хасавюрт в вину Александру Лебедю. Но это ложь. Хасавюрт был итогом той политики, которую вело руководство страны в Чечне по меньшей мере с 1994 года. Непосредственным поводом к Хасавюртовским соглашениям явился фактический захват боевиками Грозного в августе 1996 года.

События того августа и предшествовавших ему месяцев — у меня перед глазами. Ведь мне, тогда офицеру 205-й мотострелковой бригады, пришлось быть их участником.

31 марта 1996 года Ельцин заявил, что с 1 апреля наступает мир в Чечне. Командиры частей подписывали так называемые мирные соглашения с главами администраций городов и районов. В этих соглашениях военные брали на себя обязанности не стрелять по населенным пунктам, проводить разминирование, а местные жители должны были не пускать к себе боевиков. Как будто боевики у кого-нибудь спрашивали разрешения…

Фактически военные действия не прекращались, и подписанные военными договоренности с мирными жителями выглядели лицемерием.
28 мая в Чечню прибыл сам Ельцин. Он в очередной раз заявил, что война закончена и теперь каждый выстрел со стороны российских военных будет расследоваться.

Эти заявления президента были понятны. Приближались выборы главы государства, и надо было учитывать антивоенные настроения в стране. И боевые действия, хотя и не прекращались вовсе, были на время президентских выборов локализованы.

Сразу после 3 июля — победы Ельцина — боевые действия вновь активизировались. В селениях Гехи и Махкеты погибли, кроме нескольких боевиков, десятки мирных жителей. И это несмотря на подписанный Ельциным 25 июня указ № 985 о выводе войск из Чечни, за исключением 205-й мотострелковой бригады численностью 8 тысяч человек и 101-й бригады внутренних войск численностью 4 тысячи человек. При этом была поставлена задача заменить военнослужащих-призывников контрактниками.

Командование группировки федеральных войск в Чечне сразу после президентских выборов начало разбегаться в отпуска. В конце июля ушел в отпуск командующий Объединенной группировкой войск в Чечне генерал-лейтенант Вячеслав Тихомиров. Его сменил генерал Константин Пуликовский — это было за неделю до августовских событий. К 1 августа уехали учиться в Академию Генерального штаба генералы Шаманов и Макаров. Ушел в отпуск, чтобы затем также уехать учиться в Академию Генштаба, командир 205-й бригады генерал-майор Валерий Назаров. В отпуске находился и его первый заместитель.

Поразъехались и многие командиры батальонов и дивизионов.

С июля начался вывод войск. 245-й полк покинул горный Шатойский район, был погружен в эшелон и отправлен из Чечни в Московский военный округ. Начались погрузка в эшелоны и отправка из Чечни 176-го полка Уральского военного округа. Следом готовился убыть 324-й полк.

В остававшиеся в Чечне части 105-й и 101-й бригад начали прибывать контрактники. Впрочем, контрактниками назвать их было трудно.
Военкоматы привлекали мужчин в возрасте до 40 лет обещанием высоких окладов за службу в Чечне и на следующий же день после призыва без всякой подготовки отправляли на Кавказ. Уже здесь, в Чечне, прибывшие метались по воинским частям, пытаясь заключить контракт. Но командиры частей нередко отказывали. Ведь им нужны были специалисты: механики-водители танков и боевых машин пехоты, наводчики орудий… Среди прибывших же было много стройбатовцев, и даже те, у кого была военная специальность, за 15—20 лет, прошедших после срочной службы, успели растерять все навыки.

В июле сменилось руководство МВД Чечни. Чеченца генерала Иналова сменил полковник Таран. Он не был милиционером, пришел из войск и к августовским событиям не успел даже разобраться в обстановке.

Впрочем, и сотрудники ФСБ, и командование Северо-Кавказского военного округа ситуацией также не владели. Мне пришлось сопровождать в июле 1996 года командующего Северо-Кавказским военным округом генерал-полковника Анатолия Квашнина в грозненскую церковь. Я спросил будущего начальника Генерального штаба Вооруженных сил России: «Нельзя ли вести переговоры с боевиками нетрадиционными методами? Допустим, сыграть с ними в футбол». Квашнин ответил: «Боевиков так мало, что и футбольной команды им не набрать».
Главком сухопутных войск генерал армии Владимир Семенов, нынешний президент Карачаево-Черкесии, в Чечне за два года не появился ни разу. Как, впрочем, и назначенный вместо Грачева министром обороны генерал армии Игорь Родионов.

Но если военные не владели обстановкой в Грозном и вообще в Чечне, то боевики ее прекрасно понимали. К 6 августа они уже в большинстве своем находились в Грозном.

Утром этого дня ктото спровоцировал выход сотрудников милиции за пределы Грозного — якобы для проверки паспортного режима. Таким образом, 6 августа столица Чечни оказалась под боевиками.

А дальше повторилось 1 января 1995 года. По команде неопытных командиров (более опытные в это время находились в отпусках) боевые колонны 205-й бригады из аэропорта «Северный» и из Ханкалы попытались прорваться к центру, где в Доме правительства вела неравный бой с боевиками небольшая группа военных и милиционеров. Эти боевые колонны громыхали по широким проспектам, где их встречали огнем из гранатометов. Счет погибших российских солдат и офицеров к 8 августа пошел на сотни. Почти полностью были уничтожены и боевые колонны 204-го мотострелкового полка, шедшие на подмогу из Шали: боевики встретили их ураганным огнем на окраине чеченской столицы.

В эти дни премьер-министр Чечни Николай Кошман направил руководству страны и министру обороны донесение о том, что недавно прибывшие военнослужащие-контрактники не обеспечены обмундированием и не вооружены. И это было правдой.

На второй день августовских событий секретарь Совета безопасности России генерал Александр Лебедь был в Чечне. Он не отсиживался в штабах, а сразу пошел на боевые посты, к сражающимся солдатам и офицерам. Он увидел всю эту бойню своими глазами.

Бездарно погибали чьи-то дети в солдатской одежде. Гибли мирные жители, для которых эти события стали полной неожиданностью. Необходимо было остановить убийства, спровоцированные бездействием политического и военного руководства России. И генерал Лебедь его остановил.

Те, кто осуждает Лебедя, своих детей в Чечню не посылали, а к судьбе чужих равнодушны.

Вторая чеченская кампания длится уже почти в два раза дольше, чем первая. И конца этой войне не видно. По-прежнему чьи-то дети бездарно гибнут на этой войне. Но, к сожалению, второго Лебедя в стране нет.


Комментарий заместителя председателя Государственной Думы РФ Владимира ЛУКИНА.

Передышка была просто необходима

В.П. Лукин был участником встречи Лебедя с Масхадовым в Хасавюрте и одним из авторов текста Хасавюртовских соглашений...

В связи с продолжающимися событиями в Чечне снова и снова встает вопрос о Хасавюртовских соглашениях конца августа 1996 года.

И сегодня, через шесть с лишним лет, я говорю, что в тех условиях они были правильными и необходимыми.

Я не хочу давать военную оценку августовской операции 1996 года. Вячеслав Измайлов, как человек военный, знает ее лучше, но для всех было очевидно, что длительная война в Чечне 1994—1996 годов не увенчалась успехом.

В августе 1996 года боевики фактически беспрепятственно захватили Грозный. Надо было или побеждать их в течение одной-двух недель, или дать хоть какую-то передышку тем российским войскам, которые в результате неумелого руководства ими несли большие потери. Их моральное состояние было низким.

Передышка была просто необходима в этих условиях, чтобы предотвратить большие человеческие жертвы.

Многие критики не знают текста Хасавюртовских соглашений. Главный вопрос о статусе Чечни согласно этим соглашениям откладывался на пять лет.

Соглашение предполагало также обмен пленными, частичный отвод войск обеих воюющих сторон, сдачу оружия бандформированиями.

Вывод всех российских войск из Чечни не планировался. Некоторые воинские части должны были остаться в Чечне на постоянной основе. И еще один из важнейших вопросов — соблюдение прав человека в Чечне. Оно не предполагало отделения Чечни от России. Оно обязывало всех, включая Чечню, соблюдать права человека в русле движения России к правовому государству.

На заседании правительства России в начале сентября (3 сентября. — Прим. ред.), где председательствовал Черномырдин, Хасавюртовские соглашения были одобрены.

Материалы этого заседания надо бы поднять. На нем выступали и генерал Лебедь, и я. Войска не должны были выходить из Чечни без полного разоружения бандформирований.

Покойный генерал Лебедь в Хасавюрте действовал правильно, хотя впоследствии допустил ошибку: российские войска вышли из Чечни без разоружения противоположной стороны.

И, безусловно, большой ошибкой было то, что передышка, данная Хасавюртом, не была использована обеими сторонами. Российские военные и власти были пассивными наблюдателями того, что происходило в Чечне. А просчет Масхадова — в том, что он не пошел на совместные действия с Россией для ликвидации банд, безнаказанно действующих в Чечне.

Эта пассивность и безнаказанность и привели спустя три года к нападению Басаева на Дагестан.

Американский президент Теодор Рузвельт в свое время сказал: «Говори мягко, но в руках держи большую дубинку». Эта дубинка была необходима для тех, кто продолжал беспредельничать.

Так что все дело не в Хасавюртовских соглашениях, которые, повторюсь, были в тот момент вынужденными и правильными, а в том, что той передышкой, которую они давали, мы и Масхадов не воспользовались.