- Результаты всем известны: правительственные войска заняли территорию Чечни, потеряв, по официальным данным, 4 с лишним тысячи убитыми и примерно 11 тысяч ранеными. Это операция, за которую надо не награждать, а наказывать. Причем называть ее надо войной.

- Не знаю, насколько применим к войне цивильный термин эффективности, но просится определение "неэффективная".

- С точки зрения достижения поставленной цели - разгромить вооруженную оппозицию, покончить с терроризмом, установить конституционный режим и наладить мирную жизнь - это, действительно, неэффективная война.

- Я недавно была в госпитале, разговаривала с солдатами, раненными в Чечне. Они считают войну странной: невидимый противник, бесконечные подрывы на минах...

- Это же партизанская война - засады, мины, внезапные нападения на караваны, обстрелы блокпостов, вертолетов и самолетов. Судя по мнению солдат и мирных жителей, партизаны готовы вести ее бесконечно долго. Естественно, что в войсках растет чувство недоумения, разочарования и озлобленности. Постоянны и перебои со снабжением, с выплатой "боевых". Я вспоминаю, как в сентябре 1999 года мы - группа депутатов, Морозов, Щекочихин и я - разговаривали с командиром, только что вышедшим из пекла боевых действий под Новолакском. Я спросил: чем мы можем вам помочь? Он посмотрел на меня саркастически и сказал: "Организуйте баню. Мы не мылись три недели."

- Насколько часты случаи дезертирства в Чечне?

- В целом по армии у нас очень большое дезертирство - в год убегают 5-6 тысяч человек. В Чечне - меньше, но там убегать опасно, могут поймать, убить, продать в рабство.

- "Информационное лицо" этой войны какое-то странное.

- Пресса сегодня в Чечне контролируется гораздо более жестко, чем в ходе первой кампании. Наложено "табу" на вопросы снабжения войск: питания, невыплаты "боевых", недостаток ГСМ и запчастей. Это называют "военной тайной", тогда как на самом деле под этой ширмой происходит сокрытие бездарного руководства.

- Каковы перспективы этой операции? Куда ведут действия федеральных войск и властей?

- Политика, которая сейчас ведется в Чечне, не позволяет достичь никакого результата. Будут одни сезонные колебания: выпал снег, снизилась активность партизан.

- И что же делать дальше?

- Результатов можно достичь, только круто изменив линию. В таких войнах победы не достичь, если не выполнены два главных условия. Большая часть населения должна быть отделена от вооруженной оппозиции. И зона проведения операции должна быть изолирована. Для этого пограничные войска должны закрыть границы. Стоит это дорого, для начала в первый год нужно примерно 20 миллиардов рублей, чтобы плотно закрыть восьмидесятикилометровую границу с Грузией.

- А что вы думаете о перспективах "маленькой победоносной войны" в Грузии?

- Это путь к катастрофе. Речь может идти лишь о каких-то избирательных ударах вдогонку убегающим через границу боевым группам, это допустимо. Если же мы думаем, что удар с воздуха может уничтожить какие-то базы в Панкисском ущелье - это ошибка. По шапкозакидательским рекомендациям военного начальства мы откроем ящик Пандорры.

- В России есть "партия войны"?

- Да. Это, например, те военачальники, которые, отстаивая необходимость второй чеченской кампании, не смогли довести дело до конца и теперь ищут оправдания. Или те люди, которые видят в Чечне возможность быстрого получения чинов, орденов и медалей. А третьи просто наживаются на войне. В марте 1996 года, в первую чеченскую войну, мы, депутаты, летели в Грозный на небольшом военно-транспортном самолете, весь грузовой отсек которого занимал шикарный "Мерседес". Когда через несколько дней мы на этом же самолете возвращались из Грозного в Ростов, он был забит убитыми и ранеными.