Только что самым невероятным образом завершились судебные слушания по делу журналиста Пасько. Незадолго до этого предана огласке другая шпионская история — в Калуге на закрытом процессе судили сотрудника Института США и Канады Сутягина. Еще у всех на памяти знаковое событие — капитан Никитин и его адвокаты выиграли в Верховном суде иск к Минобороны, которое засекретило задним числом сведения, никакой цены ни для какой разведки не представляющие. Тем не менее это позволило обвинить офицера в тяжком и позорном преступлении — государственной измене.

Минобороны, между прочим, действовало "в строгом соответствии с законом". Это самое страшное, ибо каждого из нас в мгновение ока могут сделать шпионом.

В нынешние демократические времена все по-другому: есть закон о государственной тайне. Приходится подбирать — какую же статью этого закона кандидат в шпионы нарушил, обвинение стряпать, да еще в полуоткрытом суде доказывать что-то, будто и так неясно, что коль скоро начальство определило тебя в изменники родины, так о чем разговор?

Сам по себе закон о гостайне вроде бы составлен грамотно. Раздел II (ст. 5) перечисляет сведения, которые могут быть отнесены к государственной тайне. Здесь четыре позиции с довольно подробным перечислением сведений: военная область, кое-что в области экономики, науки и техники, внешняя политика, разведка и контрразведка. Все нормально, любое государство обязано беречь секреты в этих сферах.

Интересна статья 7. В ней дан перечень того, что ни в коем случае нельзя утаивать от общества. Это ЧП, катастрофы, стихийные бедствия, состояние экологии, здравоохранения, демографии, образования и культуры, а также преступности; сведения о привилегиях, компенсациях и льготах, предоставляемых гражданам, должностным лицам, учреждениям; о фактах нарушения прав и свобод, о размерах золотого запаса и валютных резервах государства; о состоянии здоровья высших должностных лиц; наконец, о фактах нарушения законности органами госвласти и чиновниками.

Полагая, что тут-то масса соблазнов что-то утаивать, законодатель специально подчеркнул в этой же статье 7: должностные лица, принявшие решение о засекречивании перечисленных сведений, несут дисциплинарную, административную и даже уголовную ответственность. А граждане вправе обжаловать такие решения в суд.

Но... недаром великий Наполеон, больше других побед гордившийся своим Гражданским кодексом, воскликнул, увидев первые к нему комментарии: "Пропал мой кодекс!".

Дело в том, что закон о гостайне был принят в 1993 году, а в 1995-м президент издал указ, коим утвердил перечень сведений, отнесенных к гостайне. В самом законе, как говорилось, такие сведения уже указывались, в перечне они значительно расширились. Это объемистый документ — 87 позиций. Такая подробная регламентация сама по себе даже хороша: самые стеснительные, но стабильные, неизменные правила лучше неопределенности. Но в том и беда, что каждой из этих 87 позиций распоряжается несколько ведомств. Они-то, а уже не закон, и устанавливают, что является секретом на сегодняшний день, а что им станет днем завтрашним.

Тут необходимо пояснить на примере. Допустим, позиция 35: "Сведения, раскрывающие результаты работ в области гидрометеорологии или гелиогеофизики, а также результаты специальных геолого-геофизических исследований, проводимых в интересах обеспечения безопасности государства". Это полный текст позиции 35. Даже неспециалисту ясно, сколь широк диапазон деятельности — да этим целые отрасли занимаются. А вот что можно распространять на публику, в прессе из этой необъятной области устанавливают три ведомства: Минобороны, Роскомнедра и Росгидромет. Объявят какое-то сведение из этой области секретным, без твоего, конечно, ведома, а ты упомянул его в газетной статье — вот и готовый шпион. Что примерно и происходило с Никитиным, Пасько и другими страдальцами, которых годами таскают по судам.

Выигрыш дела капитаном Никитиным в Верховном суде, разумеется, — победа здравого смысла над бюрократическим абсурдом. Однако произвол все равно заложен в самую основу порядка сохранения госсекретов и распоряжения ими. Ведомственные чиновники, отлично зная пресловутый перечень из 87 позиций, в любое время могут объявить государственной тайной любое сведение — хотя бы число купающихся в московских водоемах или количество ларьков на Дорогомиловском рынке.

Больше десяти лет назад наш первый конституционный суд — Комитет конституционного надзора СССР — занялся "секретным законодательством", неизбежным атрибутом деспотического режима. Он выявил свыше 3 тыс. неопубликованных, т.е. юридически ничтожных законов, но они действовали, да еще почище обнародованных. Нынешний КС тоже занимался "секретным законодательством", объявив его вне закона. Но власть не может смириться с этим, она не желает быть прозрачной и ищет новые и новые пути произвола. Страдают, понятно, подданные — те самые "шпионы", которыми может стать любой из нас в любое время. Причем по "закону"...