Чечня и «ЯБЛОКО» — это часть новейшей истории России, которая еще нигде и никем толком не описана, не систематизирована и не разложена по полочкам. Но лет через тридцать — сорок в учебниках для исторических факультетов обязательно будет целая глава «Война в Чечне, 1994—20** годы». И там в подразделе «Отношение политических сил к конфликту в Чечне» пытливый студент наверняка прочтет такую фразу: «Единственной политической партией, которая всегда имела твердую позицию по Чечне, было «ЯБЛОКО»

Эту фразу из пока не существующего учебника сказал член «Мемориала» Александр Черкасов, когда я поинтересовалась его мнением насчет «Чечни и «ЯБЛОКА». Почему мне нужно было именно его мнение? Он один из тех, кто собирает по крупицам историю чеченской войны, педантично выкладывая из зернышек добытой правды реальную картину. Кроме нескольких «мемориальцев», этой работой у нас никто не занимается. Впрочем, есть, конечно, официально признанные эксперты — военные историки. Но я бы не советовала составителям учебника пользоваться плодами их деятельности — салатом из патриотических лозунгов, окопных мифов, генеральских оправдываний и плевков в журналистов, правозащитников и прочие антивоенные силы.
Данные «Мемориала» в сто раз достовернее. И уж если там говорят, что у «ЯБЛОКА» всегда была твердая позиция, — значит, так оно и есть.
После столь лестного вступления логично было бы подробно изложить позицию «ЯБЛОКА» с ноября 94-го и по сей день, останавливаясь на этапных заявлениях «яблочников» и нахваливая их за исключительную твердость. Вспомнить, как еще в декабре 94-го «ЯБЛОКО» предупреждало: «получим затяжной гражданский и межнациональный конфликт». Как Явлинский с группой депутатов ездил тогда к Дудаеву выручать первых пленных (они спасли семерых). Как уже 18 декабря 94-го «ЯБЛОКО» внесло в Думу проект закона «О делегациях по урегулированию вооруженного конфликта» (речь шла о прекращении военных действий и создании условий для ведения переговоров), но Дума отказалась его рассматривать. Как после Буденновска «ЯБЛОКО» собирало подписи за объявление недоверия правительству и как позже боролось за импичмент Ельцину — именно из-за войны в Чечне.
И сколько было разработано планов урегулирования в «ЯБЛОКЕ», и сколько принято заявлений, призывающих прекратить боевые действия и искать политические пути. И сколько «яблочников» моталось и продолжает мотаться в Чечню, чтоб своими глазами видеть, что там происходит, и один даже недавно был ранен...

Объективно «ЯБЛОКО» для мира в Чечне сделало немало, и рассказывать об этом можно долго и интересно. Но мне кажется, что сегодня все же гораздо важнее разобраться в мотивах проводимой линии, чем просто перечислять ее этапные вехи. Чтоб понять эти мотивы, надо дать ответ всего на один вопрос: почему только у «ЯБЛОКА» всегда была твердая позиция в отношении Чечни, а другие партии позволяли себе отмалчиваться, колебаться, менять точку зрения на противоположную и делать конъюнктурные заявления? И стоило ли «ЯБЛОКУ» так упираться со своей твердой позицией, вместо того чтоб быть, «как все»?

* * *
Вероятно, этот вопрос покажется странным. Разве может быть плоха «твердая позиция»? Ведь твердость — это всегда хорошо, и люди высоко ценят ее в политиках.
Но здесь дело вот в чем.
Одно из последних социологических исследований умонастроений граждан показало, что подавляющее большинство россиян (от 80 до 90 процентов), оценивая события, происходившие за последние десять лет, уверенно называют одну и ту же негативную тройку — распад СССР, расстрел Белого дома и дефолт. Позитивная тройка — уход Ельцина в отставку, выборы Путина и административные реформы, проведенные Путиным.
Как видите, Чечни нет ни в главных негативных событиях, ни в главных позитивных. То есть для подавляющего числа россиян война в Чечне, повлекшая десятки тысяч смертей, обездолившая сотни тысяч людей, лишившая их своих домов, семей, нормальной жизни, покорежившая их психику, сделавшая их инвалидами, — событие второстепенное. Дефолт гораздо важнее...
Конечно, россиян нельзя осуждать за то, что они такие меркантильные и негуманные. Они такие, какие есть. Более того, я думаю, и американцам, и французам дефолт и потеря своих денег тоже показались бы гораздо более значительными событиями, чем смерть и страдания посторонних людей.
Но если такова человеческая природа, то зачем «ЯБЛОКУ» проявлять принципиальность по вопросу, на котором все равно не наживешь политического капитала? Ведь другие партии не моргнув глазом выражают солидарность со «всенародной» точкой зрения и замечательно преуспевают.
Как ратовал Гайдар зимой 95-го за прекращение бомбардировок Грозного! Какие митинги собирали выбороссы в самом начале войны, какие пламенные речи произносили, как искренне ужасались тому, что в Чечне творится! А прошло всего три-четыре месяца, и уже весной Гайдар, чуть смущаясь, пел совсем другое. Мол, уж раз втянулись, надо воевать, надо уничтожить, добить врага в логове... Позицию Гайдара твердой не назовешь при всем желании. Но ведь ничего плохого с ним из-за этого не случилось. Сейчас он депутат Госдумы, сопредседатель СПС, всеми уважаемый и почитаемый.
А вспомнить, как другой видный деятель Союза правых сил — Анатолий Чубайс в 99-м объявил, что новая война в Чечне необходима для возрождения нашей армии! Ведь цинизм запредельный. Жириновский мог сказать что-либо подобное, но никак не лидер правых, демократ и реформатор.
К тому же потом оказалось, что и армия не возродилась, и надежды не оправдались, и Чечня застряла на мертвой точке. Но ведь и на карьере Чубайса то дикое заявление не отразилось. Он по-прежнему возглавляет партию, правые его внимательно слушают и слушаются, ему верят и доверяют. На выборах в Думу СПС получил большую поддержку избирателей. Хотя после тех слов Чубайса демократический электорат должен был бы навсегда отвернуться от всего, что связано с его именем...
А Явлинский, наоборот, 9 ноября 99-го заявил, что надо прекращать военные действия и садиться за стол переговоров. Это было абсолютно правильно. Потому что тупик, бессмысленность. И главное — жертвы. Ради чего? Ведь все напрасно. Бросаем и бросаем людей в бездонную пропасть. Люди гибнут, а пропасть не наполняется...
Однако на Явлинского при всей его правоте журналисты и политики набросились, как свора собак, — потому что пошел против общего настроения. Только ленивый не пинал его ногами «за предательство армии», и в результате на выборах в Думу «ЯБЛОКО», как говорят, потеряло порядком голосов.
А что мы видим сейчас? Полномочный представитель президента Казанцев уполномочен вести переговоры с Масхадовым и его представителями. И какие-то встречи и контакты там действительно начались. Пока, правда, очень невнятные.
Но дело действительно в конце концов закончится переговорами, в этом можно быть уверенным, другого варианта нет. Но кто тогда вспомнит: «Явлинский еще в 99-м говорил! Послушались бы, сколько людей уцелело!»? Никто не вспомнит.
Зачем в таком случае надо было делать это заявление и терять очки? Все молчали, могло бы и «ЯБЛОКО» молчать. Тем более Чечня, как мы знаем, для избирателей проблема второстепенная...

* * *
У общества в целом и у разных его членов в отдельности есть определенные цели, намерения, интересы. Ими могут быть власть, деньги, пальмы первенства, слава, реализация амбиций, прекрасные женщины... Обычно их называют так: вещи, за которые стоит бороться.
Помимо этого, у общества еще есть нормы, определяющие приемлемые способы борьбы за эти цели.
Приемлемые способы не всегда самые эффективные. Неприемлемые зачастую работают гораздо лучше. К примеру, цель спортсмена — пробежать первым дистанцию. Приемлемый способ — тренироваться долго и упорно. Это трудно и победу не гарантирует. Неприемлемый способ проще — надо проглотить допинг или устроить покушение на соперника. Работало бы стопроцентно, если бы само общество не следило строго за соблюдением дозволенных норм.
Когда общественное устройство меняется, цели и ценности у людей, естественно, тоже меняются. Появляются новые цели, меняется их приоритетность. То, что раньше казалось важным, отходит, замещается другими ценностями.
Но нормы дозволенного не могут меняться с той же скоростью. Закономерно возникает противоречие между целями и нормами. У людей все путается в головах. Что дозволено? Что не дозволено?
Социологам это явление хорошо известно: аномия, деморализация, потеря нравственных ориентиров. Классический пример: мы знаем, что человек вор, но пожимаем ему руку.
Общество в подобном состоянии нестабильно. В любой момент у него может возникнуть некая цель, которой будет приписано гипертрофированное значение. Люди легко поверят, что ее необходимо достичь любыми способами, и совершенно неважно, входят ли они в набор приемлемых.
Можно вспомнить массу иллюстраций из нашей жизни. Скажем, в 96-м Ельцина пропихивали в президенты, игнорируя всякие нормы допустимого. Потому что была Великая цель — не пустить во власть коммунистов.
А в 99-м ради победы Путина войска с огромными потерями брали Грозный (хотя, как говорило «ЯБЛОКО», достаточно было поставить санитарный кордон по Тереку и уничтожить лагеря террористов авиаударами). И граждане совершенно не волновались, что война не входит в число приемлемых способов борьбы за президентское кресло. Цель — Великая, поэтому все можно...
Или вот еще пример из «чеченской» проблематики.
Президент всегда говорит, что чеченцы — такие же граждане, как и все остальные. Но в это же самое время чеченцев в России сплошь и рядом задерживает милиция и «мочит» за то, что они чеченцы. Их не берут на работу, не прописывают, не дают им загранпаспортов (на этот счет существует негласное распоряжение). Они намеренно подвергаются дискриминации, и большинство населения России от всей души одобряет такие действия: правильно, так и надо, иначе террористов не победить. И никого не смущает, что президент-то, выходит, неправду говорит. Чеченцы — отнюдь не такие же граждане, как остальные. И все мы, включая президента, прекрасно это знаем.

* * *
Особенность «ЯБЛОКА» в том, что это единственная политическая сила, которая старается, чтобы цели и ценности у нее не вступали в противоречие с нормами их достижения.

Это стремление — одна из главных составляющих «яблочной» политики. Вполне закономерно, что в условиях тотальной деморализации оно зачастую принимает формы, непонятные широким массам, заблудившимся в соснах дозволенного-недозволенного.
Тем не менее если партия заявляет, что для нее главная ценность — права человека, в том числе право на жизнь, она не может ради близости и понятности массам поддерживать бессмысленную войну. Потому что это как раз и будет явное противоречие между ценностью и способом ее достижения.
Нельзя допускать, чтобы твой рейтинг повышался за счет чужих жизней. Это неприемлемый способ достижения цели. И помалкивать, когда рядом другие повышают себе рейтинг за счет чужих жизней, тоже неприемлемо.
Вот отсюда твердая позиция по Чечне. Поэтому она не меняется и не колеблется.
...У прочих политических партий границы приемлемого-неприемлемого размыты до чрезвычайности. Гибкость необыкновенная даже у коммунистов, не говоря уже о правых. Допинг, подножка, фальсификации, подмена целей, отказ от своих взглядов — допускается все. Поэтому, конечно, их способы продвижения гораздо более техничны и эффективны, чем у «ЯБЛОКА».
В одном интервью я попыталась спросить об этом самого Явлинского. Если все так делают, то почему «ЯБЛОКО» не может? Он сказал: «Мы не можем использовать те методы, которые используют они, потому что тогда мы станем такими, как все, и «ЯБЛОКО» сразу исчезнет, растворится среди себе подобных».
А чем, собственно, плохо быть такими, как все? — подумала я. Но вскоре один случай наглядно разъяснил мне, как это здорово, когда есть кто-то, который «не как все».
Шел март 97-го, первая война в Чечне закончилась, но журналисты продолжали туда ездить, и вот с моими друзьями случилась беда — их взяли в заложники. Потребовали за них деньги. Прошло полтора месяца, я видела, что никто ничего не делает, чтоб их вызволить. Везде — в ФСБ, в МВД, в Комиссии по розыску — мне объяснили, что вариант один: собрать деньги и выкупить.
Сумма была немыслимая (для меня, но не для компании, на которую они работали). Компания, однако, выкупить не захотела, поскольку президент публично заявил: «Никого выкупать не будем, террористы от этого только наглеют».
...Может, оно и правильно, но только не тогда, когда дело касается твоих близких. В полном отчаянии я искала помощи у всех, до кого могла дотянуться, — у политиков, чиновников, бизнесменов. Все отказывали. Никому не нужно. Никому не интересно. Явлинский был единственным, кто не отвернулся. Он написал очень жесткое письмо Масхадову и сделал ряд исключительно полезных шагов, так что, когда журналисты вышли наконец на свободу, в этом была и его заслуга.
А ему самому никакой выгоды это не принесло, конечно. И не могло принести. Но он все равно не гнал меня, как все остальные, а помогал. Потому что иначе действительно Великая ценность человеческой жизни оказалась бы у него в противоречии с неприемлемой нормой поведения, отказывающегося спасать эту жизнь.