Я задаю этот вопрос своему другу юности, как часто, впрочем, задаю его самому себе, хотя твердо знаю ответ - не пойдем. Нет уже той чудной забегаловки, где под гору аппетитных чебуреков и "хрустальный звон", спрятанный под столом - "Приносить и распивать строго запрещается", - кампания молодых балбесов решала самые глобальные проблемы человечества и щупала коленки своих бескорыстных подружек. Нет той страны чебуреков, подружек да и самих балбесов. Жаль, конечно, но что тут сделаешь. Прожив сорок лет, пора привыкнуть к потерям. Да и хрен с ними, в конце концов, слава Богу, есть, что вспомнить...

Ну, например, о том, что в нашей компании, хоть и обремененной определенным интеллектуальным уровнем - все-таки студенты и выпускники МГУ, - все имели, как и положено, клички. Зачастую, непечатные. А вот у Михаила Юрьева не было никакой. За глаза могли назвать Зиновьичем, или максимум, "наш Эйнштейн". За юную гениальность, естественно, что вызывало зависть. Но не черную и лютую, а уважительную. А раз умен - значит интересен. И вот это, как раз, с годами не проходит, к разряду потерь, надеюсь, не относится.

Я рад, что и сегодня Юрьев интересен для всех, кто его окружает. Не знаю только, насколько все это интересно ему. Порой, наблюдая из пресс-центра Госдумы за мучительными потугами становления парламентаризма в России, мне очень хочется подойти к вице-спикерскому креслу и сказать: "Пойдем в "Саклю", Миша". Хотя ответ, конечно же, знаю заранее...

Николай Дорофеев,
зам. редактора отдела политики газеты "Труд"