Как я отметил в самом начале раздела, предлагаемый нами
новый подход к преобразованию экономики включает в себя
три основных элемента: 1) институциональные реформы как
приоритетное направление экономической политики; 2) выработка
долгосрочного видения структуры российской экономики и формирование
на этой основе эффективной промышленной политики; и 3) разработка
модели макроэкономического регулирования, адекватного реалиям
хозяйственной жизни современной России и стоящим перед ней
задачам.
Третий элемент в этом списке – политика макроэкономического
регулирования – в нашей сегодняшней ситуации представляет
собой относительно подчиненный элемент комплекса мер экономической
политики, и для такого утверждения у нас есть достаточно
веские причины. Действительно, до сих пор все попытки придать
ей роль если не самодовлеющего, то во всяком случае главного
инструмента стимулирования экономического роста оказались
безрезультатными. Можно, в частности, напомнить, как в первые
месяцы после начала политики «обвальных» реформ 1992 г.
правительственные экономисты наивно полагали, что методами
кредитно-денежной политики можно было в течение нескольких
месяцев обеспечить в экономике состояние устойчивого равновесия,
которое якобы вынудит предприятия, которые еще вчера были
частью советской системы, вести себя как классические капиталистические
фирмы в условиях почти совершенной конкуренции, то есть
снижать издержки и цены, рационализировать и расширять производство,
искать новые технические и рыночные возможности и т.д. По
мере того как становилось очевидным, что ожидания как в
отношении возможности достижения устойчивого равновесия,
так и в отношении поведения предприятий на микроуровне не
«стыкуются» с реальностью, начались поиски все новых макроэкономических
условий, достижение которых якобы запустит механизм экономической
стабилизации и устойчивого роста. Последовательно были перепробованы
все инструменты – сдерживание роста денежной массы в обращении
(в том числе и в таких извращенных формах, как невыдача
средств на зарплату госслужащим и неоплата уже выполненного
госзаказа), попытки манипулирования процентными ставками,
фиксирование с помощью «коридоров» валютного курса на годы
вперед, искусственное замораживание регулируемых цен и тарифов
или, наоборот, попытки вывести их на уровень высокой рентабельности
и так далее. В качестве важных промежуточных рубежей назывались
вначале обеспечение «неинфляционного» финансирования государственного
бюджета и снижение ставок внутренних заимствований; стабильность
курса рубля в рамках планового коридора; снижение инфляции
и ставок по кредитам до тех или иных заданных потолков,
затем бездефицитный бюджет и положительное сальдо торгового
баланса, еще позже – «достаточный» объем золотовалютных
резервов, способный гарантировать выплату внешних долгов
и поддержку рыночного курса рубля на существующем уровне.
Список таких рубежей, большинство из которых было пройдено
без заметного эффекта для экономического роста, можно продолжить
и далее. И сегодня, спустя почти 12 лет после начала рыночных
преобразований, мы все еще имеем экономику, которая в количественном
отношении не может выйти даже на предреформеннный уровень,
а в качественном – по прежнему неспособна обеспечить хотя
бы минимальную уверенность в среднесрочной, не говоря уже
о долгосрочной перспективе.
В свое время много было сказано об ошибках в оценке ситуации
и выборе мер макроэкономической политики на различных этапах
рыночных преобразований. О том, что такие ошибки действительно
были, говорит уже хотя бы печально известный финансовый
кризис 1998 г., которого при грамотной политике, безусловно,
можно было избежать – при всей сложности ситуации, при всей
весомости непредсказуемых факторов и высокой зависимости
бюджета от рынка государственных заимствований. И все же
бесспорное наличие в этот период разного рода субъективных
ошибок ни в малой степени не отменяет тот факт, что даже
самая удачная политика в области макроэкономического регулирования
существенным образом не изменила бы ситуацию к лучшему.
Мне уже приходилось говорить о том, что макроэкономическая
политика в том виде, в котором она присутствует в развитых
рыночных экономиках, разработана как инструмент, пригодный
для использования именно в этих странах и при выполняемых
именно в них условиях. Как средство воздействия на экономических
агентов она предполагает наличие развитой рыночной экономики,
большого количества эффективных производителей и сеть высокоразвитых
экономических и общественных институтов, в том числе развитых
форм института финансового посредничества. Причем для успеха
этой политики необходимо, чтобы у всех участников этой достаточно
сложной системы взаимоотношений был накоплен большой позитивный
опыт, позволяющий с достаточной долей уверенности предвидеть
последствия той или иной регулирующей меры и реагировать
на нее, во-первых, предсказуемо, а во-вторых, в ощутимых
масштабах.
Мы же в России сегодня имеем дело с экономикой, где просто
нет достаточно большого количества крупных производственных
и финансовых компаний, способных реагировать на инструменты
«тонкой настройки» кредитно-денежной сферы, да и необходимых
для этого институтов. Если перевести это на более привычный
язык, в России нет предпринимателей, на которых бы произвело
хоть какое-то воздействие снижение учетной ставки Центрального
банка, скажем с 18 до 16%. Более того, у нас нет банков,
которые бы отреагировали на это снижение расширением кредита
или снижением его стоимости. Самое интересное, у нас нет
и центрального банка, который бы проводил операции дисконтирования
векселей по учетной ставке, а ставка рефинансирования ЦБР
имеет в лучшем случае чисто бухгалтерское значение.
То же относится и к большинству других инструментов косвенного
рыночного регулирования. Например, если в развитой западной
экономике даже очень небольшие изменения уровня ставок по
кредитам и депозитам способны привести в движение огромные
массы краткосрочного капитала, который реагирует на такие
изменения переходом из одной экономики в другую, то для
нашей страны влияние изменений подобного рода ничтожно по
сравнению с влиянием на динамику движения капитала разного
рода институциональных и политических рисков.
Другой пример – реакция бизнеса на такие важные для западной
экономики индикаторы, как относительные размеры государственных
расходов, государственных заимствований и их стоимость,
динамика золотовалютных резервов государства и т.д. Если
в развитой капиталистической экономике – это важный фактор
коррекции производственных и инвестиционных планов крупных
корпораций, то в нашем случае это, главным образом, предмет
для академических и отчасти журнальных дискуссий, обладающий
ничтожно малым влиянием на процесс принятия решений крупными
собственниками и управляющими. И это тоже вполне естественно:
теоретически ожидаемое влияние некоторого повышения стоимости
внутреннего кредита (например, в результате повышенного
уровня внутренних государственных заимствований) на любой
отдельно взятый бизнес просто ничтожно по сравнению с риском
очередного правоохранительного «наезда» или сгущения политических
и административных туч.
Поэтому в отношении такого блока мер экономической политики,
как макроэкономическое регулирование, должна быть занята
максимально прагматичная и реалистичная позиция. В частности,
можно сформулировать ряд принципов, которые должны помочь
выработать взвешенный, но эффективный подход к использованию
имеющегося в руках правительства и доступного для него инструментария.
Прежде всего, это относится к целям и задачам макроэкономической
политики. Надо понимать, что в наших условиях главной задачей
макроэкономической политики на обозримую перспективу должно
стать не стремление стимулировать активность производителей
методами кредитно-денежной или валютной политики (которые,
как это было сказано выше, сегодня для этой цели совершенно
неэффективны), а создание благоприятного фона, благоприятной
среды для институциональных и структурных реформ, а также
осуществления активной промышленной политики.
В чем должен выражаться этот благоприятный фон? Я бы отметил
здесь как минимум три обстоятельства.
Во-первых, необходимо всеми доступными методами исключить
возможность резкой дестабилизации общей ситуации в экономике
и окружающей ее среде. Конечно, инструменты макроэкономического
регулирования бессильны перед политической нестабильностью,
которая может и будет периодически возникать в результате
близоруких и неуклюжих движений нашей политической элиты,
но могут в известной мере смягчать ее последствия. Главное
же – отвечающие за эту политику ведомства и органы, в первую
очередь Центральный банк и Министерство финансов, должны
предотвращать резкие колебания индикаторов валютного и финансовых
рынков (в той мере, в который последние у нас имеются),
создавая атмосферу уверенности в том, что в обозримом будущем
у нас не будет «крахов», дефолтов, всякого рода «черных
вторников», «черных четвергов» и т.п. Необходима также полная
уверенность участников рынков и инвесторов, что основные
макроэкономические параметры (например, состояние торгового
баланса и баланса по текущим операциям, параметров бюджетной
системы, государственного долга, совокупной внешней задолженности,
золотовалютных резервов и т.п.) не выйдут за определенные
рамки, которые потребовали бы существенного изменения условий
регулирования или ограничения свободы действий предприятий
(ужесточение режима конвертируемости рубля, дополнительные
ограничения на движение капитала, моратории на исполнение
внешних обязательств и т.п.).
Во-вторых, важнейшей задачей макроэкономической политики
в условиях проведения институциональных и структурных реформ
должно быть удерживание экономики от спада в те периоды,
когда воздействие разного рода негативных факторов приобретает
угрожающий характер. Следует ясно понимать, что ощущение
необходимости реформ всегда возникает в периоды кризисов,
но осуществление этих реформ во много раз легче в условиях,
когда экономика переживает пусть медленный, но подъем. Как
я уже говорил, в условиях острого кризиса государственной
власти, как правило, не до реформ – она слишком озабочена
гораздо более актуальной для нее проблемой выживания, и
все благие начинания типа налоговых реформ неизбежно откладываются
в долгий ящик до лучших времен. Поэтому задача макроэкономической
политики в условиях реформ – удерживать экономику от спада,
поддерживать в ней тенденцию к росту деловой и инвестиционной
активности даже ценой допущения в отдельные периоды негативных
явлений в денежной сфере.
В-третьих, макроэкономическое регулирование должно смягчать
негативные последствия структурных реформ (а они неизбежно
возникнут, например, в ходе реформы финансового сектора)
и тем самым создавать по крайней мере приемлемую атмосферу
для их проведения.
В целом же главное заключается в том, что макроэкономическая
политика не должна быть самодовлеющей частью экономической
политики правительства, она должна стать подчиненной частью
комплексной стратегии государства, нацеленной на модернизацию
экономики как единую общественную суперзадачу.
Далее. Несколько слов необходимо сказать и о принципах
формирования макроэкономической политики в контексте всего,
что было сказано выше по этому поводу.
Во-первых, вряд ли есть необходимость ориентироваться
на точные целевые параметры таких показателей, как размеры
денежной массы, объем золотовалютных резервов, уровень инфляции
и процентных ставок, значение валютного курса рубля и т.п.
Если задачей макроэкономической политики является оперативное
реагирование на дестабилизирующие воздействия и на всплески
негативных ожиданий и настроений, то достижение конкретных
показателей к той или иной дате не имеет для экономики и
ее агентов большого значения. К тому же прошлый опыт показывает,
что реальные показатели по итогам хозяйственных периодов
практически всегда сильно отличались от соответствующих
ориентиров. В этом отношении целесообразнее скорее более
четкое формулирование основных принципов и логики действий
органов макроэкономического регулирования, их бульшая прозрачность
и открытость для общества и экономических агентов.
Во-вторых, принципом макроэкономической политики должна
быть ее максимальная гибкость. В условиях, когда взаимосвязи
между отдельными макроэкономическими параметрами могут быстро
меняться (в силу того, что изменяются и структурные показатели
экономики, и природа хозяйствующих субъектов, составляющих
ее костяк), органы регулирования должны быть готовы в любой
момент изменить свои подходы, опираясь прежде всего на эмпирический
опыт и анализ текущей информации о поведении экономических
агентов и отражающих его показателей.
Наконец, в-третьих, избираемые методы воздействия и инструментарий
этой политики должны быть адекватны не только ситуации,
но и реалиям существующей у нас хозяйственной системы,
а также степени зрелости экономических агентов. Если наша
хозяйственная система эклектична и во многом архаична,
если весьма важную роль в ней играют неформальные отношения
и административный ресурс, то было бы наивно полагать,
что уйти от нее можно без использования инструментов и
методов, этой системе соответствующих, а значит, единственно
действенных по отношению к ней. Конечно, в большей степени
это относится к другим блокам экономической политики,
в первую очередь к институциональным и структурным реформам,
но остается справедливым и в отношении макроэкономического
регулирования. Если методы так называемой тонкой настройки
не приносят ожидаемого результата, то воздействие на экономических
агентов иными методами выглядит оправданным.
