Следовательно, сказать: «нам нужна эффективная экономика»
– это почти ничего не сказать. Нам нужна не абстрактно «эффективная»
экономика, а экономика социально эффективная, то есть экономика,
которая способна обеспечить глубокую модернизацию и прогресс
общества. Говоря содержательней, это должна быть экономика,
которая как минимум будет:
– динамичной и способной к саморазвитию;
– способной вовлечь в свою орбиту все общество, а не только
один социальный слой или население отдельных территорий
или мегаполисов;
– обеспечивающей эффективное использование всех производительных
ресурсов общества (в том числе и в первую очередь человеческих),
а не только какой-то их части (например, «снятие сливок»
с национальных природных ресурсов);
– обеспечивающей реализацию интеллектуального потенциала
страны через развитие науки и образования и его востребованность
экономикой;
– основанной на современных, а не архаичных (средневековых
или доиндустриальных) общественных отношениях.
Вышеназванные черты кому-то могут показаться прекраснодушными
пожеланиями или беспочвенными мечтаниями. Тем не менее я
уверен, что это минимальный набор требований, причем достаточно
реалистичных требований, который можно и нужно предъявлять
к экономической системе, способной в условиях двадцать первого
столетия обеспечить конкурентоспособность российской экономики
в мировом масштабе, решить задачу присоединения страны к
клубу богатых и производительных наций, что только и способно
дать России статус развитой современной страны и сохранить
ее единство в существующих границах. Учитывая размеры нашей
территории, ее природные ресурсы и геополитическое положение,
сказанное практически полностью отвечает на вопрос: как
России стать по-настоящему влиятельной и уважаемой страной,
о чем мечтают многие наши соотечественники.
Рискуя повторить то, о чем я уже неоднократно пытался
говорить публично, я еще раз хочу отметить, что экономическая
система, сложившаяся в стране в последнее десятилетие и
имеющая тенденцию к закреплению, не способна решить эту
задачу, причем не способна именно потому, что не удовлетворяет
тому набору требований, который я привел выше. Именно в
силу этого она фактически обрекает нашу страну на роль части
мировой периферии – поставщика сырья и традиционных материалов
с однобокой экономикой, чрезвычайно низкой степенью использования
человеческих, интеллектуальных ресурсов и неразвитыми гражданскими
институтами.
Некоторые скажут, что ничего фатального в такой экономической
системе, в той структуре, о которой я сейчас говорю, нет.
Как говорится, если проблемы не решаются, можно жить и с
нерешенными проблемами. В таком положении находятся многие
десятки стран, в которых проживает большая часть человечества.
И, самое главное, большинство из этих стран и дальше будет
жить, ничего не меняя ни в системе, в условиях которой они
строят свою деятельность, ни в том положении, которое они
занимают в мировой экономике. Однако если ставить перед
собой амбициозные задачи, если вести речь о сохранении страны
как важной части будущей большой Европы, то проблема преобразования
нашей экономической и социальной системы должна стать первоочередной
и для властей, и для элиты в целом. Ощущение самоуспокоенности
и непонятно на чем основанной уверенности в том, что «Россия
обязательно будет великой страной» должно уступить место
трезвой самооценке и, я бы даже сказал, ощущению критичности
нынешней ситуации, которая требует безотлагательных реформ
(о которых будет сказано ниже) и проявления для этого настоящей
политической воли.
Критичность же ситуации обусловлена как минимум двумя
обстоятельствами. Первое из них связано с тем непреложным
фактом, что всеобщее процветание и гармония в мировом масштабе
в обозримом будущем нам не грозят. Мир по-прежнему разделен
на богатых и бедных, сильных и слабых, и, как показывает
практика (в том числе и совсем недавняя), никакой тенденции
к ослаблению этой разделенности пока не наблюдается. Места
на мировых рынках, как и места под солнцем, на всех не хватает,
и отвоевывание своей доли, особенно на рынках растущих и
перспективных, требует огромных усилий как со стороны предприятий,
так и со стороны государств. Все это требует от каждой из
стран-претендентов и ума, и воли, и высочайшей эффективности
в том широком смысле этого слова, о котором я уже говорил.
Тем более что претендентов на каждый перспективный участок
в мире более чем достаточно, и потеря времени здесь равносильна
потере места. Все, что потеряем мы, обретут другие, и никакие
воспоминания о былой мощи, проклятия империализму или истеричные
заклинания здесь не помогут. Более того, подобно тому, как
рожденный бедным и больным имеет отличные шансы и дальше
развивать в себе эти качества, страна, попавшая в разряд
бедных и периферийных, со временем все глубже увязает в
порочном круге бедности и неэффективности, вырваться из
которого в нынешнем мире почти невозможно.
Наше положение в этом отношении несколько специфично.
С одной стороны, объективно сегодня Россию можно скорее
отнести к странам бедным и отсталым. С точки зрения уровня
доходов и инвестиций, с точки зрения применяемых в производстве
технологий и общей его эффективности, а также абсолютных
показателей производительности труда и капитала Россия далеко
отстает от группы развитых стран и даже от наиболее «продвинутых»
среднеразвитых экономик. Обрабатывающий сектор российской
промышленности на 70–80% по мировым стандартам неконкурентоспособен
и не способен выжить в условиях полностью открытой экономики
и мировых цен на сырье и энергию. Огромен и разрыв, отделяющий
Россию от развитых стран в области развития инфраструктуры
– дорог, жилья, систем телекоммуникаций.
Однако особенности исторического пути России обусловили
своеобразие нашей бедности – при низком уровне жизни основной
массы населения и в целом отсталой экономике в некоторых
ее секторах были созданы серьезные заделы для производства
более высокого уровня, чем уровень экономики в целом. Это,
прежде всего, военное производство, непосредственно связанные
с ним отрасли НИОКР, некоторые инфраструктурные отрасли.
Это также некоторые гражданские отрасли (например, гражданское
авиастроение), основную часть издержек которых покрывали
затраты на ВПК. Это, наконец, те отрасли, развитие которых
не было оправдано экономически, но поддерживалось по идеологическим
или стратегическим соображениям (вычислительная техника).
Одновременно система форсированной подготовки рабочей силы
обусловила более высокий, чем в странах с аналогичным уровнем
экономического развития, уровень общего и профессионального
образования. Затраты на НИОКР также были высоки даже по
меркам наиболее развитых стран. Все это давало стране шанс
в результате реформ занять в мировой капиталистической экономике
более высокую и перспективную нишу, нежели роль поставщика
сырой нефти, газа и древесного сырья. Более того, несмотря
на то, что кое-какие козыри, которые мы могли использовать
в этой большой экономической игре, оказались в 90-е годы
безвозвратно потеряны из-за бездарности и некомпетентности
руководства страны, некоторые потенциальные преимущества
все еще сохраняются и могут быть использованы. Однако время,
в течение которого это может быть сделано, неумолимо истекает,
и в этом смысле, на мой взгляд, ситуация складывается весьма
неблагоприятная.
Вторым обстоятельством, с которым связана наша оценка
нынешнего момента как критического, является особенность
нашей страны как наследницы одной из крупнейших в прошлом
империй – ее огромной территории, этнического и культурного
многообразия, остроты региональных и социальных различий.
В отличие от небольших государств с внутренне однородным
населением Россия в ее нынешнем виде может существовать
только при наличии в ней современной высокоразвитой экономики
и гражданского общества, которые только и способны соединять
воедино столь разные изначально территории и народы, как
те, что нынешняя Российская Федерация унаследовала от бывшей
Российской империи. В условиях же бедности и коррупции,
узости и разделенности внутренних рынков, господства стоящей
вне закона олигархии, отсутствия действенной судебной и
ответственной исполнительной власти в масштабе страны нет
и не будет силы, которая бы смогла помешать вполне возможному
распаду страны и российской государственности. Следовательно,
в нашем случае речь идет не просто о месте России в системе
международного разделения труда, а о выживании государства
в его нынешних границах. Я очень опасаюсь, что очевидная
успокоенность власти на этот счет имеет под собой не больше
оснований, чем уверенность лидеров КПСС в конце 1980-х годов,
что распад СССР – вещь, невообразимая при любых обстоятельствах.
Осознание критического характера нынешнего исторического
момента должно быть первым шагом к тому, чтобы предпринять
целый ряд решительных шагов в направлении реализации адекватной
ему экономической стратегии, чему и будут посвящены все
последующие разделы.
