Неофициальная экономика с неизбежностью требует для своего
функционирования и неофициальной системы власти, понимаемой
как возможность контролировать основные хозяйственные ресурсы
и их использование. В таком ее понимании власть, конечно,
обязательно в той или иной степени сопряжена с официальными
властными институтами, однако не совпадает с ними, поскольку
важную, а подчас и главную роль в ней могут играть и люди,
не обладающие административным статусом – руководители и
владельцы доминирующих на данной территории предприятий,
руководители официальных и неофициальных силовых структур
и т. д. В любом случае основанием для осуществления властно-распорядительных
полномочий является не формальный мандат на власть (в виде
официального статуса главы администрации), а реальная возможность
контролировать распределение и использование экономических
ресурсов – хозяйственных территорий, объектов инфраструктуры,
людских и денежных ресурсов.
Мнения по важнейшим вопросам людей, олицетворяющих собой
эту власть, в большинстве случаев воспринимаются всеми основными
институтами, включая и судебные инстанции как указания к
действию. Соответственно, они крайне редко оспариваются
и почти всегда принимаются к исполнению.
При этом государство в целом не выполняет, и, более того,
органически неспособно выполнять функцию беспристрастного
арбитра в хозяйственных спорах и гаранта исполнения контрактов.
Функцию последнего, как я уже сказал, вынуждены брать на
себя сами хозяйствующие субъекты, полагаясь на собственную
силу или силу своих покровителей, то есть главным образом
на неформальную, своего рода «частную» юстицию.
В результате складывается положение, когда не только экономика,
но и общество в целом, в том числе и государство, живет
по неписаным правилам, не зафиксированным в официальном
праве. И граждане (особенно социально активная их часть),
и властные органы в этих условиях действуют не на базе закона,
а на основе личных отношений, прецедента, способности к
принуждению и тому подобных вещей.
Особенно ярко это проявляется в случаях, когда речь идет
о крупных хозяйственных интересах: единственным реально
значимым фактором для определения результата здесь является
не закон, а способность заинтересованного субъекта любыми
доступными ему способами провести в жизнь свое решение или
обеспечить свои интересы в конфронтации с другими, противодействующими
ему интересами. Внешняя видимость законности при этом может
соблюдаться, а может – и нет. Средством принуждения выступает
административный ресурс, контроль над рынком или его субъектами
или прямое насилие, но в любом случае оно базируется на
неформальном «праве» – праве сильного.
С другой стороны, сама эта власть является объектом конкуренции
со стороны различных групп интересов, взаимодействие которых
и определяет состав и характер власти на каждый данный
момент. Группы могут быть организованы по разным признакам
общности, в частности по территориальному, отраслевому,
корпоративному и клановому принципам, и иметь разную степень
внутренней интегрированности. Различны и конкретные формы
организации данных групп – это и официальные органы власти,
и полуофициальные структуры, включая общественные монополии
различных уровней, и крупные частные предприятия, и разнообразные
финансовые структуры с той или иной степенью государственного
участия либо без таковой. При всем многообразии форм все
эти структуры, однако, объединяют два основных признака:
1) реальный контроль над значительными хозяйственными
ресурсами и 2) преимущественно внеправовая (политико-административная
или криминальная) основа такого контроля. Последнее означает
возможность принуждения (теми или иными методами) тех,
кто не признает права группы на такой контроль.
