Какова роль "крымского фактора" в агитации? Может ли кандидат в депутаты сегодня открыто выступать против донбасской войны? Есть ли регионы с конкурентными выборами? Гонения на оппозицию, роль антиукраинской пропаганды в агитации перед голосованием на региональных выборах в России 14 сентября обсуждаем с политологами Александром Кыневым и Константином Калачевым и с бывшими кандидатами в губернаторы регионов: депутатом Законодательного собрания Псковской области Львом Шлосбергом ("Яблоко") и депутатом Эл Курултая Республики Алтай Сергеем Михайловым (Партия народной свободы).
Ведет передачу Михаил Соколов. Михаил Соколов: Сегодня в нашей московской студии Константин Калачев, представитель экспертной группы, политолог, и Александр Кынев, представитель Комитета гражданских инициатив, который сейчас мониторит процесс региональных выборов в России, они пройдут 14 сентября, единый, теперь единственный день голосования в России. С нами на связи сегодня будут из Пскова депутат Законодательного собрания Псковской области Лев Шлосберг, представитель партии "Яблоко" и из Горно-Алтайска депутат Эл-Курултая республики Алтай Сергей Михайлов. Оба они пытались стать кандидатами на губернаторских региональных выборах, и у них это не получилось, к сожалению. Мы сегодня говорим о том, есть ли в России выбор на выборах, которые будут проходить во время не объявленной, но все-таки войны с Украиной или на Украине, события, которые затмили всю российскую политику. Если вы включаете какой-то российский телеканал, то можно узнать обо всех деталях того, что происходит в Донецкой области в соответствующей, нужной Кремлю интерпретации, но ничего не узнаете о том, что происходит на территории России, где идет вот эта кампания региональных выборов, избирается три десятка, например, губернаторов. Избираются, конечно, слово со знаком вопроса.
Я так понимаю, что если сейчас Александру Кыневу дать слово, у него в руках экспертный доклад Комитета гражданских инициатив, то он может все рассказать в деталях. Поэтому я слова давать не буду как раз по этому вопросу, что там происходит сейчас, а спрошу о другом, мне кажется, о важном. Какова роль "крымско-донбасского" фактора в начавшейся сейчас агитации на выборах.
Я, например, читал небольшой обзор, как ведутся дебаты на выборах в Мосгордуму, и там на этих дебатах половина кандидатов, все представители, например, Компартии, они не про какие-то проблемы какого-то Бирюлево выступают, они выступают за Донбасс – соберем деньги, окажем помощь, поддержим и так далее. То есть повестка дня совершенно не соответствует региональным выборам. Но это мое впечатление. Константин, ваше впечатление? Константин Калачев: Действительно, местная и региональная повестка уходит на задний план, вперед выходит федеральная повестка. Особенно это касается исполняющих обязанности глав. Простой пример: например, одним из главных событий в кургане считают подписание соглашения о сотрудничестве Курганской области и Крыма. Это одна из главных информационных доминант, которая используется для продвижения кандидатуры исполняющего обязанности. До крымской темы доходят и кандидаты в муниципальные органы власти.
Собственно говоря, вопрос даже не в том, используется крымская тема в агитационной пропагандистской кампании, вопрос в том, что крымская тема используется как обоснование для того, чтобы отказаться от конкурентных сценариев в пользу референдумов. То есть не время, не сейчас, вы же понимаете, такая обстановка. У нас ведь выборы – это инструмент дополнительной легитимации решений власти. Собственно говоря, это не выборы как таковые – это дополнительная легитимация уже сложившихся решений. Международная ситуация, ситуация с Украиной, история с Крымом позволяют говорить о том, что "сейчас не время для конкурентной политики, сейчас время для консолидации, сейчас время для того, чтобы голосовать за действующую власть".
Михаил Соколов: То есть, можно ли сказать, Александр, что фактически сложился, слился единый российский фронт национальных или национал-патриотических, национал-социалистических сил, который состоит из четырех думских "партий" и плюс примкнувшие к ним всякие мелкие структуры? Александр Кынев: Мне кажется, если говорить про эту агитационную кампанию, мы наблюдаем процесс, который начался не сейчас, он начался где-то в конце 2012 года, когда после событий конца 2011 – начала 2012 годов было сделано все, чтобы эту условную системную оппозицию помазать круговой порукой с тем, чтобы ни у кого никаких мыслей не было, что можно взбрыкнуть, что можно попытаться организовать протестную волну и дождаться переворачивания политической сцены таким образом, чтобы не было мутации сателлитов.
Для этого использовался кнут и пряник. То есть с одной стороны шли образцово-показательные тех, кто демонстрировал оппозиционность. Можно вспомнить историю Геннадия Гудкова, можно вспомнить историю Ильи Пономарева, можно вспомнить разные региональные истории, когда депутатов лишали мандатов. На самом деле примеров достаточно много. И одновременно с этим делалось все, чтобы максимально дискредитировать оппозицию в глазах тех людей, которые могли за нее голосовать по принципу "голосуй за любого другого кандидата". Если мы посмотрим все эти скандальные законы 2012-2013 годов по НКО, "закон Димы Яковлева" и так далее, ужесточение контроля за интернетом, все они могли быть приняты одной только "Единой Россией", никакие дополнительные голоса физически были не нужны. Голосов достаточно было, чтобы принять любой закон.
Нет, было сделано все, чтобы заставить системную оппозицию проголосовать почти единодушно за все самые одиозные законопроекты, тем более часть этих законопроектов сознательно вносилась руками этой самой оппозиции для того, чтобы показать остальным, что все одним миром мазаны, все абсолютно одинаковы, голосовать не за кого. И несомненно, такая публичная дискредитация системной оппозиции стала одним из факторов еще большего снижения доверия граждан к политической системе и в том числе работала на снижение явки на выборах. И то, что мы наблюдаем сейчас, в этом смысле украинский кризис внес просто дополнительные тона, то есть блюдо было уже готово к началу этого года, а Крым – это некая дополнительная специя, которая прибавила к этому блюду более терпкий какой-то вкус.
Михаил Соколов: А Донбассом пересолили? Александр Кынев: Я думаю, что пересолили, может быть переперчили. Что мы наблюдаем в этой кампании, особенность, что за исключением может быть Петербурга, где у эсеров не было шанса не выдвигать Дмитриеву, потому что это был вопрос о судьбе партии, фактически эта системная игра всех системных партий в поддавки, практически никто из серьезных кандидатов на выборы губернаторов, у кого были шансы, не смог от них выдвинуться, стали искать другие варианты, кто-то удачно, кто-то менее удачно. Но показательно, что практически никто из системных партий в борьбу не пошел – это тоже некий индикатор.
Если мы посмотрим, как ведутся агитационные кампании на местах, конечно, страна разная. Есть регионы, где, невзирая ни на что, люди, которые когда-то вступили в КПРФ на волне, которая была до 2011 года или в "Справедливую Россию", они остаются, они заложники, куда им уходить. Поэтому есть регионы, где партии все равно оппозиционные более, чем на федеральном уровне.
Поэтому главная проблема в таких условиях заключается в том, что с одной стороны господствует страх. Бессознательное в поведении нашего человека имеет гигантское значение. Не так уж много лет прошло со времен Советского Союза. Когда мы смотрим эти бешеные рейтинги так называемые, по регионам есть часть людей, агрессивно поддерживающих, конечно, не 85%. Львиная доля этих людей, конечно, конформисты. Потому что наш человек привык давать альтернативные ответы, когда на него давят, когда особенно идет постоянный непрерывный жесткий прессинг по всем телеканалам, люди перестают спорить о политике на работе, люди перестают об этом говорить в транспорте. Они говорят: "Да, я с этим согласен, меня не трожьте".
Мне кажется, здесь правильная аналогия: вы идете по улице, напротив идет толпа агрессивных футбольных фанатов. Вы что, с ними спорить будете? Вы переходите на другую сторону, либо попытаетесь покричать милицию. Михаил Соколов: А еще идет бывает советский человек по улице, видит милицию, тоже переходит на другую сторону. Александр Кынев: Точно так же сейчас себя ведут с точки зрения пропаганды. Многие не согласны, но молчат. Михаил Соколов: Лев Маркович, скажите, каково ваше впечатление оппозиционного политика, не принадлежащего к парламентской партии, возглавляющего псковское "Яблоко", может ли политик такой, как вы, открыто агитировать, предположим, вас бы зарегистрировали, смогли бы вы высказать ту антивоенную позицию "Яблока", которую партия представляет?
Лев Шлосберг: Я считаю, что я мог бы высказать ее спокойно и свободно. Более того, я высказал эту позицию в этом году тогда, когда это было востребовано ситуацией, когда это стало обсуждаться в обществе. На самом деле региональная избирательная кампания, попавшая под пресс, скажем так, не только федерального, но общемирового политического контекста, страдает, она просто рассыпается. С одной стороны людей дико волнует то, что происходит между Россией и Украиной, Россией и Европой, Россией и США, об этом люди готовы говорить круглосуточно. В какой-то момент они фиксируются на своих личных проблемах, бытовых, финансовых, семейных и вдруг начинают понимать, что это не та жизнь, которой они хотели бы жить. на то, что я не вижу кампаний губернаторов без обсуждения региональных проблем и местных проблем, я не сомневаюсь, что эта тема могла быть выведена, скажем так, в контекст нашей региональной кампании, я был готов открыто объяснять людям, почему я против аннексии Крыма, почему я против таких действий государства, почему я против войны.
Кстати сказать, основной пафос антивоенной политики "Яблока", антикрымской, можно сказать, политики, не поддержки действий Путина – это то, что мы против войны. Это было во время Чечни, это было и в другие эпизоды российской истории, когда жизнями платили за амбиции.
На данный момент в Пскове по неподтвержденным данным уже похоронены двое военнослужащих спецназа, не меньше трех военнослужащих дивизии ВДВ. Это тайные похороны, близким запрещают сообщать о том, что эти люди погибли в Украине. Есть сведения о том, что контрактников заставляют разорвать контракт, стать штатскими лицами, их нанимают добровольцами, одевают в то же обмундирование, выдают то же оружие и отправляют в Украину. Никто не может объяснить, за какое государство, ради каких идеалов гибнут эти люди. Поэтому в Пскове, который столько потерял за время этих войн и в Афганистане, и в Чечне, достаточно вспомнить, не хочется совсем в контексте разговора, но тем не менее, невозможно не вспомнить события гибели 6-й роты, я писал журналистское расследование об этих ужасных событиях, и сказать людям, что остановитесь.
Сейчас будет все то же самое, потом вы ужаснетесь, схватитесь за голову, но вы не сможете вернуть никого. Хотя честно скажу, я готовился к этой избирательной кампании как именно к региональной и с собственной внутренней мотивации обязательно вносить в нее такой внешнеполитический и надрегиональный контекст у меня не было, но я был готов.
Михаил Соколов: Олег, можно я еще уточню: сколько вам не хватило голосов депутатов или подписей депутатов для того, чтобы зарегистрироваться и какие способы применялись для того, чтобы предотвратить ваше участие в кампании против губернатора Турчака?
Лев Шлосберг: На самом деле решение о всемерном воспрепятствовании моему участию Турчаком было принято до всяких крымских и украинских событий, хотя он потом пытался изображать обратное. Но было достаточно информации, подтверждающей, что это решение 2013 года. Он реально опасался конкуренции на этих выборах, ему не нужен был не только второй тур, ему не нужен был результат на уровне 51%. Поэтому я понимал, что нужно будет проходить сквозь стену. Сейчас у нас одна очень интересная ситуация, на будущей неделе, я надеюсь, она выйдет в свет еще более широко. У нас в постановлении избирательной комиссии области о необходимом минимальном числе подписей отсутствует мотивировочная часть, то есть у нас не указано, сколько на момент назначения выборов действует депутатов городских поселений, сельских поселений, районных собраний, а также глав муниципальных образований, избранных прямым образом. То есть 7% и 10% были посчитаны от числа, которое не было официально зафиксировано.
На старте кампании в ситуации очень жесткого цейтнота, невозможности оспаривать это решение, мы все бросились на выборы. Сейчас у меня есть время исследовать эту ситуацию. Есть некоторые предположения, что избирательная комиссия, понятно, что неслучайно, завысила эту планку, пока не могу сказать, на сколько голосов, но судя по некоторым подсчетам, эта планка оказалась чуть выше статистически необходимой. Общая ситуация по Псковской области была такова, что нужно было собрать минимум 150 и максимум 157 подписей депутатов двух уровней, но при этом в этих 150-157 подписях должно было быть не меньше 44 и не больше 46 подписей депутатов районных собраний и городских дум Пскова и Великих Лук, то есть городских округов, так называемых "больших" подписей, у нас теперь пошли такие забавные, можно сказать, категории, есть большие подписи, есть маленькие. Подписи депутатов городских и сельских поселений можно было максимум собрать 113, и я все их собрал. А эти 44-46 подписей должны были быть собраны не только сами по себе, но они должны были быть собраны не менее, чем в 20-26 муниципальных образований второго уровня. Я собрал их 36 в 15 муниципальных образованиях, то есть мне не хватило для выхода на выборы, не касаясь того, что бы делала избирательная комиссия с этими подписями, думаю, что они их долго бы изучали всеми возможными способами, мне не хватило 8 подписей депутатов второго уровня. При этом 5 из них должны были быть из тех муниципалитетов, где мне не удалось получить ни одной подписи.
Фактически было сделано 95% работы от необходимого, от общего массива. Сам по себе процесс оказался для властей очень неожиданным, они искренне считали, что политик от "Яблока", к слову сказать, парламентской партии Псковской области – это парламентская территория для "Яблока", поэтому я себя считаю частью парламентской партии, пусть и на региональном уровне, они были уверены, что больше, чем 30-40 подписей я собрать не смогу. И хотя был запрет ставить за меня подписи, на старте кампании они были больше озабочены собой и теми техническими кандидатами, которых они двигали вместе с Турчаком. Когда за первую неделю мы собрали 50 подписей, за вторую неделю мы собрали 30 с небольшим подписей, у нас прошел экватор, информация об этом постепенно просачивалась, тогда они включили машину на полную катушку. Вице-губернатор, курирующий политику, назовем это так, лично провел общение с главами муниципальных образований, главами администраций, было очень жестко сказано, что любая подпись в мою поддержку будет оцениваться как отсутствие контроля за территорией и потом перешли к депутатам персонально.
В принципе эта система рассчитана на то, что люди рабы, несмотря на свой депутатский статус и то, что они избранники, считается, что эти люди должны покорно исполнять любую волю. Из тех 36 подписей, которые у меня были собраны, "Яблоко" – это 16 подписей, у нас всего 17 депутатов районных собраний, 14 депутатов сельских поселений. С сельскими поселениями было намного легче, мы не смотрели вообще на партийность, я до сих пор не посчитал, сколько по партийности депутатов сельских городских поселений за меня, из 17 районных депутатов "Яблока" 16 за меня подписалось, одну женщину раздавили, и она подписалась за Турчака. Остальные подписи – это были подписи "Единой России", не помню точно, 13 или 14, были подписи КПРФ, 4 или 5 депутатов, один человек из "Справедливой России" и несколько самовыдвиженцев. И вот те люди из "Единой России", кто за меня подписывался, они говорили совершенно спокойно: мы видим твою позицию, мы видим, чем ты занят, мы считаем, что такой кандидат должен быть на выборах губернатора. Некоторые прямо говорили: мы не поддерживаем Турчака.
Возможно, эти люди в дальнейшем не планируют баллотироваться, никак не связывают свою жизнь с политикой, часть из них работает в структурах, никак не подконтрольных администрации области впрямую, хотя за меня подписался один сотрудник, точнее, их было несколько, но один весьма видный с железной дороги и дело дошло до личного разговора Турчака со Степовым о том, что судьба взаимодействия Псковской области и Октябрьской железной дороги, пригородных пассажирских компаний, речь идет о сотнях миллионов рублей, зависит от того, что нашелся депутат-самовыдвиженец, он не единоросс, который подписался в мою поддержку – это вызвало у Турчака просто приступ ярости.
Михаил Соколов: Такое выкручивание, конечно, рук – это действительно история сильная. Я хочу Льва поздравить с тем, что достаточно приличный результат в этой борьбе, я думаю, что он укрепит только позиции и партии, и его лично. Я хотел спросить Александра Кынева: Александр, а как вы видите вот эту историю с тем же Турчаком и такой яростной борьбой? Может быть это связано еще и с историей, сейчас снова начали всплывать такие сообщения в интернете, достоверность мы не можем проверить, что он был заказчиком избиения журналиста Кашина.
Александр Кынев: У меня нет для этого данных, чтобы комментировать. Я бы на другое обратил внимание. Псковская ситуация, так же как ситуация в Курской области, в Ставропольском крае, в республике Алтай, она говорит о том, что хотя пропаганда орет про какие-то фантастически бешеные рейтинги, власть настолько напугана, она настолько сама не верит в те цифры, которые озвучивает пропаганда. Если у вас все хорошо, то что же вы устраиваете такую свистопляску, что же вы не пускаете совсем никого на эти выборы, кто нигде не был согласован. Михаил Соколов: Мне понравился этот эксперимент, который был в Москве с Навальным, с Ройзманом, в Петрозаводске. Константин Калачев: Если у нас выборы референдумного типа, господин Костин запустил этот термин. Если это референдум, вопрос доверия кому – губернатору? Нет, не только губернатору. Тем людям, которые готовили решение о том, что он пошел досрочно на выборы, став исполняющим обязанности и тому человеку, который подписал это решение. Условно говоря, выборы референдумного типа – это вопрос по поводу доверия власти вообще и федеральной, и региональной. Ни один сотрудник администрации президента, ни один человек, имеющий отношение к внутренней политике России, не позволит, чтобы проиграл человек, которого они поднесли Владимиру Владимировичу Путину как вполне проходного кандидата. То есть, условно говоря, это пригодность всех, это поражение всех. Михаил Соколов: Кого-нибудь наказывали за последнее время за такие вещи?
Александр Кынев: На самом деле вся эта история с этим фильтром и так далее, во-первых, показывает, что власть реально боится утраты контроля. Хочу напомнить, что выборы мэра Новосибирска прошли в самый разгар присоединения Крыма, когда пропаганда была уже совершенно бешеная. Кроме этого, если мы посмотрим всякие выборы, довыборы, которые проходили в эти месяцы, тоже на них власть выглядит не сильно лучше, чем она выглядела в прошлом году. То есть это говорит о том, что все равно там, где есть человек, способный вести борьбу, который не стесняется говорить о реальной проблематике, люди приходят и голосуют. Потому что, что такое низкая явка сегодня? В условиях, когда электорат деморализован, когда ему говорят, что голосовать не за кого, люди перестают ходить. В таких условиях возникает ситуация, когда голосуют только конформисты и фактически те же самые чиновники, муниципальные служащие.
Михаил Соколов: И все равно результаты не очень. Александр Кынев: Это тот сценарий, на который они пытаются работать. Прошлый год Навальный, Ройзман, Ширшина в Петрозаводске показал, что как только появляется некий кандидат, который способен вести собственную кампанию без оглядки на власть, все – эта концепция работать перестает. Прошлогодний испуг влияет на всех очень сильно, конечно, я думаю, на то, что устроили такие массовые зачистки, повлиял не Крым и не Донбасс, а повлиял именно страх Навального, Ройзмана и далее по списку. Это все уходит в прошлый год, потому что поправки в закон, которые были приняты, благодаря которым устроили секвестр кандидатов на выборы в Мосгордуму – это все готовилось до всякого Крыма. То есть в этом смысле Крым уже произошел в процессе и потом. Еще один важный момент. На самом деле, если бы существовала хоть какая-то стратегия, если бы существовал хоть какой-то серьезный анализ среднесрочных, долгосрочных последствий, власть была бы на самом деле заинтересована в том, чтобы хотя бы в нескольких регионах провести конкурентные кампании. Сегодня настолько планка перегнута в пользу усиления полномочий губернаторов, что все антитезы уничтожаются, заксобрания ослабляются, политические партии как институт ослабляются. В этих условиях нужно наоборот создавать сдержки и противовесы.
Михаил Соколов: Александр, самодержавию не нужны противовесы. Александр Кынев: Поэтому империи и распадаются. Михаил Соколов: У нас на связь из Ставрополя вышел журналист Сергей Иващенко. Я хотел бы, чтобы вы нам рассказали, что произошло с вашим бывшим губернатором Александром Черногоровым, человеком вполне системным, хоть и обиженным, по всей видимости, тем, как его убрали с должности. Почему его и как не допустили к выборам? Сергей Иващенко: Я сегодня позвонил его бывшему пресс-секретарю Анатолию Лесных, полковник отставной. Он один из немногих, кто не бросил Черногорова в этой ситуации, продолжал помогать ему. Остальные все, которые раньше аплодировали, которые заглядывали в глаза, сейчас все отвернулись. Ситуация какая: фактически Черногоров не смог набрать положенного количества подписей депутатов. Он ездил по селам, по городам, ответ такой: "Извини, Александр Леонидович, я уже дал подпись в пользу другого человека. Два раза я не имею права рекомендовать, давать подпись". Под таким предлогом получилось, что он просто не смог набрать голосов, ему отказывали.
Такая характерная деталь: 13 июля у Черногорова день рождения, он уже 30 лет в этот день выезжает в поле на комбайне и молотит хлеб. Такое у него хобби. Когда он был губернатором, все ему предоставляли лучшие площади, поля, он там помолотит, потом пикничок. Он в этом году приехал. Он приехал в качестве кандидата в депутаты, чуть ли не частное лицо. Он не мог найти поле, чтобы выполнить свою традицию, все ему отказали. Люди, которых он прекрасно знает, с которыми он проработал, будучи губернатором, три срока, и коммунисты, которые в "Единой России", все отказали. Сказали: "Александр Леонидович, ты понимаешь, вроде бы и надо, но не можем, потому что не дай бог, нам еще жить, работать в этом крае."
Один только предприниматель, независимый человек, он предоставил поле, комбайн. Михаил Соколов: Сергей, скажите, пожалуйста, если бы была свободная регистрация кандидатов, были шансы у Черногорова выиграть у действующего исполняющего обязанности губернатора?
Сергей Иващенко: Я думаю, что нет. Все-таки три срока, которые Александр Леонидович пробыл у нас в крае, по большому счету он себя не показал с хорошей стороны. Он такой человек той закалки комсомольской, он любит ленточки разрезать на торжественных всяких мероприятиях. Деловых качеств, я считаю, у него недостаточно. За эти три срока, конечно, многие люди это чувствовали. Я езжу много по селам, село, кажется, его электорат. Я беседовал с людьми, все так говорят: пусть бы участвовал в выборах, но я бы за него не голосовал. Сколько можно? У него шансы были, он сильно себя не проявил. У Владимирова, я считаю, шансов больше гораздо, потому что он человек свежий, он молодой, он в крае фактически не жил, только в молодости. Люди устали от кумовства, эта колода чиновников у разных губернаторов фактически одни и те же люди, потому что кадровый потенциал края очень слабый. Поэтому есть какая-то надежда, что свежий человек, который связан был с бизнесом, то есть он по-другому смотрит на мир, на жизнь. Поэтому к нему отношение пока, во всяком случае, такое достаточно положительное.
Михаил Соколов: Почему действительно боятся людей, которые, кажется, не имеют серьезных шансов в силу своей истории, отработанности, тот же Черногоров в Ставрополе, тот же Александр Руцкой, которого тоже снесли в Курске. Константин Калачев: Черногоров подписи не собрал, а у Руцкого часть подписей признали недействительными. Дело в том, что если Владимиров попал на запрос об обновлении, условно говоря, пока еще есть определенные надежды, то Михайлов в Курской области всем надоел. И даже Руцкой, который был не самым популярным губернатором, мог составить ему реальную конкуренцию. Условно говоря, если говорить о Михайлове, я помню, опросы проводили, около 70% населения области хотело бы нового губернатора. Конечно, когда опять возложили обязанности на Михайлова, все охнули. В этом смысле назвать ситуацию конкурентной нельзя ни в коем разе. Условно любой, даже Руцкой мог бы выиграть просто на антитезе: почему Руцкой? Потому что Михайлов. В этом смысле история совершенно другая. Черногоров сам виноват. Такая же история с Башкортостаном. Сарбаев, которого отозвала "Гражданская сила", собрал необходимое количество подписей, он мог составить реальную конкуренцию Хамитову. Поэтому даже не дошло дело до муниципальных фильтров, просто партия его под давлением отозвала. Михаил Соколов: Может быть не под давлением.
Константин Калачев: Такая же ситуация была в Орловской области с Масякиным, который мог составить конкуренцию Потомскому, постольку поскольку один случай – это случайность, два случая – это уже. Михаил Соколов: Единый кандидат "Единой России" и Коммунистической партии, "Единой коммунистической партии России".
Александр Кынев: На самом деле все, кого снесли из серьезных, они все были снесены на так называемых двойных подписях. Что за технология? Она очень проста: идет гонка, кто принесет подписи последним. Если посмотреть на ситуацию с Руцким, все его подписи, которые оказались пересекающимися – это подписи, которые принесли кандидаты, пришедшие после Руцкого. То есть они ждали, когда принесет Руцкой, он принес подписи, как только он принес, стал известен список подписантов. И после этого чудесным образом несколько человек из этого списка, вдруг уплывает бумага, что, оказывается, есть подпись с более ранней датой. Как она появилась, каждый может представить в меру своей испорченности.
Константин Калачев: Надо подавать подписи последним, хотя это тоже не является панацеей. Михаил Соколов: Может быть нотариально надо заявлять. Александр Кынев: На мой взгляд, при том, что сам по себе фильтр чудовищен, крайне завышен, часть кандидатов сделала несколько крупных ошибок. Первое: если уж выдвигаешься, то выбирай партию-партнера, которая тебя не сдаст. На этом погорел Сарбаев, на этом погорел Колюжный. Хоть немножко элементарную экспертизу проведите, хоть чуть-чуть помониторь, что происходит, кому она принадлежит, кто ее контролирует. Второе: с точки зрения вот этих двойных подписей, тоже это было не просчитано, люди элементарно не анализировали то, что было последние два года, на чем можно попасться. И третий очень важный пункт: при том размере фильтра, который есть, чтобы его преодолеть, нужно сформировать большие коалиции, практически в одиночку нельзя.
Константин Калачев: Я замечу: если бы даже Руцкой преодолел федеральный фильтр, знаете, чем бы закончилось – ему бы предложили какое-нибудь достойное место работы. Собственно говоря, у нас есть прецедент с Морозовым, рязанский прецедент. От выборов референдумного типа никто не отойдет.
Михаил Соколов: Морозов получил место в Совете федерации и теперь произносит яркие антиамериканские речи. Константин Калачев: Что касается отношения к власти, в разных регионах по-разному. Есть реальные аутсайдеры, такие как Берников, Михайлов, там, где очень большой запрос на обновление. Есть вполне крепкие губернаторы, у которых реально нет конкурентов, то есть ищи-свищи, нет такого конкурента в регионе. Попробуй найди конкурента Гордееву, например, в Воронеже.
Александр Кынев: Более того, в том же Кургане или в Удмуртии новый губернатор после просидевшего и всем надоевшего Богомолова и Волкова, от которых всех уже давно тошнило, все рады, что пришел новый человек, пускай работает.
Михаил Соколов: Лев, вы не просто региональный политик, вы входите в федеральное бюро партии "Яблоко", может быть вы нам объясните некоторые странности поведения вашей партии. С одной стороны она оппозиционная, с другой стороны она не дала в ряде мест, например, в той же Москве известным оппозиционерам, демократическим политикам возможности баллотироваться, выставила слабых кандидатов, а своего лидера спрятала вообще в кусты. Скажем, Ольгу Романову не поддержали, Владимира Милова просто обманули, хотя с ним было соглашение, с его партией. У вас есть какое-то объяснение происходящему?
Лев Шлосберг: Я должен сказать, что на заседании бюро "Яблока" этот вопрос не обсуждался, во всяком случае на тех заседаниях, когда я присутствовал. К сожалению, избирательная кампания губернатора привела к тому, что в этом году я только дважды, каюсь, посетил заседания бюро, мне просто было не выехать из Пскова. Я могу высказать свое личное мнение о ситуации, которая сложилась в Москве – это моя политическая и гражданская позиция. Я считаю, что "Яблоко" провело некоторое подобие внутреннего праймериз, и главная проблема этого праймериз заключалась в том, что отсутствовали четкие критерии отбора. Понятно, что эти критерии отсутствуют тоже у "Единой России", когда они проводят праймериз, там как раз результат вообще известен до начала голосования. Михаил Соколов: Не всегда, иногда бывают исключения.
Лев Шлосберг: Я могу сказать, что в Псковской области пока исключений не было. Я сужу по своему региону. Что касается с выборами в Мосгордуму, действительно, был шанс сформировать на базе "Яблока" единый оппозиционный список. При этом то, что нужно было сделать безусловно – это объявить критерии. Критерии – это очень сложная вещь, они всегда являются предметом спора. Как мне представляется, главный выбор, который был произведен, это выбор полной идентичности политической позиции партии, то есть абсолютной идентичности, между кандидатом менее сильным со стороны "Яблока" и кандидатом потенциально более сильным со стороны другой политической организации делался во всех случаях выбор в пользу кандидата, который твердо, жестко, безапелляционно стоит на позициях партии. У каждой партии есть право на такой выбор.
Я должен сказать, что у меня была частная переписка, учитывая, что она частная, я не буду озвучивать ни имен, ни обстоятельств этой переписки, с некоторыми видными российскими демократами, которые вели с "Яблоком" диалог при попытках баллотироваться от "Яблока" в Мосгордуму. То, что меня впечатлило в этих общениях, заключалось в том, что на старте кампании многие из этих людей железно исходили из того, что невозможно собрать качественные подписи за тот срок, который был обозначен.
Когда я рассказывал этим людям, что в 2011 году, когда псковское "Яблоко" баллотировалось на первых успешных для нас выборов в псковское областное собрание депутатов, мы за 6 дней собрали 14 тысяч подписей. Процент брака при полной сплошной проверке составил 2,16% – это был лучший процент по России по качеству подписей. Когда я объяснял: господа, у вас несколько недель, кому надо собрать 5, кому 5,5, кому 6 тысяч подписей – это задача для нормальных честных людей. Люди мне начинали рассказывать, что нужны сумасшедшие деньги, что за несколько миллионов рублей это не собрать, что невозможно найти людей, которые бы чисто, грамотно выполняли эту работу. Я диву дался. Потому что поле – это родина демократии. Если ты выходишь в поле и уверенно себя чувствуешь, если тебе не оторвут голову, ты победишь. Поэтому могу сказать, что одного человека я убедил, и сейчас среди кандидатов в Мосгордуму есть человек, это частная переписка, я не буду озвучивать имена, который успешно собрал подписи и стал кандидатом через сбор подписей. Поэтому могу сказать, что желание консолидировать всех видных демократов на базе партии "Яблока" – это было желание льготы, так называемой парламентской льготы. В том случае, если человек чувствует себя иначе, политически иначе, чем вся партия, иди на выборы самовыдвиженцем, собирай подписи самостоятельно, выигрывай выборы. В моем понимании те, кто пошел этим путем, поступили правильно, они сейчас кандидаты.
Михаил Соколов: А есть ли где-то какие-то широкие коалиции оппозиционные? Лев Шлосберг: У нас очень жестко обсуждался вопрос в Псковской области о коалициях, люди подходили к нам и говорили: давайте вы все четыре парламентские партии, кроме "Единой России", выдвините одного кандидата. Мы объясняли, я, во всяком случае, объяснял, что вопрос коалиции на выборах губернатора – это только вопрос второго тура. Для того, чтобы он состоялся, должны участвовать все сильные кандидаты в первом туре, чтобы добиться второго. После этого это вопрос уже нашей ответственности, состоится ли коалиция, которая позволит вышедшему во второй тур оппоненту кандидата от "Единой России" выиграть выборы.
Александр Кынев: Я не соглашусь, потому что важны не только цифры абсолютные, важны цифры относительные. Скажем, если в Мосгордуму в 2009 году вот эти 4,5 тысячи подписей собирались у 450 тысяч избирателей, то на этот раз они избирались от 160. То есть надо понимать, на какое количество жителей территории какая цифра приводится. Поэтому здесь совершенно понятно, что это было неподъемно. Кроме того надо понимать разницу сбора подписей в регионе аграрном, в небольших городах и в мегаполисах со всей спецификой жилого сектора. Не надо никому объяснять, как устроена Москва. Кроме того, надо понимать, что в том же 2011 году, когда была успешная кампания у "Яблока" в Псковской области, подписи собирались не в июле месяце, а собирались в начале осени. Поэтому здесь ситуация радикально отличается. Было понятно, что изначально закон писался для того, что был этот шлагбаум, через который пропускали только выборочно. Более того, я абсолютно убежден, у меня в этом тоже есть определенные знания, что те, кто подписи собрал, по ним было принято политическое решение их зарегистрировать, потому что они электоральной угрозы не представляли.
Михаил Соколов: У нас на связи Сергей Михайлов из Горно-Алтайска, тоже человек, который побывал кандидатом на пост главы региона против нынешнего главы господина Бердникова. Сергей, я так понимаю, что вы сошли с дистанции по тем же основаниям, что и ваши коллеги, с подписями, с фильтром дело сложно. Есть ли сейчас какая-то широкая коалиция против нынешнего и довольно поднадоевшего населению господина Бердникова?
Сергей Михайлов: Коалиция не широкая, но коалиция все-таки сложилась. Ситуация была какая: первоначально предполагалось, что всего будет 7 кандидатов на пост главы республики Алтай. Помимо господина Бердникова это Виктор Ромашкин, лидер коммунистов и бывший депутат Государственной думы, Владимир Петров, он когда-то был премьер-министром нашего региона в 1990 годы, Урмат Князев – это молодой политик, он был депутатом Госсобрания, ему судимость приделали, сейчас он депутат одного из районных советов, затем лидер партии "Родина" Мария Демина, наконец, я, руководитель организации партии РПР-ПАРНАС, действующий депутат нашего законодательного собрания. Действительность внесла корректировку, даже не столько действительность, сколько действия команды Бердникова.
Как они действовали? У нас очень маленький регион, у нас всего 11 муниципалитетов, соответственно, для того, чтобы зарегистрировался кандидат, необходимо, чтобы среди подписей депутатов второго уровня, то есть уровня муниципальных округов, были представители трех четвертей от этих муниципалитетов, 9 муниципалитетов из 11 должны быть в подписях. Поэтому команда Бердникова действовала следующим образом. 11 июня у нас прошла сессия Госсобрания, на которой мы объявили выборы. 12 июня в праздничный день вышла газета "Звезда Алтая", государственная газета, в которой постановление было опубликовано. В этот же день была проведена конференция "Единой России", на которой Бердников был выдвинут. За выходные они заблокировали муниципальный фильтр в трех районах из 11 таким образом, чтобы ни у одного из кандидатов не было возможности собрать необходимую норму в 9 районов. Фильтр был, к счастью, заблокирован не полностью, там осталось одно-единственное маленькое окошечко. Молодая глава одного из трех районов заблокированных Елена Улучакова отказалась ставить подпись за Бердникова, а уже 20 июня она поставила подпись за Владимира Петрова, за бывшего премьер-министра республики Алтай. Таким образом получилась блокировка не полная. Урмат Князев честно пытался собрать подписи, он собрал подписи из 8 районов, но проблему 9 района он не смог решить.
Михаил Соколов: Получается, теперь у вас будет конкуренция господина Петрова и господина Бердникова? Сергей Михайлов: Господина Петрова, господина Ромашкина и господина Бердникова. То есть коалиция некая возникла. В этой коалиции сейчас Виткор Ромашкин, лидер коммунистов, и Владимир Петров, если правильно помню, от партии "Гражданская инициатива" выдвинут. Между Петровым и Ромашкиным есть договоренность, что если во второй тур выходит Петров, соответственно Ромашкин его поддержит, если во второй тур выходит Ромашкин, то Петров его поддерживает.
Михаил Соколов: Это действительно интересная ситуация, тут есть элемент конкуренции. А где еще остались конкурентные выборы, Красноярск и Астрахань фактически? Александр Кынев: Дело в том, что касается выборов губернаторов, я думаю, там единственная интрига, которая есть. Михаил Соколов: Олег Шеин в Астрахани. Александр Кынев: Нет у Олега никаких шансов, у него нет для этой кампании никаких ресурсов просто физических. Михаил Соколов: Поэтому его и зарегистрировали? Александр Кынев: Конечно. На выборах губернаторов единственная интрига – процент явки и процент у победителя. Михаил Соколов: А так все 30 назначены Кремлем? И Бердников тоже? Александр Кынев: Абсолютно. И Бердников тоже. Если случится чудо, я буду рад, но все-таки жизнь нас учит быть трезвыми пессимистами. Гораздо больший интерес представляют выборы заксобраний и ряд муниципальных кампаний, где действительно могут быть интересные результаты. Скажем, в той же республике Алтай вовсе не факт, чем выборы в региональный парламент закончатся, учитывая, что даже те кандидаты, тот же Михайлов, его не зарегистрировали в главы регионы, но список ПАРНАСа вместе с ним в Госсобрание баллотируется. То же самое касается и упомянутого Урмата Князева, его не зарегистрировали в главы, но он идет в региональный парламент. Михаил Соколов: А в более крупных регионах есть что-то интересное?
Александр Кынев: В более крупных регионах в Брянске происходит некий элитный междусобойчик, чем он закончится, непонятно, но борьба внутри элиты существует. Интересная ситуация, например, сложилась в республике Мари-Эл, где есть коммунисты давние, которые борются с тоже довольно непопулярным, с очень большой психологической усталостью населения, главой Леонидом Маркеловым. Что интересно, в этом регионе как реальная оппозиция идет партия "Родина". То есть так сложилось, что люди взяли и каким-то образом их печать оказалась в руках реальной местной оппозиции. Но это специфика нашей партийной системы. Если посмотреть другие регионы, я думаю, в Волгоградской области все будет зачищено. Я бы два региона Волгоград и Тулу отметил как зоны крайне неблагоприятные с точки зрения потенциальных фальсификаций. Подозреваю, что там будет массовая рисовка. Если наблюдатели какие-то готовятся, то я бы посоветовал им ехать туда, посмотреть.
Михаил Соколов: Вы отслеживаете ситуацию на аннексированных территориях? Ведь так называемые выборы пройдут и в Севастополе и в Крыму. Там что, будет чеченская кампания или что-то более интересное? Александр Кынев: По разным причинам я мониторингом кампании в Крыму и Севастополе не занимаюсь. Константин Калачев: Там можно говорить о конкурентной среде. Вы же понимаете, что эти выборы должны быть модельными для того, чтобы легитимизировать ситуацию вхождения в Россию. Там тоже есть любопытные вещи. Во-первых, начнем с того, что все российские партии наперебой рассказывают, кто из них что сделали для присоединения Крыма. С моей точки зрения тупиковая стратегия, потому что всем понятно, кто Крым присоединил. Михаил Соколов: А кто присоединил?
Константин Калачев: На самом деле один человек, чья это заслуга, примазываться к этому бесполезно. Михаил Соколов: Фамилия, имя, отчество? Константин Калачев: Владимир Владимирович Путин. Там есть любопытные вещи, связанные, например, с широкой раскруткой КПСС, там баллотируется внук Брежнева, "Родина" пытается показать какой-то результат. Александр Кынев: Крым – это клановая территория, поэтому соответственно исторически, пока это была часть Украины, всегда на выборах голоса делились с точки зрения того, кто контролирует какой сегмент. Сейчас то же самое. Скажем, есть Леонид Грач, бывший глава республики, который вступил в "Коммунисты России", у него тоже есть какой-то сегмент, за ним стоящий.
Константин Калачев: Там интересны две вещи для меня лично – что получит "Родина", то есть будет ли для нее это опорная территория, и что получит КПСС вместе с Брежневым, потому что они кампанию проводят, если там есть какая-то ностальгия по СССР, любопытно, сработает ностальгия или не сработает. Михаил Соколов: У вас чисто политтехнологический интерес. Константин Калачев: Все остальное там достаточно понятно. Кстати, явка, я думаю, там будет достаточно высокая. Возвращаясь к выборам губернаторов и к вопросу о коалициях, на самом деле из этих выборов можно извлечь определенные уроки. Первый урок: нельзя идти с открытым забралом. Берем ситуацию Оренбургской области, Катасонова, который попытался создать коалицию вокруг себя из коммунистов, справедливороссов. Михаил Соколов: А ему уголовное дело. Фальстарт.
Константин Калачев: Совершенно верно. В этом смысле Шлосберг прав, нужно сидеть до последнего. Единственная возможность кого-то победить на выборах губернатора – это победить в качестве сюрприза. Для начала тише воды, ниже травы, никаких коалиций, упаси бог, потому что как только заходит речь о коалиции, появляется пристальное внимание, предпринимаются усилия для того, чтобы эти коалиции размыть, разбить и появляются уголовные дела, соответственно. Могут быть сюрпризы. В этом выборном цикле вряд ли, но один шанс из тысячи я бы оставил. Условно говоря, как чертик из табакерки кто-то может выскочить, может быть, допустим, в республике Алтай, но это будет вопреки запланированному результату, когда все исполняющие обязанности должны победить. На выборах в заксобрания, региональных выборах конкуренция определенная есть, хотя разницу между партиями сегодня, по-моему, уже не видят. Михаил Соколов: Лев, а как вы относитесь к этим кампаниям, которые проводятся в Севастополе и в Крыму, вы и ваша партия?
Лев Шлосберг: Если честно, насколько я вижу сейчас общую картину, там идет становление некоей специфической региональной политической системы. Я не интересовался деталями, честно скажу. Я точно совершенно могу сказать, что там не появится отделение партии "Яблоко" ни при каких обстоятельствах. Это юридически и политически территории Украины в рамках закона. Поэтому создавать отделение российской политической партии на территории иностранного государства российская политическая партия "Яблоко" не будет. Михаил Соколов: Ну что ж, ясная, понятная позиция, тем более во время войны. Я еще раз хочу подчеркнуть, что, конечно, на этих аннексированных территориях, кстати, ПАРНАС там тоже не участвует. Александр Кынев: Несколько партий – "Яблоко", ПАРНАС, если не ошибаюсь, "Гражданская платформа" публично заявили, что не будут создавать отделений в Крыму и Севастополе, поскольку не признают аннексию. Внятная, четкая, вызывающая шельмование, но принципиальная позиция. На муниципальных выборах интересные могут быть результаты в Иркутской области, в Братске, в Ангарске.
Михаил Соколов: Там регулярно оппозиционные силы себя показывают. Александр Кынев: В ряде городов и районов Московской области довольно конкурентная ситуация внутри. Поэтому, я думаю, на локальном уровне муниципальном могут быть довольно неплохие результаты. Посмотрим все-таки, есть несколько сильных списков оппозиционных в разных регионах, посмотрим, кто из них пройдет. Константин Калачев: Если не ошибаюсь, в Братске действующий мэр должен был уйти от "Яблока". В Ангарске не зарегистрирована вся дума, на самом деле ситуация скандальная. Территории интересные, хотя, мне кажется, те события, которые там были раньше, уже, наверное, не будет.
Михаил Соколов: А что Новосибирск, где победил единый кандидат оппозиции красный Локоть, и Красноярск, куда отправился бывший губернатор Новосибирской области господин Толоконский? Александр Кынев: Там все очень просто. В Красноярске Анатолий Быков не мог баллотироваться по причине судимости, поэтому партия выдвинула депутата горсовета Серебрякова. Но он может быть человек перспективный, Анатолий Быков его поддерживает, но понятно, что конкурировать ему хотя бы по уровню известности с губернатором, которого показывают с утра до вечера, очень тяжело. Остальные кандидаты других партий, на мой взгляд, никакой угрозы не представляют. Что касается Новосибирской области, Локоть, который является реальным фактическим лидером областных коммунистов, только что выиграв выборы мэра Новосибирска, чисто психологически не мог идти в губернаторы. Ему бы сказали: а что ж ты обещал, чтобы потом бросить город?
Михаил Соколов: Ивана Старикова не зарегистрировали. Александр Кынев: Ивана Старикова не зарегистрировали как раз по тем самым двойным подписям, о которых мы только что говорили, Николай Харитонов сам отказался. Все. Константин Калачев: По поводу Старикова тоже хочу сказать, что слухи о возможности поддержки его коммунистами Локтя сыграли роль. С моей точки зрения Стариков не ответ на обновленческий запрос, он представитель очень старой элиты. Но создать конкуренцию там он мог. Дело в том, что опять же фальстарт, преждевременные разговоры о том, что его может поддержать Локоть, что его могут поддержать коммунисты, что он может стать единым кандидатом, что вокруг него могут сплотиться оппозиционные силы. Собственно говоря, от греха подальше решили его не регистрировать. В Новосибирске проблема будет, потому что исполняющий обязанности там поднадоел, еще когда был мэром Новосибирска, и будет серьезная проблема с явкой.
Александр Кынев: Потому что там всего три кандидата, высокого рейтинга ни у кого из этих трех нет. Поэтому как там будут натягивать явку, можно только представить. Михаил Соколов: Еще пара регионов – Киров, где Никита Белых, как я понимаю, действует теми же методами, что медведи на воеводстве. Александр Кынев: Он действует теми же методами, что и все остальные губернаторы. Константин Калачев: Даже хуже. Михаил Соколов: То есть демократа-губернатора не получилось? Константин Калачев: Он, правда, может предложить сделку. У него в замах Роман Антонов – это человек решительный, некогда руководитель сайта "Единой России", некогда депутат от Новгородской области. Роман Антонов как раз сторонник жесткого стиля ведения кампании. Александр Кынев: Эсеры официально поддерживают Белых. Там пошел как самовыдвиженец депутат Госдумы Тарнавский, но его "Справедливая Россия" не поддерживала, он шел сам по себе.
Михаил Соколов: У коммунистов, у Мамаева шансов не очень? Александр Кынев: Когда они подавали иск Белых, Тарнавский был представителем Мамаева. Михаил Соколов: Константин скажет: опять фальстарт, не надо было ему демонстрировать коалицию. Константин Калачев: Конечно, странно говорить это. Потому что по идее конкурентная политика предполагает открытость коалиций и так далее. Но в наших условиях выиграть можно только хитростью. Михаил Соколов: Обмануть администрацию президента.
Александр Кынев: Кстати, если посмотреть регионы, где интересно, какой будет процент у победителя, мы упомянули республику Алтай, я бы Псков сюда включил, потому что реально большого рейтинга у Турчака нет. Есть кандидат коммунистов, кандидат "Справедливой России", взаимная блокировка существует между коммунистами и эсерами в Пскове. ЛДПР в этом регионе, имеющая определенный процент. Скажем, некая интрига существует. Михаил Соколов: Последняя буквально тема – это Петербург, где не допустили Дмитриеву, и сейчас проводится широкая кампания по порче бюллетеней, агитируют людей рисовать, конкурсы какие-то, кампания "Вежливый бюллетень". Что вы об этом думаете, там можно продемонстрировать протест или нет? Александр Кынев: Дело в том, что там одновременно выборы депутатов районных собраний, там ситуация по районам города очень разная. Есть районы, где тотальная зачистка, не пустили оппозицию, а есть районы, где кто-то идет. Я думаю, там будет по городу пестрая картина.
Константин Калачев: Мне кажется, Полтавченко не вызывает такого отторжения, как некоторые другие уже называемые нами главы регионов. По поводу интриг, кроме Петербурга, серьезная интрига связана с явкой. Потому что некоторые главы регионов в погоне за явкой ставят реальные проценты. Недавно общался с самарским журналистом, Меркушкин якобы на совещании заявил, что явка должна быть 75%. Где-то это все может бумерангом вернуться, где-то это может вызвать серьезные проблемы и серьезные скандалы.
Никто из губернаторов не хочет быть последним в части явки и в части результата. Эта погоня за явкой может обернуться серьезными проблемами в день голосования. Мы, я думаю, услышим много интересного по этому поводу.
