Отсутствие обратных связей между властью и обществом в современной политической системе России — явление хорошо известное. Но во времена экономического бума на него не очень-то принято было обращать внимание. Лишь маловлиятельные группы оппозиционеров либерального толка неизменно поднимали эту тему.
Разразившийся осенью 2008 г. глобальный кризис многое поменял в окружающей действительности. В условиях ограниченности ресурсов проблема обратных связей с обществом обрела значимость даже в глазах власть имущих. С их точки зрения отсутствие налаженных механизмов таких связей в новой ситуации может привести к утрате доверия населения к существующему политическому порядку и росту неконтролируемой социальной активности. Иными словами, речь идет о возникновении угрозы кризиса легитимности.
Но решать проблему восстановления обратных связей российские правящие круги решили по-своему: через строительство квазиинститутов, которые отчасти дублировали бы функции парламента, общественных организаций и политических партий. Еще до кризиса появилась Общественная палата, призванная сыграть роль этакого «народного парламента», состав которого тем не менее определяли не народные массы, а исполнительная власть. В ходе нынешней избирательной кампании появился Общероссийский народный фронт (ОНФ), призванный вдохнуть свежую народную энергию в одряхлевший и окостеневший организм партии власти. И, наконец, совсем недавно президент Медведев выдвинул смелую по форме, но трудную для понимания идею создания «большого правительства», которое, по-видимому, должно транслировать в исполнительную власть новые инициативы, исходящие из толщи народной.
Однако, как показывает практика, эффективность квазиструктур сомнительна. Общественной палате не удалось улучшить качество законодательной деятельности, приблизить существующее законодательство к интересам непривилегированных слоев населения. ОНФ никоим образом не облагородил и не оживил деятельности «Единой России». По-видимому, и «большое правительство» вряд ли поднимет работу министров и их ведомств на новый уровень.
Европейские страны демонстрируют другой путь предотвращения кризиса легитимности. Когда существующая властная элита перестает удовлетворять общественному запросу, на сцене появляются новые партийные образования, ибо путь рекрутирования политической элиты только один — через партии и выборы. В сентябре в результате местных выборов в городской парламент — Палату депутатов Берлина — прорвалась Пиратская партия, получившая 8,9% голосов. Ее лозунги и предвыборные установки отличались новизной на фоне традиционных политических партий Германии. «Пираты» выступали за бесплатный доступ граждан к беспроводному интернету, за право граждан скачивать из сети пиратские копии (для частных целей), за отмену государственного контроля над «паутиной». А совсем недавно, на октябрьских выборах в польский Сейм, созданное всего лишь год назад Движение Паликота завоевало симпатии 10% избирателей. Причина его успеха в ставке на требования антиклерикального характера, направленные на ограничение влияния католической церкви в Польше. Очевидно, что в этой стране появилось много избирателей, особенно среди молодежи, которые разделяют подобные подходы. В обоих случаях доступ на политический рынок был открыт: если у тебя есть идеи, на которые в обществе есть спрос, иди и попытайся их продать. Ресурсы под это всегда найдутся.
Наша политическая система функционирует по иному принципу: сначала найди ресурсы под занятие политической деятельностью, а их можно получить, только если исполнительная власть разрешит. И лишь потом приспосабливай идею к ресурсам. Само собой, что санкция на получение ресурса предусматривает и определенный порядок, масштабы и формы использования идеи. Такой порядок и предопределяет запрос на квазиинституты и квазиидеи, в задачи которых вовсе не входит восстановление обратной связи между властью и обществом. Их цель в другом — имитировать это взаимодействие и направлять нежелательную социальную энергию в безопасное для верхов русло.
Увы, разница между Россией и Европой в этом вопросе касается не только и не столько технических способов решения задачи. Западные демократии исходят из того, что любые новые течения, поначалу позиционирующиеся как альтернатива истеблишменту, если они содержат здравые идеи, могут быть в дальнейшем интегрированы в систему. Так в свое время произошло с партиями зеленых в индустриальных странах: они бросали грозный вызов существующим партиям, но со временем интегрировались в политическую элиту, а проповедуемые ими идеи экологизма стали не только неотъемлемой частью программ других партий, но и обязательным элементом законодательства и государственной политики, кто бы ни находился у власти.
У нас же политическая система обслуживает иную цель: свести к нулю риски того, чтобы какие-то группы, не относящиеся к верхним слоям российского общества, начали бы претендовать на участие в формировании политики и тем самым попытались бы оспаривать монополию на власть у нынешних верхов. Для реализации этой цели даже уже существующие институты превращаются в квазиструктуры. Именно поэтому и задача создания обратной связи между властью и обществом видится исключительно как имитационная процедура. Возможно, с помощью такого подхода и можно пережить какие-то кризисы и периоды политической турбулентности. Но в более долгосрочном плане система, опирающаяся на квазиинституты, не способна ни своевременно и эффективно реагировать на новые вызовы, ни гарантировать сохранение общественной стабильности.
Автор — член научного совета Московского центра Карнеги, кандидат в депутаты Госдумы от партии "ЯБЛОКО"
