Жители России утратили всякое доверие к отечественным политикам. Остатки этого доверия испарились после 17 августа прошлого года, намеки на остатки доверия исчезли после позорного фарса под названием «импичмент». У россиян остается один надежный ориентир - доллар. За его курсом следят, в долларах пытаются сохранить хоть скудный семейных запас на черный день. Но курсовая политика находится все в тех же руках отечественных политиков. Как же правильно поступить тем, кто пытается ориентироваться на курс валюты в своем бизнесе и многотрудной жизни? Чего ожидать в ближайшее время? Давайте разбираться.

Реформаторы самоуверенно считали свои действия единственно правильными. Итак, курс рубля занижен, это приводит к стремлению вывезти за рубеж и там продать за твердую валюту природные ресурсы (топливно-энергетические, цветные металлы). Достаточных резервов для экономически необходимой фиксации нет, поэтому для повышения реального курса рубля правительство прибегало к 5-летним валютным интервенциям, направляя на рынок поступающую валютную выручку страны. Ну, переборщили малость, и курс рубля вскоре стал завышен. На самом деле, проблема нехватки валютных резервов на старте решается сохранением на некоторый срок госмонополии на внешнеэкономическую деятельность (в конечном счёте, за 5 лет интервенций средств было потрачено несравнимо больше того, чем требовалось, скажем, для полугодовой фиксации). Проблема заниженного первоначально курса кроется в недоверии к национальной валюте. Эту проблему можно было решить либо жесткой фиксацией курса, либо, например, введением золотого червонца (см. ниже). Наконец, нельзя забывать, что с самого начала курс устанавливался на искусственно созданном рынке ММВБ. Кроме того, ЦБ продолжал валютные интервенции и сдерживал курс рубля даже тогда (1995-98 гг.), когда он уже был явно завышен. Так что правильно гайдаровцы действовали только в рамках своей модели, которая к реалиям России не имела никакого отношения.

Из этой политики следуют два важных момента. Во-первых, это был удар по экспортёрам и создание благоприятных условий импорту, то есть правительство создавало хорошие условия не для отечественного производителя, а для тех, кто заваливал России ножками Буша и импортным ширпотребом. К 1994 г. внутренние цены на энергоносители сравнялись с мировыми. К 1997 г. даже бензин стал дешевле в Финляндии, чем в Петербурге. Во-вторых, важны не только цифры и их анализ, но и контекст (у любой страны может возникнуть ситуация, когда инфляция превысит обесценение курса; но нам важно, что ситуация создавалась искусственно, тратились огромные резервы в течение нескольких лет для того, чтобы падение курса рубля было меньше инфляции). Причиной подобной политики было желание реформаторов соответствовать критериям МВФ (из списка критериев - уровень бюджетного дефицита, инфляции, темпа обесценения национальной валюты, правительство решило удовлетворить хотя бы одному). Кроме того, получается, что это стало ещё одним источником “приватизации” олигархией инфляционного дохода. Государство в течение 5 лет обменивало (и ещё доплачивало за это!) банкам твёрдую валюту на “деревянные”. Прибыльность при импортной операции- темп роста цен/темп роста курса доллара рассчитать очень просто. Например: в 1993 году инфляция составляла 1000%, а обесценение национальной валюты - 250%, прибыльность для банков составляет: 1000 разделить на 250 получаем 4 или в процентах - 400% (!). Эта губительная и разорительная политика явилась одной из причин августовского кризиса.

С момента создания рынка ГКО валютный рынок стал составной частью уродливого финансового рынка России. Наши реформаторы слишком поспешили вообще с созданием финансового рынка, а тем более с его либерализацией. В богатых, экономически развитых европейских странах финансовые рынки складывались десятилетиями. Для их создания нужна развитая банковская, телекоммуникационная, биржевая и иная инфрастуктура. Нужно постепенное год за годом складывающееся доверие бизнеса к финансовой системе страны. Там этот рынок обслуживает реальный сектор, а не виртуальные операции, как получилось у гайдаровцев. (К примеру, знаменитая чикагская фондовая биржа создана была для того, чтобы миллионы фермеров страховали свой будущий урожай). А решение о либерализации (в том числе об открытии для иностранных инвесторов) своего рынка европейские страны принимали очень осторожно и после длительной подготовки.

Например, в ФРГ, Франции, Италии финансовые рынки были либерализованы только в 1987 г. Большевистским наскоком за неполный год создав и быстро либерализовав свой финансовый рынок, мы получили монополизированную систему, ставшую основным местом получения сверхдоходов небольшой группой олигархов. Созданный Чубайсом финансовый рынок не только не работал на реальный сектор отечественной экономики, как на Западе, но и наоборот, высасывал последние ресурсы из него. Так, доля ЦБ и Сбербанка на рынке ГКО составляла до 70%, на рынке негосударственных ценных бумаг доля РАО ЕЭС, «Газпром» и «Лукойл» составляла боле 80%, а на валютном рынке доля операций ЦБ- 35-45%. Государственные институты и компании превратились в рантье, сбережения населения в Сбербанке втягивались в пирамиду ГКО, процентные платежи разоряли бюджет. Приведу лишь один пример, характеризующий ситуацию на этом невиданном финансовом клондайке. Вообще, тот нормальный финансовый рынок, который существует на Западе, состоит из нескольких сегментов. Наш же состоял только из трех уродцев: валютный, рынок ГКО-ОФЗ и рынок негосударственных ценных бумаг. Доходность на всех сегментах финансового должна быть одинакова (иначе любой оператор будет переводить средства с менее доходного сегмента на более высокодоходный, и так стремятся делать все до тех пор, пока доходность не сравняется). Поэтому, когда у нас, снижалась доходность ГКО, банки начинали переводить деньги на валютный рынок, и курс доллара рос, приближаясь к границам валютного коридора. Тогда ЦБ сбрасывал доллары, и ситуация стабилизировалась. Однако сброшенные доллары Центробанка- это ведь общенациональные, государственные резервы, которые в конце концов оказались в карманах частных банков.

Но долго халява продолжаться не могла. В марте 1998 г. доходы от размещения ГКО впервые оказались меньше, чем процентные выплаты по ним. Ловушка захлопнулась, и девальвация стала лишь вопросом времени. Однако ситуация осложнялась тем, что российские коммерческие банки приобретали ГКО на кредиты, полученные на Западе. Именно из-за этого обстоятельства правительство Кириенко так и не решилось на девальвацию. Желая сохранить стабильность банковской системы (читай, сверхдоходы олигархии) правительство молодых «технократов» ещё полгода продолжало самоубийственную политику затягивания долговой удавки и поддержания завышенного курса. Не желая поступиться малым в марте: 20-25%-ная девальвация, замораживание рынка ГКО, трудности ряда банков, - правительство довело ситуацию до крайности в августе, выбрав, как остроумно сказал Григорий Явлинский, «из двух зол оба: и девальвацию, и дефолт», похоронив практически всю банковскую систему.

Когда в начале сентября паника достигла предела, ситуацию можно было стабилизировать, выбросив на рынок сотню-другую миллионов. Но курсу дают подняться до 21, чтоб затем сбросить в одночасье до 14. Потом такие броски будут повторяться в течение 3-х месяцев, с завидным постоянством попадая на сроки погашения форвардных контрактов.

Таким образом, с сентября открылась новая страница в российской курсовой политике: всё по-прежнему подчинено интересам олигархии, однако курс стал ещё более «искусственным» (объёмы торгов резко уменьшились, и для манипуляций нужно намного меньше средств). Но появилась ещё одна важная деталь: курс стал определяющим экономическим индикатором для большинства населения. Решительно отвергая радикальные варианты решения проблемы (фиксация, введение «золотого червонца»), ЦБ начал политику по сжатию денежной массы (любое увеличение денежной массы, в условиях отсутствия реальной альтернативы доллару, немедленно оказывалось на валютном рынке, а за ростом курса автоматически росли цены). И это в условиях, когда нам необходимо её (денежной массы) расширение для ликвидации денежного голода российской экономики!

Итак, система обменного курса в настоящее время характеризуется следующим: проблема ориентации всех экономических агентов на обменный курс остаётся, а последний начинает реагировать уже только на политические события. При этом курс формируется исключительно искусственным образом. Отметим, что сама номинальная величина курса не является в этих условиях определяющей. Самый удачливый в мире экономист, Е. Гайдар может сколько угодно писать статьи в западных журналах, пугая величиной курса доллара в концу года (35, 40, 50, кто больше?).

Но важно сейчас другое: сломать эту уродливую систему и спокойно без сюрпризов для населения строить год за годом устойчивую финансовую систему.