|
Продолжаю констатировать те уклоны, которые совершает революционный
процесс.
Вчера я отметил поворот революционного маятника. Этот поворот
я характеризовал как самоограничение революции в целях спасения
и укрепления основных ее завоеваний.
Сегодня приходится отмечать новый уклон революционного процесса,
уклон, который можно характеризовать как движение от классового
интернационализма в упрощенно марксистском смысле к внеклассовой
государственности.
В одной из предыдущих "Заметок социолога" я писал,
что группировка социальных сил в данный момент идет не только
по линии классового интернационализма, но и по линии внеклассовой
государственности. Эти две линии не совпадают. Мало того, они
часто противоречат друг другу.
В этом-то именно факте и заключался основной трагизм русской
революции, основной источник ее трудного положения, основное противоречие,
заложенное в самом ее существе.
Современная революция есть прежде всего и больше всего борьба
классов. Направление развития революции и тактика революционных
классов неизбежно должны идти по линии классового водораздела.
С этой точки зрения все развитие революционного процесса есть
борьба за власть и за социальные блага класса эксплуатируемых
и эксплуатирующих, капиталистов и пролетариев, крупных землевладельцев
и малоземельного крестьянства.
В пределах одного государства эта борьба противополагает один
класс другому, но каждый из классов роднит с тождественным классом
других государств. Классовый принцип наставляет пролетариат России
бороться с российской буржуазией, сближает первых с пролетариатом
других стран, вторую - с буржуазией других государств. Отсюда
лозунг: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!", которому
соответствует тождественный ему призыв: "Буржуа всех стран,
соединяйтесь!"
По этой классовой линии и пошла и должна была пойти русская революция.
Почти с первых дней ее появления эта линия определилась ясно.
С первых же дней мы услышали требование повышения заработной платы,
восьмичасового рабочего дня, примирительных камер и т. д., вплоть
до конфискации фабрик и обобществления средств и орудий производства.
Буржуазия боролась, но в первые дни была бессильна и потому принуждена
была во многом уступить пролетариату.
Рядом с этим всплыли и другие классовые противоречия. Противоречие
интересов трудового малоземельного крестьянства и интересов земельных
собственников. Началась борьба по этой линии. Крестьянство требовало
запрета земельных сделок и т. д. вплоть до передачи земли в руки
трудового крестьянства. Революция пыталась частично идти по этому
пути. Временное правительство должно было выбирать, на кого оно
хочет опираться: на трудовые ли слои населения - тогда оно должно
было сделаться их представителем и вести политику в направлении
удовлетворения их интересов, или на буржуазные классы, тогда и
политика его должна была быть надлежащей. До сих пор правительство
пыталось идти по первому пути и ставило своей задачей удовлетворение
трудовых классов. В силу этого из его состава должны были выходить
и откалываться представители иных классов, не трудовых. Механически
откололись Гучков, Милюков, далее - Коновалов, Шингарев, Мануйлов,
Львов...
Революция неслась по линии классовой борьбы вперед и вперед.
Число социалистов во Временном правительстве росло и росло.
Некоторые партии шли по этому пути до конца и ставили последние
точки над 1. "Вся власть Советам", "Война до конца...
с капиталистами", "Немедленно вся земля трудовому народу",
эти и подобные лозунги большевизма были прямолинейным, строго
последовательным выводом из классового принципа революции.
Если бы не было войны - весьма возможно, что в дальнейшем революция
пошла бы именно по этому пути.
Но факт войны перепутал карты. Война возникла и идет не по линии
классовой борьбы, а по линии борьбы государственной. То, что требуется
первой, отрицается второй, и обратно. Классовая борьба внутри
государства ослабляет силу государства и вредит успешному ведению
войны. Единение всех классов, требуемое целями успешной борьбы
с внешним врагом, вредит классовой борьбе и ослабляет ее.
Таким путем русская революция поставлена была в безвыходное положение.
Это положение четко отметил Н. В. Чайковский в своей речи в Исполнительном
комитете Совета Крестьянских, Рабочих и Солдатских Депутатов.
Война звала к единению классов, революция - к борьбе классов.
Война требовала борьбы со всеми классами других воюющих государств;
революция требовала солидарности с родственными классами воюющих
стран.
Русское общество попало в тупик. Пойти по линии государственности
равносильно было ограничению или уничтожению классовой борьбы,
составляющей живой нерв революции.
Отсюда понятным становится то "хромание на оба колена",
которое проявилось в революционных классах с первых дней революции.
Но в общем и целом нужно сказать, что до последних недель из
этих двух борющихся принципов побеждал принцип классовой борьбы.
С первых же дней революции война отошла на задний план. Авансцену
революции заняла "беспощадная борьба до конца... с капиталистами".
О войне не думали или думали мало. О войске также. О дисциплине
тоже. Все внимание, все силы сконцентрировались вокруг классовой
борьбы. Что касается войны, то большевики и меньшевики-интернационалисты
категорически зачеркнули ее. Они ясно провозгласили: "Да
здравствует классовая борьба внутри государства, и долой международную
борьбу!" Вполне последовательно они вывели отсюда и лозунги
братания, сепаратного мира и т. д., т.д. Остальные социалистические
партии обнаружили то же игнорирование интересов войны и защиты.
В их резолюциях с трудом проходили фразы вроде "поддержания
боеспособности армии" и проваливались формулы "активной
защиты страны от посягательств внешнего врага". Короче, линия
чистого классового интернационализма торжествовала на всех пунктах
над линией внеклассовой государственности.
Революция неслась все дальше и дальше по этой линии и неизбежно
откалывала от себя все те круги и классы, которым эта линия была
чуждой и которым дорога была линия государственности...
Но затем стали замечаться признаки иного уклона. В резолюциях,
в поведении наиболее авторитетных организаций революционной демократии,
в резолюциях социалистических партий сначала едва заметно, потом
резче и резче стали проскальзывать иные нотки, - нотки внеклассовой
государственности. Поддержка "Займа Свободы", воззвание
к крестьянам о доставке хлеба, к рабочим о необходимости умерить
требования, отказ от братанья и сепаратной войны, отказ от власти
Советов, признание необходимости продолжать ее, наконец, признание
наступления и последние воззвания, взывающие к революционному
энтузиазму для борьбы с врагом, и т.д.- все это симптомы от классового
интернационализма к внеклассовой государственности.
Внутренние и внешние катастрофы последних дней поставили точку
над i. Линии классового интернационализма остались верны одни
большевики. Тот факт" что все социалистические партии от
них отшатнулись и даже исключили их из своей среды, - лучший и
красноречивейший свидетель такого поворота. Линия внеклассового
национализма, хотя и с большим опозданием, начинает брать перевес
над классовым интернационализмом.
Особенно симптоматично в этом отношении сообщение, напечатанное
в "Речи". Вот оно.
"Временное правительство, обсудив в заседании 12 июля обостряющееся
положение в стране и признав, что для спасения страны необходимо
прибегнуть к самым решительным мероприятиям, пришло к заключению
о необходимости осуществлять свою тяжелую миссию в полном согласии
и солидарности ее всеми честными, преданными стране элементами.
В этих целях Временное правительство постановило: созвать в самом
ближайшем будущем в Москве совещание представителей наиболее авторитетных
общественных организаций для выслушивания сообщения правительства
о современном положении дел в стране и о задачах ближайшего времени".
Социальный смысл его ясен. В силу тяжелого положения страны,
в силу ограниченности и недостаточности социальной базы, на которую
опирается правительство, оно вынуждено идти на путь подлинной
коалиции и солидарности со всеми "честными и преданными стране
элементами". От мнимого union sacre ("священного единения")
революция пытается перейти к реальному внутригосударственному
сотрудничеству классов.
Мы хорошо знаем, что это означает. А означает оно, раз эта цель
осуществится, отход революции от плохо укрепленных передовых позиций,
до которых она докатилась, назад, на менее передовые, но зато,
возможно, более укрепленные позиции. Буржуазные классы бескорыстно
не пойдут на эту сделку. В пользу их придется сделать уступки,
и, быть может, весьма значительные. На это глаза закрывать не
приходится.
И тем не менее, ясно сознавая все это, я лично не могу не приветствовать
этой попытки.
Не могу не приветствовать потому, что слишком ясно отдаю отчет
в том, что революция поставлена на карту. Положение дел таково,
что грозит погубить все завоевания революции. И, сознавая это,
я говорю: лучше сохранить основные ее завоевания, чем погубить
все.
Одним из путей, ведущих к этой цели, служит намечаемый Временным
правительством путь - создание реальной коалиции классов для спасения
и революции, и страны.
Но, указывая на это, не могу не указать и на другое, на то, что
в этих уступках должна быть известная граница. Если требуемые
буржуазией уступки таковы, что могут отколоть от революции трудовые
классы государства, тогда коалиция не плюс, а минус. Она не только
не спасет страну, а, напротив, еще более ухудшит ее положение.
Если одни трудовые классы бессильны вытащить государственную колымагу
из болота гибели, то тем более бессильны это сделать одни буржуазные
классы.
Это следует помнить.
Отсюда мораль: только при взаимных уступках, при взаимной готовности
идти на жертву возможно осуществление реальной коалиции, необходимой
для спасения страны. И, конечно, эти жертвы должна в большей степени
дать буржуазия, ибо ее жертвы есть лишь отказ от некоторых из
ее привилегий, тогда как всякая жертва со стороны трудового народа
есть отказ от осуществления вполне справедливых и вполне законных
прав, которыми он был обделен до сих пор.
|
