Россия на распутьи... В ней идет борьба центростремительных и центробежных сил. Сохранится ли единство государства? Победят ли в этом противоборстве силы, разлагающие государство, или, наоборот, победят силы центростремительные, скрепляющие социальную группу и связывающие ее в целостное единство? Таков вопрос, который стоит перед каждым.

Трудно теперь же дать определенный ответ на этот вопрос. Слишком сложна обстановка, слишком много условий, от игры которых зависит тот или иной исход борьбы. Старые скрепы, связывавшие государство, рухнули. Старая "механическая солидарность", державшаяся одним принуждением, крепким кулаком деспотизма, пала. Ее нет больше.

Что же пришло ей на смену? Пришло многое. Родился энтузиазм свободного народа, только что сбросившего путы векового рабства. Возник порыв творчества, так долго подавлявшийся старым режимом. Родилось то великое вдохновение, та радость, то "безумство храбрых", когда невозможное кажется возможным, недостижимое - достижимым, непобедимое - победимым. В такие моменты человек отваживается на героические подвиги, народ - на величайшие акты.

Короче - на место механической связи деспотического принуждения, на место скрепы тюремных стен пришла новая связь свободного сознательного единения, связь трудовых рук, искренно протянутых друг другу и готовых охранить и поддержать общественное единство. Все это так. Все это несомненно.

Но вместе с этим встает целый ряд сомнений, целый ряд "но", несколько вызывающих тревогу в каждом из нас, невольно внушающих опасение за целость и благо народа, судьбы революции и судьбы государства.

Желание свободного единения есть. Но достаточно ли осознано оно широкими массами? Достаточно ли учтены все те опасности, которые возникли с момента падения старых устоев? Если они учтены, то достаточно ли сильна воля к созданию новых общественных скреп, новых объединяющих связей? Мало того: хватит ли у всех необходимого умения и необходимых знаний для осуществления своих желаний?

Ответ труден. Многое из того, что мы видим, внушает тревогу. Старые скрепы пали, и закованные силы сразу же обнаружили свои центробежные стремления. Как из волшебного ящика, сразу появились веками подавляемые центробежные стремления: областное, классовое, национальное, корпоративное, профессиональное, партийное и просто групповое. Каждый из этих "сепаратизмов" родился, каждый встал во весь рост и каждый хочет прежде всего достижения своих целей, не заботясь или мало заботясь об интересах целого, интересах общества и государства. Как в крыловской басне каждый из них тянет в свою сторону, отрывает кусок целого и в совокупности с другими растаскивает это целое на части.

Каждый из них законен. Но за известными пределами он может быть осуществлен только за счет государственного целого, за счет остальных тоже законных сепаратизмов.

Целиком удовлетворить национальные требования одной народности значит обрезать интересы другой. Вполне удовлетворить потребности одного класса значит обделить другие, не только буржуазные, но и трудовые. Получается операция "Тришкин кафтан". Наложить заплату на локти возможно лишь путем срезывания фалд. Весь материал исчерпывается одним государственным кафтаном. Взять его больше не из чего.

А между тем "дыр" - без конца. Каждую из них нужно заделать, заштопать. Все вспыхнувшие интересы необходимо удовлетворить. Но чем, какими средствами? Откуда их взять?

Праздные вопросы. В итоге получается растаскивание единого государственного кафтана. Каждая группа отрывает от него кусок за куском, все больше и больше расползается он. И кто поручится за то, что он совсем не расползется?!

"Шлиссельбургская республика" объявила себя автономной и ввела свои порядки. Быть может, они и очень хороши, но хорошая самовольная организация Шлиссельбургской единицы означает дезорганизацию всей страны. (Замечу в скобках, что "успокоительные разъяснения" по поводу ее слишком успокоительны. На основании несомненных данных, полученных лично, я утверждаю, что там далеко не так благополучно, как утверждают разъяснения.)

В Кронштадте, быть может, тоже отличнейшие порядки. Но вместе с тем, поскольку он знать ничего не хочет о центральной власти, эти порядки становятся всероссийским беспорядком.

К чему иллюстрации! Их каждый видит, слышит, читает о них. Прибавьте к этому агитацию "ленинцев", исключительную проповедь вражды классов, классовой войны и целый ряд других призывов, где стирается грань между призывом к революции и призывом к преступлению.

Учтите все тяжелое наследие старого режима: дезорганизацию продовольствия, железнодорожного движения, глубокое невежество, недоверие к власти вообще, какова бы она ни была, распоясавшиеся аппетиты, отсутствие прочных моральных устоев, культурных навыков и т.д., и т.д.; прибавьте, наконец, угрозу внешнего нашествия, угрозу "труса, потопа, огня и меча", и легко понять, почему в радостные дни свободы лица многих стали сумрачными, почему вздох облегчения соединяется с вздохом тревоги, почему под синим небом весны и красным знаменем революции взгляды людей не светлы, речи - не радостны, жизнь - не спокойна.

21 апреля - было симптомом.

21 апреля - предостережение.

21 апреля - это первое веяние анархии и гражданской войны. Улицы. Толпы самовольно вышедших войск и мятущегося народа. Речи. Споры. Знамена. Манифестации оторвавшихся друг от друга масс. Безвластие. Столкновение и выстрелы. Выстрелы и кровь. Кровь и смерть. И невидимое для одних и зримое для других веяние черного знамени с черепом и костями. Знамени анархии.

21 апреля - первый симптом того, что революция и жизнь страны начинает выскальзывать не только из рук правительства, но и из рук таких организаций, как Советы Раб. и Солд. Депутатов.

Пока этот местный пожар потушен. Но зато то в одном, то в другом месте бывшей единой России подобные пожары вспыхивают, разгораются, снова тухнут, но не исчезают вполне.

Исчезнут ли? Или, напротив, разгорятся во всеобщий пожар, в полное царство анархии?

Трудно решить. Борьба центростремительных и центробежных сил продолжается. Борьба революционного порядка со стихийным беспорядком идет. Она не кончена. Кто из них победит - неведомо. Революция творит чудеса. Создает героев. Будем думать, что так будет и у нас. Но пока надежда остается надеждой. Исход - неясен.

Но что должен делать каждый, сознающий себя ответственной единицей единого целого, - это должен знать всякий. Учение о критически мыслящих личностях более, чем когда-либо, уместно теперь. Более, чем когда-либо, время вспомнить теорию о роли личности в истории. Личность не всё, но она не нуль. Она - единица силы. Пусть же каждая такая единица взвесит, чего она хочет, черного ли знамени анархии с черепом и костями, освещаемого пламенем гражданского пожара, или же - подлинного, революционного порядка.

Взвесить и решить - личность сама увидит" что ей делать и как делать.