В этом юбилейном номере мы попытались найти ответы на
вопросы анкеты "МН" у бывшего главного редактора газеты,
философа и публициста Лена Карпинского, которого вот уже
четыре года нет с нами
После смерти Лена Вячеславовича Карпинского осталось великое
множество записных книжек, блокнотов, отдельных листочков, на
которых Лен постоянно записывал впечатления о прочитанных книгах,
о встречах с людьми, итоги собственных размышлений. Что-то из
набросков "проросло" потом в статьях Лена, воплотилось в номерах
"МН", большая часть осталась невостребованной. Накануне юбилея
газеты мы заглянули в эти залежи, частично разобранные женой и
другом Лена Людмилой Карпинской, и поразились, насколько
своевременно и актуально звучат его мысли сегодня. Чудесным
образом оказалось, что Лен Карпинский через четыре года после
своей смерти может отвечать на вопросы, волнующие нас на пороге
нового века и нового тысячелетия.
О страхах
Сейчас ретрограды в нашей стране эксплуатируют страх огромной
массы людей перед стихией соревновательных отношений, взывают к
"светлому прошлому", где было относительно спокойно и стабильно. К
сожалению, этот страх реален и давит на принимаемые политические
решения.
О науке и вере в Бога
Науки растут на стыках, в местах соприкосновения - это и есть
выражение универсализма Homo - "объятие необъятного", компоновка
несовместимого.
Человек - режиссер во Вселенной. Он ставит тут свой
оригинальный спектакль. Почему? Потому, что он и есть Вселенная -
по типу своей организации и способу существования.
Религия возникла как образ обуздания хватательного инстинкта,
обуздания тиранов и угнетателей, препятствие самоуничтожения
человечества отдельными индивидами... Бог - внешняя помощь
человеку, чтобы тот был нравственным.
Об истоках ненависти и жестокости
"Кто не с нами, тот против нас"... Вот истина! Враги на
уровне экзистенции: жить самим - не давать жить другим! Кто не с
нами, тот - кусок изо рта... Вор, грабитель, нечистая сила - любой
инакоживущий, инакодумающий, иноверец...
Жестокость рождает и "силовое присутствие" России на своей
территории. Народ - не свой, а территория своя! Военные говорят о
"своей территории" как имперцы...
День Победы сделали торжеством оружия, войны, милитаристским
днем!
О марксизме
Маркс снял узду, развязал вседозволенность класса.
Пролетариат по Марксу - не только избранный народ-класс, но класс
божественный.
Наиболее злодейская, вредоносная, преступная,
человеконенавистническая идея - "заместительская" миссия
пролетариата. Не освобождение класса, а диктатура,
исключительность класса. Это ставит марксизм в ряд с расизмом,
нацизмом, в ряд идей - орудий массового уничтожения.
О сталинизме
Нынешний сталинизм - по-прежнему дело мерзавцев на фоне
народного равнодушия. Это, конечно, не означает, что сталинизм
чужд народному сознанию. Кто-то еще "мыслит вспять" - об
абсолютном, обоготворенном хозяине как о всесильном защитнике от
низовых притеснителей. Это (в известной мере) мечта
работника-нехозяина свести счеты со своим повседневным унижением
при помощи некой высшей и жестокой справедливости. Бессилие ищет
верховную силу отмщения. Такой сталинизм- форма критики
бюрократии, форма ненависти к бюрократии. В истории нередки
случаи, когда прогрессивное общественное настроение зарождается в
одеждах реакционных утопий...
Лен Карпинский с внуками (слева направо): Ваня Логачев, Соня Логачева, Никита Путилин |
Великодержавная идеология давно была в сталинизме. Коммунизм
был лишь легкой приправой к фетишу государства.
В идее "государственности" любая мразь получала возможность
охоты на ведьм, идеологического терроризма типа большевистской
охоты на "врагов народа" в 30-е годы.
О бюрократии
Если чиновник в старину брал взятки борзыми щенками, то
нынешний - "бурными аплодисментами"...
То, что бюрократия, управляя, добивается своих интересов,
укрепления своей власти, своего дохода, имеет решающее значение
для понимания причин тоталитаризма... Абсолютизируя государство,
она подавляет своих конкурентов. Каждый акт управления есть акт
укрепления и расширения ее позиций... Это значит - желание вести
наступление на "неуправляемую" действительность, на всякую
самодеятельность...
Именно чиновник раздувает аппарат государства до чудовищных
размеров. Им движет своеобразная жажда наживы - стремление путем
"всеприсутствия" "снять" с каждого клочка общественной практики
благоприятную информацию о своей роли у руля управления...
Бюрократ ненавидит стихию (жизнь!) и создает план не потому,
что план - это большой порядок и благо. А потому, что он -
гарантия твердого и монопольно присваиваемого успеха: исключение
"иных" очагов инициативы, твердая "реализация" результата.
Репрессии 1937 года планировались с непременным ростом
показателей. Вот корень лавинообразности и тупости тех процессов.
О дисциплине
Лозунг дисциплины устраивает всех. Бюрократия любит
дисциплину как "нельзя" для всякой самодеятельности, как стражника
ее собственности, как самую простую и доступную для ничтожества
возможность самоутверждения. Народ видит в дисциплине орудие
против произвола и привилегий начальства.
Об отношении к прошлому
Спор режима с Солженицыным есть стремление преступника
избежать наказания, его борьба против неотвратимости наказания.
Речь идет не об объеме вскрытых фактов - речь о том, что нас хотят
убедить: это - не наши преступления.
О демократическом строительстве
Центр есть, когда есть фланги, крылья, края... Иначе -
мертвая глыба. Бюрократия стремится бюрократизировать демократию,
захватить всю власть... Ручная, правительственная демократия:
оппозиция власти становится частью власти, частью правительства,
приводным ремнем...
Широкая дискуссия в обществе - незаменимый путь перемен.
Дискуссия способна парализовать бюрократический абсолютизм, она
дает преимущество идейным элементам, которым есть что сказать.
Именно дискуссия служит прообразом того общественного состояния,
которое впоследствии составит обстановку в стране в виде
демократической нормы, она в себе самой несет "строительный
материал" новой системы.
О выборах
Наши выборы не потому не выборы, что нет выбора лиц и
отбирают недостойных. Нет выбора альтернатив политики и развития,
программ, которые бы стали за лицами. Поэтому достойные обладают
лишь достоинством полного согласия с начальством, полной
безгласности, отрицания собственных достоинств. Культурный уровень
нынешнего поколения наших политиков не удовлетворяет. Это люди
пока еще темные: они не умеют слушать, они не прошли школу
солидных партий, которые имеют свою картину мира, закаляют своих
лидеров...
Коммунистическая партия есть претензия класса на то, чтобы
представлять все общество. Не ум, не честь, а претензия класса,
его "больное воображение". Отсюда: партия рабочего класса - партия
всего народа.
Почему топчемся на месте
Причина огосударствления и бюрократизации в стране -
непройденная школа личного предпринимательства, миллионы
"невыделанных" личностей, миллионы существ без творчества...
Нетворческая особь, стремясь к непродуктивной устойчивости -
статичной, без развития - жаждет покоя. Она жаждет "сохранности",
иерархической неприкосновенности, застрахованного места... Всякое
дело она решает с позиций охранения своего места.
О нашей душевной ущербности
Мы - поколение политических животных. Мы поверили старому
развратнику, бывшему "всесоюзному старосте" Калинину, будто от
сердечных наших дел - "от того, как там у нас с нашей Машей", дело
не должно страдать. Он еще сказал: "дело социализма". Мы духовно
перемещенные лица - люди, смещенные в сторону внешнего мира,
политические антропоиды, человеки "набекрень".
Как мы в добром кругу своем искренне взволнованы, когда
кто-нибудь из нас попал под нож хирурга, - когда происходит
ампутация внешних органов нашего человеческого тела. Когда нас
откуда-нибудь снимают или куда-нибудь отсылают. Мы, слава Богу,
тут как тут, и мы верим в истинность драмы, постигшей одного из
нас, в значительность утраты, в подлинность ампутации. Своим
присутствием, мгновенным "плотнением" круга "ближних" мы
восполняем то, что отсечено "дальними".
Существенно человеческое для всех нас - внешнее. Как глубоко
в нас вошло, в самые кишки наши влезло, что жить - значит иметь
внешнюю позицию; достигать - значит ее укрупнять, укрупняя себя.
Живая конкретная "первая сущность" человека подвергается
Четвертованию и абстрагированию в показателях общего успеха
управления (человечеством). Даже Сталин также стал жертвой
сталинизма, он подвергся расчленению на частичные показатели:
"плохой характер", но "великий кормчий"; "слабый теоретик", но
"твердый ленинец"; "кровавый диктатор", но "великий полководец"...
Между тем любовь к человеку есть стремление посвятить себя
его жизни, ему именно, перейти в него без остатка, испытав
счастье. Тонкая грань: присвоитель человека вселяется в другого,
не растворяясь в нем, а растворяя его в себе, присоединяя его к
себе. Жить жизнью другого, беря ее себе или отдавая свою
другому...
Досье "МН"
Карпинский Лен Вячеславович (1929 - 1995) родился в Москве,
окончил философский факультет МГУ, преподавал в институте Нижнего
Новгорода, был заведующим отделом пропаганды и агитации, затем
секретарем ЦК ВЛКСМ; в 1962 г. переведен в редакцию газеты
"Правда" - членом редколлегии, редактором отдела. С 1967 г.
Карпинский входит в конфликт с властью: как автор статьи,
критикующей цензуру, он снят с работы в "Правде", позже исключен
из партии "за взгляды, несовместимые с званием члена КПСС". Долгое
время был без работы. С 1989 г. - политический обозреватель, с
1991 по 1993 г. - главный редактор газеты "Московские новости".
Редакция "МН" благодарит Евгению Лукьянову, Марину
Позднякову, Марину Пугачеву, Марину Стрекневу за помощь в работе с
архивом Лена Карпинского
| 