8 марта спецназ ФСБ и МВД провели совместную операцию по захвату Аслана Масхадова, в результате которой лидер чеченской оппозиции был уничтожен. Шестилетние поиски ушедшего в подполье боевика увенчались успехом. Его гибель многие СМИ преподнесли как знаковое событие в цепи последовательного уничтожения бандитов, громкий успех российской власти на Северном Кавказе. Первый вице-премьер Чечни Рамзан Кадыров заявил, что «подобная участь в самое ближайшее время ждет и Шамиля Басаева». «Спикер Госдумы Борис Грызлов подчеркнул: «Уничтожение террориста международного масштаба всеми должно восприниматься однозначно – с этим результатом зла будет гораздо меньше», а вице-спикер Госдумы Владимир Жириновский и вовсе не скрывал своей радости и даже сравнил гибель Масхадова с победой советских войск в Курской битве», – пишут «Новые Известия».

«Газета» напоминает своим читателям, что в розыск Масхадов был объявлен еще в марте 2000 г. по обвинению в «организации вооруженного мятежа на территории Чеченской Республики». Позже ему предъявили обвинения в организации нападения на Грозный, Назрань и захвата школы в Беслане. «Сам Масхадов всегда открещивался от терактов, – пишет «Газета». – Более того, объявив в конце января этого года одностороннее прекращение огня, он пообещал передать Басаева международному трибуналу. Но в российских спецслужбах ко всем этим заявлениям Масхадова относились весьма скептически. Силовики всегда считали, что это лишь маска, с помощью которой Масхадов пытается представить себя политиком умеренных взглядов. Спецслужбы убеждены, что он как минимум знал обо всех готовившихся терактах или принимал участие в их планировании» (Я. Зорин, В. Баринов. «Газета», 9 марта 2005 г.).

Признавая в целом, что ликвидация Масхадова стала первым громким успехом российской власти на Северном Кавказе после переизбрания В. Путина на второй срок, газета «Время новостей» считает, тем не менее, что оснований для победной эйфории нет. «Зато есть путаница версий – кто и когда этот «подарок» сделал. Недовольный Евросоюз в лице комиссара по правосудию, свободам и безопасности Франко Фраттини намерен даже требовать от России официальных разъяснений. Тем временем представители российских и чеченских силовых структур, с гордостью объявляя о своем успехе, словно забыли свои собственные многократные уверения: «Аслан Масхадов ничего не значит, никого не представляет и никем не командует». Если никем не командовал и никого не представлял, то и гордиться, выходит, нечем. А советник президента России Асламбек Аслаханов признал: «Масхадов был нужен живой. Очень много страниц бы открылось, которых мы не знаем. Но, к сожалению, произошло то, что произошло».

А. Аслаханов не единственный, кто оценивает последствия ликвидации Масхадова со сдержанным пессимизмом. «Смерть Масхадова будет иметь многовекторные последствия, главные из которых – новое усиление позиций радикальных исламистов и рост продолжительности конфликта, – сказал «Времени новостей» вице-президент Фонда поддержки демократии и социального прогресса, бывший полномочный представитель Чечни при Президенте России Шамиль Бено. – Вместе с такими людьми, как Масхадов, – прошедшими советскую школу, армию, читавшими с нами одни и те же книги – уходит общий бэкграунд. На смену этим лидерам приходят люди, которые уже не имеют представления о Москве, Петербурге и Воронеже, которые выросли на Кавказе в условиях войны и знакомы только с этими реалиями. У них нет общего с Россией исторического прошлого, поэтому они не склонны искать путей соприкосновения, а без этого невозможен мир».

«Сам Аслан Масхадов предлагал мир несколько раз, – рассказывает далее газета, – а в начале февраля он объявил одностороннее перемирие – причем, несмотря на то, что сводки об обстрелах и подрывах не прекратились, сами чеченские власти признали: активность боевиков в этот период снизилась. В это же время масхадовский представитель в Западной Европе Ахмед Закаев встретился в Лондоне с делегацией российского Союза комитетов солдатских матерей и фактически передал через них пакет предложений по умиротворению Чечни. А в Страсбурге начали готовиться к большому «круглому столу» по чеченской проблеме. Мероприятие намечалось на 21 марта, на него приглашали всех, кто не оспаривает территориальной целостности России. Поскольку Масхадов в последнее время территориальную целостность России не оспаривал – это признал даже советник российского президента г-н Аслаханов, – могло получиться так, что он (пусть не сам, а через своих представителей) сел бы за страсбургский «круглый стол» вместе с российскими парламентариями и представителями новой чеченской власти. Наверное, это нельзя было бы назвать переговорами, но, по крайней мере, появился бы шанс на диалог. При всех сомнениях в степени влияния Масхадова на других полевых командиров он оставался единственным, с кем можно было хотя бы предполагать переговоры. Даже если за ним не было совсем никакого войска, для воюющих и сочувствующих тем, кто воюет против России, он оставался символом. Из числа тех боевиков, которых в Чечне с самого начала войны противопоставляют бородатым «ваххабитам», погрязшим в сомнительных связях с арабами и промышляющим левой нефтью».

Ш. Бено, впрочем, не считает, что смерть Масхадова была как-то связана с возможной активизацией переговорного процесса: «В большой мере это случайность. Его могли ликвидировать и два года назад, и спустя еще два года. На самом деле никто ведь не ставил цели вести переговоры. В том числе и сам Масхадов, когда их предлагал. Он не предлагал ничего конкретного, все его предложения касались ведения войны, а в войне участвует лишь очень небольшая часть населения Чечни. Остальные приспосабливаются – то к Масхадову, то к федералам. Они ни с теми, ни с другими, они просто ждут каких-нибудь внятных сигналов. Подать их может и Алханов, и федералы, и сепаратисты».

Депутат Госдумы Михаил Бабич, возглавлявший правительство Чечни в 2001–2002 гг., полагает, что смерть Масхадова могла бы стать как раз таким сигналом. «Конечно, это крупный боевой успех Федеральной службы безопасности, – сказал депутат «Времени новостей». – Но значение его скорее морально-психологическое. Сами обстоятельства ликвидации Масхадова говорят о том, что он уже не мог координировать никакие боевые группы. Просто оставался такой флажок – условно легитимная фигура, которую рассматривали, в частности на Западе, в качестве вероятного участника переговоров и политического урегулирования. Теперь этот флажок убран – остались бандиты, которые должны быть уничтожены, и единственная законная власть – президент и правительство Чечни. Даже если кому-то из полевых командиров удастся заменить Масхадова с точки зрения координации незаконных вооруженных формирований, то заменить его как всенародно избранного лидера по понятным причинам невозможно». Правда, замечает издание, всенародно избранным лидером Масхадов перестал быть еще 3 года назад, когда истек срок его полномочий по конституции Чечни образца 1992 г. (новая, 2003 г., тогда еще принята не была). И еще один момент, отмеченный автором статьи во «Времени новостей»: после устранения Джохара Дудаева первая чеченская война отнюдь не прекратилась. Его место занял тогда вице-президент Зелимхан Яндарбиев (ликвидирован в прошлом году в Катаре), а политическое и военное влияние стало концентрироваться у начальника штаба сепаратистской армии Аслана Масхадова, который и выиграл выборы через несколько месяцев после заключения Хасавюртовских соглашений (И. Сухов. Война не убита. «Время новостей», 10 марта 2005 г.).

В «Независимом военном обозрении» также считают, что с гибелью Масхадова ситуация в Чечне существенно изменится. Газета подчеркивает, что именно этим лидером заложена такая система военной организации боевиков, когда на место каждого убитого заступает новый боец. Кроме того, последние несколько лет бывший полковник Российской армии не руководил операциями боевиков. Практически боевыми группами командовали террористы арабского происхождения, через которых проходили и финансовые потоки. После смерти Масхадова из активных чеченских лидеров боевиков остались только Шамиль Басаев и Доку Умаров.

«НВО» приводит мнение главы думского Комитета по безопасности Владимира Васильева. «Мне кажется, кардинально ситуацию в республике это (ликвидация Масхадова – прим. ред.) не изменит, – заявил он журналистам. – Надо быть последовательными в борьбе с террористами, и вести эту борьбу до того момента, когда никому в голову не придет убивать наших детей и захватывать наши школы». Глава Комитета полагает, что ситуация в Чечне будет зависеть от того, насколько эффективно будет организована борьба с террором.

Многие представители общественности обращают внимание на тот факт, что Масхадов являлся единственным «легитимным» лицом, с которым можно было бы вести переговоры. Его уничтожение практически означает, что решение чеченской проблемы отныне будет лежать только в русле силовой политики. Мирные переговоры вести не с кем (В. Соловьев, В. Иванов. Ситуация в Чечне кардинально не изменится. «Независимое военное обозрение», 11 марта 2005 г.).

К такому же выводу склоняется член научного совета Московского центра Карнеги Алексей Малашенко. Вот что он пишет на страницах «Независимой газеты»: «Смерть Аслана Масхадова, о которой сегодня так много говорится, вряд ли улучшит ситуацию в Чечне. На мой взгляд, во-первых, неизбежно произойдет радикализация чеченского сепаратизма. Потому что, как бы ни относиться к Масхадову, это был человек, который больше говорил о переговорах, чем кто-либо иной. Во-вторых, полагаю, что Шамиль Басаев каким-то образом будет вынужден прореагировать на это событие: чувство мести просто витает над теми, кого мы называем экстремистами. И спецслужбам придется изрядно поработать, чтобы это предотвратить.

Но самое главное, что война не закончится. С точки зрения президента Путина, это определенный шаг на пути к военной победе. Но Масхадов по большому счету все-таки больше историческая фигура, некий символ, который имел больше значения для мирных чеченцев, кто его избирал президентом в 1997 г., чем для боевиков, у которых есть Басаев и собственные полевые командиры. Многие говорят, что в Чечне сейчас идет поиск политического лидера среди сепаратистов. Но это не тот случай, когда такого лидера можно будет вытащить из кармана: наиболее известные полевые командиры уничтожены, а за Масхадовым был большой политический опыт, и лидера, сопоставимого с ним быть не может. Тем более, не может быть нового человека-символа».

Итак, основа для переговоров с сепаратистами утрачена. Хотя, как замечает А. Малашенко, с точки зрения Москвы такой основы не существовало и раньше. Что касается европейских либералов, то тут у них положение крайне тяжелое, потому что даже Ахмед Закаев – не тот человек, который мог бы собой что-то олицетворять. «В конце концов Закаев – это всего лишь высокопоставленный чиновник на службе у Масхадова, – рассуждает далее эксперт. – И теперь попытки возродить практику круглых столов на европейском уровне будут выглядеть просто несолидно. Думаю, тематика поменяется. Теперь Москву будут критиковать за то, что, уничтожив Масхадова, она окончательно лишила себя шансов на урегулирование. Как будто Москва раньше на мирных переговорах настаивала!»

Кроме того, в статье отмечается, что вся эта история больно ударила и по Рамзану Кадырову: «Теперь, когда у Рамзана эту «игрушку» (поиск Масхадова) отняли, он вынужден делать новые заявления: что поймает Басаева, что выставит тело Масхадова на всеобщее обозрение и т.д. Проблема будущего Рамзана Кадырова – одна из ключевых в Чечне. И решаться эта проблема будет мучительно. Если, конечно же, не произойдут какие-либо чрезвычайные обстоятельства» (А. Малашенко. Неизбежна радикализация сепаратизма. «Независимая газета», 11 марта 2005 г.).

Между тем уже 10 марта Ш. Басаев назвал имя преемника Масхадова. Им якобы стал идеолог ваххабизма, уроженец Саудовской Аравии Абдул-Халим Сайдуллаев. Чеченский террорист № 1 призвал всех мусульман присягнуть новому президенту Республики Ичкерия.

«Новые известия» подробно рассматривали вопрос о том, кто займет место убитого лидера. Это издание рассказывает, что в качестве умеренного «наследника» назывался представитель Масхадова в Европе А. Закаев, знакомый европейским политикам, не раз принимавшийся депутатами ПАСЕ. Более вероятными преемниками эксперты считали самого Ш. Басаева или известного полевого командира Д. Умарова. И тот и другой обладают реальной властью над разрозненными бандформированиями, но не занимают формальных постов в руководстве виртуальной Чеченской Республики Ичкерия (ЧРИ). Аслан Масхадов все-таки был избран на прямых выборах, и хотя бы видимость легитимности власти сохранить было необходимо. Руководство боевиков этот последний нюанс учло, и 10 марта на сайте сепаратистов появилось обращение амира Абдаллаха Шамиля Абу Идриса, в миру просто Шамиля Басаева, в котором он призывает «мусульман Чечни, Кавказа и всей Русни» принести присягу на верность новому президенту ЧРИ шейху Абдул Халиму. При этом он ссылается на указ, подписанный самим Масхадовым еще в 2002 г., согласно которому в случае его гибели или пленения власть переходит главе шариатского суда ЧРИ, коим и является вышеуказанный шейх. «Переход власти», по сведениям «НИ», подтвердил и А. Закаев в Лондоне, и сын Аслана Масхадова Анзор в Баку.

О шейхе Абдул Халиме, он же Ахмад Файруза, он же Абдул-Халим Сайдуллаев, известно немногое. По словам А. Закаева, ему 35 лет, он уроженец Саудовской Аравии, хотя и является этническим чеченцем. Имеет духовное образование, возглавлял шариатский суд и был приближенным человеком Масхадова. Официальные власти в Грозном предпочли проигнорировать новоявленного президента ЧРИ, сделав вид, что его вообще не существует. «Мне абсолютно ни о чем это имя не говорит», – заявил газете председатель Госсовета ЧР Таус Джабраилов.

«Тот факт, что во главе боевиков встал один из главных идеологов ваххабизма, к тому же выходец из Саудовской Аравии, может говорить о том, что чеченское сопротивление окончательно перестает быть сепаратистским движением, – пишут «НИ». – И цели боевиков отныне не ограничиваются одной лишь независимостью Чечни. Это подтверждает и то, что Шамиль Басаев в своем обращении призывает присягать новому президенту ЧРИ не просто граждан Чечни, но всех мусульман Кавказа и России» (В. Максимов. Конец сепаратизма? «Новые Известия», 11 марта 2005 г.).

Интересна и оценка случившегося, даваемая самими россиянами – рядовыми гражданами страны. Специалисты Фонда «Общественное мнение» (ФОМ) приводят в прессе следующие данные: «Примерно половина наших сограждан считают, что ситуация в Чечне остается неизменной, около четверти – что она меняется к лучшему, а 7–8% усматривают перемены к худшему». По мнению ученых (и не только из ФОМа), массовое сознание еще несколько лет назад «устало» от новостей из «кавказской горячей точки» и не слишком внимательно следит за развитием ситуации в Чечне.

Красноречивее всего это мнение подтверждает следующий факт: доля граждан, которые утверждают, что не знают никакого Аслана Масхадова, за последние 2,5 года увеличилась в 2 раза, а о своем безразличии к фигуре лидера сепаратистов в начале марта нынешнего года заявила почти четверть населения страны. Вместе с тем с 2002 г. произошло резкое (с 71 до 55%) снижение количества граждан, которые относились к неуловимому до 8 марта полковнику безоговорочно плохо: не потому, что он стал им милее, а потому, что думать о нем и связанных с ним событиях значительной части россиян просто не хочется.

На отношение россиян к чеченской проблеме влияет позиция официальных СМИ. «О временном одностороннем прекращении боевых действий, которое объявил в начале февраля Масхадов, к концу срока этой «инициативы» не знали четверо из пяти россиян: 65% участников опроса заявили, что ничего об этом не слышали, и еще 15% этот вопрос даже не задавался, так как они ранее заявили, что не знают, кто такой Масхадов», – говорится в отчете ФОМа.

В фонде утверждают, что сегодня, как и в начале 2001 г., 42% россиян уверены: переговоры с представителями противоборствующей стороны в Чечне вести надо (противоположной точки зрения придерживаются 40% опрошенных). Причем каждый третий из миролюбиво настроенных граждан в конце февраля полагал, что партнером Москвы на таких переговорах должен был стать именно Масхадов. С «кем-то другим» предлагали договариваться еще 28% участников опроса, только фамилию этого другого они назвать не смогли. При этом 36% россиян не сомневались: именно Масхадову подчиняется большинство боевиков. С тем, что его личность для владельцев схронов и обитателей бункеров ничего не значит, соглашались только 22% респондентов (Г. Ильичев. Всенародного ликования не будет. «Известия», 10 марта 2005 г.).