В этом зале детально разбираются правовые и политические аспекты обвинения Президента Ельцина в действиях, не совместимых с его нынешним статусом - гаранта прав и свобод граждан России. 

Мне бы хотелось рассмотреть этот вопрос со стороны обычного человека, не правоведа и не политика, и ограничиться рамками событий сентября-октября 1993 года, хотя, конечно, у меня есть мнение и по всем остальным пунктам.

Дело в том, что я много разговаривала со своими избирателями-нижегородцами. И позвольте мне, прежде всего, говорить от их имени, от имени их совести и их здравого смысла.

Мы в Нижнем Новгороде в 1993 году были поглощены собственной жизнью и не очень-то интересовались событиями в Москве. Поэтому указ номер 1400 для нас, для общественности Нижнего Новгорода, был громадным шоком. Самый мучительный вопрос для нас тогда был: если Президент может одной своей подписью отменить все законодательство страны, то что же он не может? Кто может себя считать в безопасности, если все общественные договоренности народа и власти, зафиксированные в законодательстве, вдруг властью просто перестают исполняться.

Это был момент страшного унижения людей. Власть в одностороннем порядке прервала все действующие договоренности, отказалась выполнять договор с народом, и что-либо предпринять по этому поводу общественности действенное не удалось.

Я помню, как мы стояли в пикете под дождем и собирали подписи за нулевой вариант, предложенный тогдашним Председателем Конституционного Суда Зорькиным. Люди шли мимо под дождем мрачные, унылые, молча расписывались, брали наши заявления от социал-демократической партии России, которое озаглавлено было так "Между чумой и холерой не выбирают". И только иногда спрашивали: что же теперь будет?

Мне до сих пор грустно вспоминать эту растерянность, это бессилие, которое охватило людей. И до сих пор мы видим эту позицию у многих наших избирателей. Условно ее можно выразить во фразе: а что я могу, вы власть - вы и решайте без меня. Таким образом, я считаю, самым вредным последствием указа 1400 потерю нашими людьми гражданского достоинства, потерю их уверенности в своем праве влиять на жизнь страны, менять в установленном законодательством порядке то, что им не нравится, то, что подлежит замене.

Как вы помните, стремительно развивавшиеся события сентября 1993 года, попытки собрать кворумное собрание глав субъектов Федерации, попытка примирения, предпринятая Патриархом, не удались. И события приняли необратимый насильственный характер. Опять же, не касаясь военно-правовых вопросов этих действий, я спрашиваю: почему не были нападающей стороной предприняты все необходимые действия для защиты гражданского населения. А если меры были приняты, но оказались недостаточными, то кто понес хотя бы административную ответственность за допущенную гибель детей, подростков и их родителей. Как вы знаете, правительственные награды воякам, расстреливавшим Белый дом, Президент Ельцин вручил. Снять же погоны с тех, кто допустил гибель детей, он не удосужился.

Второй момент - собственно боевые действия. Не многие это знают, но для меня это потрясающий факт: скорой помощи было запрещено оказывать помощь защитникам Белого дома. Врачей заставили пренебречь своим профессиональным долгом. Помощь, естественно, все равно была оказана, оказана врачами-добровольцами из Академии Сеченова, и трое из них погибли.

И, наконец, мои личные знакомые, друзья, бывшие депутаты Верховные Совета, бывшие в Белом доме, рассказывали, как после капитуляции их прогнали сквозь строй милиции, загнали во дворы и начали избивать дубинками подальше от телекамер. Отбивали почки, ломали ребра. Олегу Румянцев тогдашнему секретарю конституционной комиссии Верховной Совета прижигали лицо сигаретой.

Поэтому если самым вредным последствием событий 1993 года была, на мой взгляд, потеря народом вот чувства гражданского достоинства,  то самым трагическим последствием я считаю вот этот физический страх, овладевший людьми, физический страх за свою жизнь и свое здоровье. Всем наглядно показали, если ты не на стороне победителя, даже может быть просто случайным прохожим, тебе не гарантированы ни жизнь, ни здоровье, ни медицинская помощь.

Я полагаю, именно тогда произошел осознанный отказ у Президента Ельцина и поддерживающих его от ответственности за жизнь и здоровье людей. Именно здесь, на мой взгляд, истоки чеченской авантюры и олимпийского спокойствия Президента Ельцина по поводу фантастического роста насильственных смертей в структуре заболеваемости 1993-1994 годов. Вспомните, только в случае явных и несомненно заказных убийств видных сторонников Ельцина он вызывал прокуроров и требовал расследований. Все остальные его, видимо, не интересовали.

И, наконец, после нарушения тогдашней Конституции, после боевых действий в центре собственной столицы, повлекшей человеческие жертвы, господин Президент в новой Конституции объявляет себя гарантом прав и свобод граждан России. Подобная конституционная обязанность подобного человека, на мой взгляд, цинична.

Я считаю, что третье и, наверное, уже самое опасное последствие действий Президента Ельцина в конфликте 1993 года, это заражение общества цинизмом. Конечно, у многих есть иммунитет к этому человеческому качеству, но так уж устроена наша сегодняшняя политическая реальность, что не циничный человек практически не имеет шансов в Администрации Ельцина и последний пример с Примаковым это подтверждает.

Завершая, хочу повторить. События 1993 года породили у многих моих избирателей чувство бессилия, бессмысленности своего участия в общественной жизни, физический страх за свою жизнь в случае несогласия с господином Ельциным, заразили цинизмом тех активных граждан, которые продолжали работать на руководящих должностях. По совокупности последствий участия расстрел парламента, хотя я отнюдь не считаю его собранием ангелов, правых со всех сторон, тем не менее по совокупности действий, по тому моральному вреду, нанесенному всему обществу, по долговременности этого вреда, я буду голосовать за признание обвинения в этом пункте. И многие члены моей фракции также они просили меня это передать.