Г.Я. Добрый вечер.

С.К. Я хочу начать с абстрактного вопроса - наблюдения. 21 марта исполняется ровно год с момента, когда Ельцин уволил премьер-министра Виктора Черномырдина. С тех пор прошел год. Люди стали жить хуже. Коммунисты чувствуют себя увереннее. Президент столкнулся лбом с Советом Федерации. Генеральный прокурор пойман на общении с непристойными женщинами. Президент в очередной раз выгоняет главу своей администрации. Про Россию говорят, что здесь история повторяется в виде фарса. Вы согласны с тем, что это лучшее свидетельство этого факта?

Г.Я. Я не думаю, что это взаимосвязаннные вещи - увольнение Черномырдина 21 марта прошлого года и цепь событий, о которых вы говорите. Вы правы в том смысле, что в России приближается очень серьезный политический кризис. Он характеризуется двумя основными моментами: во-первых, это не улучшающаяся экономическая ситуация, в основе которой лежит падение реальных доходов людей на 30 процентов в течение года, падение на 40 процентов реальной заработной платы и уменьшение пенсий вдвое. Это с одной стороны. С другой стороны, это политические обстоятельства, связанные с тем, что ветви власти и политические институты постепенно все больше и больше входят в столкновение и в противоречие друг с другом. Иначе говоря, у властной пирамиды начинаются проблемы внутри самой себя и между ее частями. Это, кстати говоря, очень характерная вещь. Она была в 93-м году, в 91-м, и многие другие конфликты тоже протекали именно по такому сценарию. И это действительно очень опасное развитие событий. Сегодня нам важнее всего, с моей точки зрения, определить, как властные структуры - премьер-министр, президент, другие участники этой ситуации - намерены выводить страну из этого кромешного столкновения, которое, конечно, приведет просто к обломкам.

С.К. Григорий Алексеевич, я, возможно, неправ, но смотрите, что получается: мы наблюдаем сейчас, если выражаться научным языком, гигантский кризис в политической элите. Если хотите, в среде тех, кого мы привыкли называть то ли демократами, то ли правами, короче говоря, сторонниками реформ. В то время как левые чувствуют себя все увереннее и уверенее, а коммунисты чувствуют себя просто великолепно, мы имеем противоречия президента с Советом Федерации, одних бывших олигархов с другими, проблемы с генеральным прокурором. Все, что сейчас происходит, работает, по-моему, однозначно на дискредитацию всех тех, кто за реформы.

Г.Я. Вольно было определять Ельцина как предводителя реформ. Вольно было определять так называемых "молодых реформаторов" как реформаторов, вместо того, чтобы точно определить этих людей как не очень умелых и не очень способных экономистов, которые привели дело к глубокому кризису. А что касается самого Ельцина, то его время кончилось в 92-93-м году. Его избрали в 96-м году, как человека, время которого давно прошло. И сегодня мы наблюдаем параллельно два обстоятельства. Одно из них связано с тем, что просто разваливается система, построенная на Ельцине и на такой авторитарной Конституции. Все, что мы видим - признаки этого развала, а точнее сказать, распада. И второе, что происходит: каждый раз, когда в полутоталитарной  системе мы приближаемся к рубежу смены власти, всегда начинается вот такое жуткое обострение. Сегодня коммунисты уже считают, что они - на пути к победе и что им осталось совсем чуть-чуть, чтобы свалить ненавистный им режим Ельцина. Они пугаются этой перспективы и в то же время торопят ее, слепо двигаются в этом направлении. Сам же Ельцин со своими известными страстью и силой хочет перевернуть коммунистов на этом пути. Когда два коммуниста пугаются друг друга с такой страшной силой, то это всегда очень опасная ситуация, потому что они громят все вокруг. Это примерно такой же сюжет, как Брежнев и Мао Цзе-Дун - они испугались друг друга и что из этого получилось. Мы сегодня - заложники примерно такой же ситуации. Это имеет мало отношения к реформам, к каким-то правым или левым делам. Это - завершение ельцинского периода, и оно проходит в таких конвульсиях и столкновениях. Поэтому еще раз повторю: сегодня главное - это как поведет себя, скажем, Евгений Максимович Примаков. Какую он выберет стратегию в этой обстановке? Ведь от него сейчас зависит, насколько глубоко уйдет политический кризис.

С.К. Кстати, хорошо, что вы про него вспомнили, поскольку было бы, наверное, примитивно ограничивать все, что сейчас происходит, только фигурой Ельцина и Зюганова как лидера коммунистов. Есть же еще Евгений Максимович Примаков, есть тот же самый Лужков, далеко не последние игроки на этом поле.

Г.Я. Важнейшим человеком в сложившейся конкретной ситуации является премьер-министр. Проблема с премьер-министром заключается в том, что его роль - держать баланс. Он должен продемонстрировать, что он не намерен залипать в какую-от одну сторону. Что он понимает, что за коммунистов голосовало только 30 процентов населения, - а 70 процентов голосовали против, за разные партии, но не за коммунистов. И поэтому его важнейшая задача сегодня - буквально историческая! - поддерживать баланс в обществе, не позволять этой лодке переворачиваться на левый бок. Как только он начнет делать из этого практические шаги и покажет, что он не явлется политическим дальтоником и может отличать красный цвет от коричневого, может отличать другие цвета и не собирается демонстрировать при этом куриную слепоту, а действовать как политик, который может установить баланс в обществе - политик, чувствительный к проблемам коррупции и другим вещам, - ситуация сразу же начнет выравниваться. Сразу же. Такой сегодня момент у правительства Евгения Максимовича и лично у него.

С.К. Что он должен для этого сделать в вашем понимании?

Г.Я. Я не нахожусь в положении человека, который должен учить Примакова. Я говорю со своей точки зрения о том, что меня беспокоит. Но один он не справится. Кроме того, и у Бориса Ельцина есть сейчас очень серьезные проблемы и задачи. Я считал бы, что - если он хочет сбалансировать ситуацию и не допустить опять-таки углубления кризиса, которое может привести к серьезному распаду вообще всей политической системыы России - он должен принять жесткие решения по отношению ко всем лицам, дискредитирующим власть. По всем обвинениям в коррупции, которые сегодня звучат. Потому что самая болезненная сторона всего, что мы с вами сегодня обсуждаем, заключается в том, что люди теряют всякую веру во власть в России, всякую веру в государство. Мало того, что большинство людей в России - атеисты, если еще и об государственную власть будет можно вытирать ноги… Значит, это будет пространство, в котором люди будут жить по праву сильного, а не по гражданскому праву, при котором все равны. Вот что меня пугает больше всего. Дискредитация российской власти дошла до своей кульминации. А, кстати, в России революции происходят не тогда, когда голод, и не тогда, когда экономические трудности, а тогда, когда общество отвергает власть. Состояние нашего общества на сегодня по отношению к власти - примерно такое же, как в середине 80- х годов по отношению к коммунистам. Сегодня для того, чтобы Ельцин мог справиться с этой задачей, он обязан немедленно принять решение об увольнении с должностей всех тех, кто в администрации и в правительстве обвинен в коррупции и дискредитирует российскую власть. Немедленно сделать этот ход, шаг, жест, как угодно. Сидеть в позе "ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу" не удастся. Не получается! Это ведет к тому кризису,  в который мы все глубже и глубже вползаем.

С.К. Григорий Алексеевич, но ведь опять же есть юридическое понятие презумпции невиновности. Если Скуратов говорит: "Да, мы ведем расследование", то можно вести расследование в отношении кого угодно. Вот если бы он вышел и сказал: "Вот они, данные, мы заводим уголовное дело". Тогда - да, это ест доказательство коррумпированности того или иного чиновника.

Г.Я. Здесь я хотел бы уточнить - не надо путать вопрос о том, что вы дискредитируете правительство и должны из него уйти до выяснения вопроса по крайней мере, и  немедленной отправкой в тюрьму. Это совершенно разные вещи.

С.К. То есть речь о репутации?

Г.Я. Это вопрос совершенно ключевой: нельзя больше стелить на пол российскую власть, чтобы об нее вытирали ноги. Все, это больше невозможно делать! Иначе мы лишимся нашей родины, нашей страны. Мы будем квартирантами. Мы не сможем жить. Мы дошли в этом вопросе до самого крайнего предела. Понимаете, то, что произошло со Скуратовым и с этой пленкой - это уже свидетельство последней черты. Это как бы формула взаимного гарантированного уничтожения. Потому чтоникому не нужен больше такой прокурор и никому не нужна больше такая администрация, которая показывает такие пленки. Вот все, что они сделали.

С.К. Григорий Алексеевич,  вы начали с того, что страна в глубочайшем кризисе, не первый раз, наверное, на протяжении последних нескольких лет. Только потом выясняется, что бывает намного глубже. Так вот - что сейчас, на ваш взгляд, может произойти самое страшное? Если, конечно, не будут предприняты те самые шаги президента и Примакова. Чего стоит бояться?

Г.Я. Бояться, вообще говоря, стоит того, что мы лишимся нашей с вами страны. Она начнет разваливаться дальше. Вот это и ест ьсамое страшное. Но сегодня она не в глубочайшем кризисе. Сегодня есть еще все основания думать, что мы можем выйти из этого кризиса. И смысл моей сегодняшней позиции, который мне хотелось бы донести, заключается в том, что при активных действиях Примакова и президента по снятию сложившейся напряженности, мы можем выйти из этого тупика. И дойти до выборов. А вот уже выборы и будут окончательным решением того, что будет с Россией в следующем веке.

С.К. Григорий Алексеевич, последний вопрос. Мы с вами только что достаточно много говорили о  разных партиях и личностях. Вопрос к вам: что, собственно, сейчас зависит от вас и от объединения "Яблоко"?

Г.Я. Спасибо за этот вопрос. Мы готовы сегодня исключительно конструктивно сотрудничать с правительством. Мы готовы предлагать свою программу. Более того, если Евгений Максимович Примаков примет решение формировать новую экономическую политику и новый экономический блок, мы готовы к самым серьезным переговорам с ним и к участию в работе этого правительства в самом полном виде. Это - серьезный наш ответ на тот кризис, который сегодня сложился.

С.К. Прямой вопрос: это значит, что вы готовы пойти к Примакову вице-премьером?

Г.Я. Это значит, что я готов обсуждать с ним формирование нового экономического блока и новую экономическую программу. А подобные предложения обсуждают только с президентом.

С.К. Спасибо большое, Григорий Алексеевич.