Г.Я.  Да, сегодня прошел съезд, на котором, кстати говоря, было выражено глубокое соболезнование всем людям, которые погибли в Москве, на Кавказе, в Дагестане, в Чечне. Всем безвинно погибшим людям за последние недели. Между двумя этапами съезда произошло столько ужасных событий. Что же касается нашей программы, да, там сейчас идет голосование, наверное, она будет принята. Но я думаю, что сегодня это вопрос не самый главный.  Хотя коротко я вам скажу. Наша программа – это не воровать и не лгать во власти. Вот и вся наша программа. А все остальные подробности и детали этой программы, которых в общем-то много, я готов рассказать вам, если вы не возражаете, в конце нашей беседы. Сейчас же мне кажется, что та тема, которая была самой главной на съезде и в вашей передаче – это то, что происходит в стране в целом, и на Северном Кавказе.

Мне кажется, что одна тема вовсе не сформулирована: а чего добивается враг?  Ведь ясно же, что в России идет со всех сторон массированная агрессия в самых разных смыслах. Кто он враг и чего он добивается?

Е.К. Так что он и чего добивается?

Г.Я. Мне представляется, что враг пытается посеять страх, столкнув различные национальности в нашей стране. Очень умно старается это сделать. Посеять расовое преследование в стране, возвести его на очень высокую точку, особенно в столице, устроить национальные столкновения. И еще враг добивается стратегической цели – столкнуть Россию с исламом. Это колоссальная западня.

Е.К. Подождите. А кто враг-то?

Г.Я. Ну а чьи интересы совпадают? Русских фашистов, националистов, террористов и, можно сказать, московских политических мародеров.

Е.К. Это кто конкретно?

Г.Я. Люди, которые действительно ведут с бандитами переговоры о деньгах.

Е.К. У вас есть такие факты?

Г.Я. У вас есть. У меня нет. Я этим не занимаюсь. Но телевидение об этом говорит целую неделю и я склонен думать что такие контакты существуют. Этих людей, других, так или иначе. Я же видел, как наша армия проигрывала  в Чечне в 94-96-м гг. Видел, как люди наживались на крови безвинных в Чечне, в России и везде. Вот это и есть российский враг. И отсюда вытекает главный вопрос: как сделать так, чтобы Россия не попала в эту ловушку и не стала врагом одной из самых гуманных и крупных религий в мире – ислама? Как сделать так, чтобы национальности не перессорились? И чтобы не было депортаций из Москвы сотен тысяч людей, и чтобы потом все это не вернулось шквалом уничтожения всего, что есть в нашей стране? Потому что то, что я сейчас назвал – это просто самоуничтожение нашей страны, если мы пойдем на провокацию врага, по тому пути, который он нам предлагает.  Мы все время с вами обсуждаем различные детали, тонкости и нюансы:  кто кому позвонил, кто что сказал. А на самом деле мы за этим должны видеть колоссальные процессы, которые откликнуться через десять-двадцать лет? Так что должны делать власти, чего они сейчас не делают? У меня такое ощущение, что самым главным вопросом является сейчас как раз сохранение национального спокойствия.

Е.К. Что вы для этого конкретно предлагаете?

Г.Я.  Во-первых, ни в коем случае не допустить погромов или каких-то расовых преследований. К сожалению, это происходит.

Е.К. Примеры, пожалуйста.

Г.Я. Я могу сказать, что тотальные, совершенно ничем не обоснованные проверки, которые сегодня существуют и в которых происходят очень сложные процедуры установления «кто вы такой и что вы здесь делаете?»,  приводят к озлоблению среди людей. И люди напрямую меня спрашивают: «Скажите, вы не допустите погромов?» Вот я и говорю, что нельзя допустить погромов. И хочу сделать одно важное заявление. Я абсолютно уверен и убежден – все террористы имеют все нужные паспорта, регистрации, документы, прописки, квартиры, и все, что им нужно.

Е.К. Откуда такая убежденность?

Г.Я. А потому что это известно всему миру и очень давно – террористы знают, как работать. А попадают под нож этого дела обычные простые люди. Которые, кстати, уехали из этих районов потому, что там жить просто невмоготу. И они не собираются присоединяться ко всему тому, что там происходит. Вот отсюда такая убежденность. И еще я хотел бы сказать, что очень важно при этом понимать, что когда говорят о ваххабитах и о исламе на Северном Кавказе, надо понимать, что люди, которые там бесчинствуют, не имеют никакого отношения к настоящему исламу. Это совсем другое дело. Это имеет отношение только к бандитам и действиям, которые можно назвать сектантскими или человеконенавистническими. Вот эти темы мне сегодня кажутся просто самыми главными.

Е.К. Хорошо, вы призываете к тому, чтобы отказаться от жестких проверок паспортного режима, которые сейчас проходят в Москве и других городах. Вы это имеете в виду?

Г.Я. Нет, я не против жестких проверок. Я даже за. Я только за то, чтобы они делались совсем с другого конца и другим способом.

Е.К. Ну например?

Г.Я.  например выступаю за заявительный порядок регистрации, чтобы люди могли регистрироваться без денег и заявляя об этом сами, а не за огромные деньги, по очень сложным процедурам, предъявляя массу безумных документов и справок. Я объясняю почему – потому что это не помогает и никогда не поможет. Это способы, с помощью которых можно только тешить бюрократов и брать взятки, но невозможно добиться результата. А то, что действительно необходимо сегодня делать, это то, что делают военные вокруг этих районов, откуда действительно выходят террористы и бандиты. Это является сейчас чрезвычайно важным.

Е.К. Там все правильно делается, вы считаете?

Г.Я.    Мне сложно отсюда, будучи заочником и глядя через экран, говорить, правильно или неправильно это делается. Но мне кажется очень важным, обращаясь к военным – может быть, еще не поздно об этом сказать - не допускать никаких авантюр.

Е.К. Что вы имеете в виду?

Г.Я. Авантюра – это когда   вы говорите, что надо провести операцию к такому-то числу или к такому-то числу пройти до середины какого-то района. Или когда вы обещаете какие-то военные победы. Этого сегодня совершенно нельзя делать.  Всякие действия на Кавказе со стороны наших военных должны быть…

Е.К. Ну почему авантюры? У нас во время войны Киев брали к 7 ноября, Берлин к 1 мая. Это что, авантюры были?

Г.Я. Да, и кровавые, кстати. Люди заплатили очень много жизней за это. Киев можно было взять к 9 ноября и убить вполовину меньше людей. А здесь нужно действовать професионально, квалифицированно. Готовиться к этим действиям можно сколь угодно долго , как и строить линию обороны. Вы задаете зрителям вопрос о границе, о каком-то заслоне. Отвечая на этот вопрос, хочу сказать, что  речь должна идти не только о границах и о заслоне, который я бы назвал сегодня линией обороны, которую мы действительно должны строить против военизированного криминалитета.

Е.К. Две трети из 11 тысяч позвонивших поддерживают решение чеченской проблемы путем создания непреодолимой административной границы. Меньше двух тысяч выступают за новую войну и совсем мало за признание Чечни независимым государством.

Г.Я. Мне представляется, что результаты вашего опроса очень разумны. И это очень важно. Невозможно решить этот вопрос только построением линии обороны. Очень важно начать еще и политические действия, потому что военные могут решать только свои  задачи. А политические задачи решать все равно политикам и переговоры вести придется все равно

Е.К. Вы сказали, что одна из основных мыслей вашей программы, которую сегодня утвердили на съезде «Яблока» - положить конец воровству и коррупции. Что вы думаете про все скандалы, о которых сегодня так много говорят и пишут? Скандалы, в которых уже стало фигурировать и имя президента, и имена членов его семьи.

Г.Я. Я думаю, что в любой российской деревне пять лет назад любой житель с 5 до 85 лет сказал бы вам все ровно то же, что сейчас пишут  все газеты мира на первых страницах. Он бы назвал ровно те же фамилии, назвал бы фамилию президента и сказал бы: «Они украли все наши деньги». И во-вторых этот человек сказал бы вам, что они все эти деньги отправили за границу.

То есть это для мира, может быть, и скандал. Но для России какой это скандал? У нас все это знают.

Е.К. Но пишут-то об этом прямым, открытым текстом с недавних пор.

Г.Я.    Это проблема журналистского цеха. У нас люди говорят об этом давно и таким открытым текстом, которым даже не пишут. Говорят уже много лет. Это совершенно очевидно и понятно.

Е.К. И вам было очевидно? В таком случае, это проблема не только журналистского цеха, но и политического? Вы на моей памяти никогда президента в коррупции напрямую не обвиняли?

Г.Я. Так я его и сейчас напрямую не обвиняю. Я считаю, что наличие у президента этой карточки, о которой пишут – просто сувенир, который ему подарили. Президенту деньги не нужны.

Е.К. Возможно.

Г.Я. Возможно. Возможно все, что угодно. Это не играет никакой роли, не имеет никакого политического значения – подарили ему эту карточку или не подарили.

Е.К. А что значит: «президенту деньги не нужны»?

Г.Я. А зачем ему деньги? Что он, в магазин ходит?

Е.К. Но он же не вечно будет президентом?

Г.Я. Будет пенсию получать.

Е.К.   Но все-таки на этой недели даже в Совете Федерации хотели внести в повестку дня – не набралось достаточного количества голосов, но все же 61 руководитель субъектов Федерации проголосовал за то, чтобы включить в повестку дня.  61 из 108, по-моему, хватило бы для того, чтобы такое постановление было принято. Там считают не от списочонго состава, а от тех, кто присутствует в зале. Ваше отношение к этой идеи?

Г.Я. Я и 85 процентов моей фракции голосовали за импичмент. Вот и все наше отношение.

Е.К. Есть и другая точка зрения: что нельзя президенту уходить в отставку в такой серьезной обстановке. Поскольку это дополнительно дестабилизирует власть.

Г.Я. Это очень смешная точка зрения, потому что президент не интересуется  ничьей точкой зрения – ни моей, ни вашей, ни нашей общей, ни еще чьей-то. Он сам принимает такие решение, тем более, что это тот случай, когда по Конституции он лично принимает его. Обсуждать эту тему совершенно бессмысленно. А кроме того, мне очень интересно:  а кто его собирается отправлять в отставку? Вы знаете, что подумает Ельцин, когда ему придет такое письмо, подписанное выдающимися членами Совета Федерации, с которыми он работает последние  шесть-восемь лет.  Первая мысль у него будет: «Ну вот, пили вместе, а уходить мне одному». И никогда на это не согласится. Поэтому я думаю, что не стоит об этом даже рассуждать. Это его проблема, советовать я ему не собираюсь. Я категорический противник внутренней и экономической политики Ельцина на протяжении последних семи лет. Поэтому ему решать.

Е.К. Если вас послушать, то получается, что Ельцин может вообще не захотеть уйти?

Г.Я. А он и не хочет уходить. Придет время перевыборов, тогда этот вопрос встанет на повестку дня. А сегодня, в качестве просто отставки…

Е.К. И как он его решит?

Г.Я. Я не знаю, но надеюсь, что он будет его решать путем перевыборов.

Е.К. Простите меня, но тут   как-то непоследовательна ваша позиция.  У нему обращаются лидеры не последних регионов, большинство Совета Федерации. Это же реальная политическая сила?

Г.Я. Ну ничего себе! А когда Дума в 280 голоса голосует за импичмент, это что – не реальная сила?

Е.К. А вы считаете, что Дума – реальная политическая сила при нынешней Конституции, при тех ограничениях, которые она накладывает на полномочия Думы?

Г.Я.  Я вам только один пример приведу. Там есть, конечно, много всяких ограничений. Но  если когда-нибудь придется вам интересоваться вопросами амнистии, то вы увидите, что Дума – реальная политическая сила. Она голосует тем же количеством голосов, и человек немедленно выходит из тюрьмы.   Вот вам и политическая сила.

Е.К. Ну, по-моему, это счастливое исключение из правил.

Г.Я. А если бы хватило еще 17 голосов, то дело бы уже пошло в Верховный Суд.

Е.К. Вы про импичмент?

Г.Я. Да.

Е.К. Как бы нереализуемая эта ситуация?

Г.Я. Знаю. В России ничего нереализуемо, а потом – раз, и получается все совсем иначе. А вы себе представляли, что руководителя компании можно снять не тремя четвертями голосов какого-нибудь собрания акционеров, а прислать просто омоновцев. Они взяли и убрали этого человека.

Е.К. Вы про историю с Транснефтью?

Г.Я. К примеру.

Е.К. Что вы думаете про эту ситуацию?

Г.Я.  Вот я только что сказал, что это такое. Но я думаю, что это происходит по всей России. Это просто случай, который попал на экраны. Этот произвол везде. Поэтому в России никто работать не хочет. Вот поэтому у нас ничего и не получается.

Е.К. Вы сказали о политических мародерах. История с Транснефтью из того разряда?

Г.Я.  Это другая история, «под шумок» называется.

Е.К. Ничего себе,»под шумок»! 300 омоновцев в центре Москвы!

Г.Я. Это пустяк.  По сравнению с огромной группировкой на Северном Кавказе, с тем, что взрываются дома с живыми людьми которые спят. 300 омоновцев, которые никого не убили. Ну, сняли одного и поставили другого. Подумаешь, большое дело. Вот, даже и премьер сказал, что там есть заместитель, у заместителя есть министр, у министра еще что-то и они там решают. Не победим мы терроризм никогда, пока у нас будут сохраняться не гражданское, человеческое государство, а такое номенклатурно-бюрократическое как сегодня.  Потому что оно заинтересовано не в том, чтобы защищать людей и обеспечивать их безопасность. Оно заинтересовано только в том, чтобы заниматься самим собой.

Е.К. Ну и что делать?

Г.Я. Выборы для этого существуют. Вот такой есть специальный механизм – выборы. Сначала избрать Думу, которая лучше нынешней, а потом переизбрать президента.

Е.К. А будет новая лучше нынешней?

Г.Я. А это зависит от избирателей.  Еще три месяца. Если людей не морочить, а говорить четко, в чем дело, люди серьезно подойдут к этому делу и выберут более нормальную Думу и совсем другого президента. Что очень важно.

Е.К. Как вы объясняете в таком случае, что вы упорно и последовательно находитесь в оппозиции власти, критикуете ее с конструктивных позиций, формулируете ее ошибки, предлагаете варианты решений? Вроде бы ясные и понятные. И все же ничего не происходит с рейтингом, ни «Яблока», ни вашим личным?

Г.Я. Плохо критикую. Мало. Слабо. Предложения выдвигаю не совсем понятные всем. Надо лучше мне работать – будет лучше рейтинг.