Г.Я. Очень заметные сто дней. Одна вещь, которая, безусловно, удалась, очень важная – за эти сто дней правительству удалось создать впервые за последние пять лет серьезные предпосылки для ликвидации крупных террористических группировок и для того, чтобы действительно создать безопасную зону на Северном Кавказе. Впервые за пять лет правительству  удалось создать предпосылки для решения вопроса безопасности на Северном Кавказе и для того, чтобы реально уничтожить крупные террористические бандитские формирования. Предпосылки созданы. Теперь вопрос стоит о том, как дальше правительство будет вести дело. Второй вопрос. Объективно – и это очень важно – обстоятельства сложились таким образом, что сегодня есть крупные предпосылки для очень эффективной экономической политики. На сегодняшний день ситуация такова, что цены на нефть самые высокие за последние пятнадцать лет. Даже больше – 25 долларов, то есть примерно в три с половиной раза выше, чем год назад. Это исключительно удачно сложившиеся условия. Кроме того, девальвация, которая была проведена в результате кризиса 17 августа. Иначе говоря, объективно сложились очень серьезные предпосылки для того, чтобы сделать мощный экономический рывок вперед. И снова правительство вышло на такой рубеж, когда, если бы оно смогло этим воспользоваться, то результаты были бы уже через 8-10 месяцев. Таковы сегодня исходные условия.

А.В. Оно сможет воспользоваться, исходя из тех людей, которые составляют экономический блок правительства? Сейчас пока о Путине не говорим, а вот те люди, которые должны этим воспользоваться? 

Г.Я. И третье, если позволите, а потом я отвечу на ваш вопрос. Путину удалось создать довольно высокий потенциал ожидания. Сегодня правительство получило огромный кредит доверия. Огромные ожидания связаны с правительством. Иначе говоря, обстоятельства так сложились, что правительство вышло на рубеж, который дает очень хорошую перспективу. И это очень важно. Теперь, что касается Чечни, это отдельный разговор, а что касается вашего вопроса,  я могу твердо сказать, что с моей точки зрения нет – в нынешнем составе экономический блок правительства не способен реализовать те предпосылки, которые сложились для экономического прорыва.

А.В. Почему?

Г.Я. Персональный состав не сориентирован на это. Он, вообще говоря, просто не подготовлен профессионально. Мы это не раз обсуждали и в очередной раз в этом убедились на обсуждении бюджета. Кроме того, хочу особо подчеркнуть, что правительство практически не изменилось со времен еще Евгения Максимовича Примакова. Главная претензия  к тому составу правительства у нас была, что в нем был очень высок уровень коррупции. Как и во всей стране, но в частности в правительстве. Потом внимание было отвлечено на трагические события, связанные со взрывами домов, две смены премьера, импичмент президенту, и это ушло как бы из поля зрения. Хотя продолжает оставаться серьезной ключевой проблемой. Путин получил все это в наследство. Сегодня созданы предпосылки для того, чтобы, не дожидаясь никаких выборов – совершенно невозможно ничего дожидаться здесь, - поскольку есть объективные факторы, использовать их немедленно. Нужно сформировать совсем другой экономический блок…

А.В. То есть вы предлагаете сменить правительство, оставив премьера, грубо говоря?

Г.Я.  Я предлагаю Путину самому сформировать другой экономический блок, тот, который может работать в сложившихся объективно положительных для экономики обстоятельствах.

А.В. Кто может работать в сложившихся объективно положительных обстоятельствах?

Г.Я. Этот вопрос должен решать сам премьер-министр. Но программа действий в условиях другой конъюнктуры цен на нефть, бюджетной политики, тех предпосылок, которые сегодня сложились с перевыполнением текущего бюджета – всего, о чем Путин сегодня говорил, - и с девальвацией рубля – эта экономическая программа уже дважды нами излагалась. Мы, например, предлагали уже дважды премьеру в ходе обсуждения альтернативного бюджета такую экономическую политику. Я хотел бы это подчеркнуть совершенно особым образом. Если сейчас в течении двух-трех месяцев не будет никаких изменений экономической политики, если не будет заменен экономический блок, если будет потеряно время, огромные возможности изменить экономическую ситуацию будут упущены.

А.В. Извините, Григорий Алексеевич, вы со своими соратниками готовы войти в правительство Путина со своей экономической программой, если до выборов Владимир Путин, условно говоря, предложит вам стать первым вице-премьером, ответственным за экономику?

Г.Я. Если говорить об этом с самим Путиным, то я готов эту проблему обсуждать. Это все-таки вопрос, который нужно обсуждать с премьер-министром.

А.В. Извините, но, как мы видели и во многих телепередачах, вас и ваше движение ваши политические соперники обвиняют в безответственности и говорят о том, что Явлинскому хорошо: он сидит в парламенте и критикует, а вот если ему предложат войти в правительство, он отказывался и откажется. Ровно поэтому я ставлю вопрос перед вашими слушателями и избирателями.

Г.Я. Я отвечаю, что мы четыре раза предлагали сформировать правительство. Я предлагал это Евгению Примакову. Я предлагаю это вновь, потому что объективно обстоятельства таковы, что ими нужно воспользоваться. И тогда к лету мы будем иметь результаты! Потому что, как бы мы ни оценивали деятельность Путина в целом, посмотрите, пожалуйста, что на самом-то деле, кроме Чечни и общих политических разговоров, происходит. Мы имеем 310 тысяч беженцев и нужны огромные ресурсы, чтобы заботиться об этих людях. Это тоже плод этой операции.

А.В. Я такой цифры не слышал.

Г.Я.  310 тысяч последний раз официально была произнесена цифра. А 200 тысяч мало? А 150 тысяч не хватает? А 10 тысяч, если люди на снегу, женщины и дети и людям некуда деваться? Огромные ресурсы на это нужны. И на продолжение операции нужны огромные ресурсы. Сегодня у нас, если все сохранится как есть, то за спиной тех солдат, которые будут там продолжать вести операцию и за спиной беженцев будут стоять политические мародеры, которые по-прежнему будут растаскивать экономику страны с тем, чтобы не дать возможности развернуться всем фронтом и сдвинуть положение дел вперед. Это же всегда парализует, какое бы решение не приняли. Я хочу сегодня знать – солдаты в Чечне получают сегодня ту повышенную зарплату, за которую мы выступали и которую Путин в течение двух суток решил? Денежное довольствие наших военных там изменилось?  То, что  знаю – нет, не изменилось. Люди там работают и воюют, не получая в полной мере то, что даже государством решено. Где этот участок политического мародерства, где вытаскивают эти деньги и не дают им дойти? Это и есть экономическая коррупция, которая не позволила нашей армии в прошлый раз ничего сделать в Чечне, и не позволит сделать и в этот раз, если ее не изменить. Это что касается первого вопроса.

Второй вопрос. Сегодня прожиточный минимум в России составляет примерно 1100 рублей. Средненачисленная зарплата учителей – 760 рублей. Средненачисленная зарплата у крестьян – 660 рублей. Средненачисленная зарплата у врачей – около 800 рублей. Я вам могу сказать – Юго-Западный район Москвы, Черемушки, учитель школы: за октябрь начисленная зарплата 260 рублей. Это 80 миллионов людей, живущих в России ниже уровня бедности. Разве не это является сегодня главным вопросом, хоть 100 дней прошло, хоть 150? Но пока никаких сдвигов в решении  этих вопросов нет и ответов на эти вопросы тоже на сегодняшний день нет.

А.В. Ровно поэтому я воспроизвожу свой вопрос. Вы сказали, что вопрос о вхождении «Яблока» в правительство как ответственного за всю экономическую политику – это вопрос обсуждения с премьер-министром, что, наверное, политически закономерно. Но нас слушает масса людей, среди них есть ваши избиратели и избиратели ваших противников. У многих из которых укрепляется мнение, что «Яблоко» не хочет брать на себя ответственность. Скажите пожалуйста: буде премьер-министр предложит вам войти в правительство с тем, чтобы вы с вашими партнерами могли возглавить экономический блок до парламентских выборов, вы будете согласны на это или нет?

Г.Я. Я с волнением жду того момента,  когда вы станете премьер-министром и сделаете мне такое предложение. И как только вы мне его сделаете, Алексей, я его обязательно приму и все «Яблоко» его примет, даже без дополнительных обсуждений. И всем нашим слушателям и моим избирателям я хочу заявить совершенно определенно: мы для того и работаем 10 лет в России, чтобы получить власть и сделать здесь успешную экономическую реформу. Мы не сомневаемся в успехе и не сомневаемся, что все ошибки, сделанные за это время, будут учтены, исправлены и мы сможем всем доказать, что Россия может сделать просто экономическое чудо. Мы знаем, как это сделать. И если премьер-министр будет со мной обсуждать этот вопрос…

А.В. Только Путин, а не Венедиктов.

Г.Я. Да в общем-то мне все равно. Кто премьер-министр, тот пускай и обсуждает. Премьер-министр Путин пускай осуждает. Мы готовы к такому обсуждению – и раньше были готовы, и теперь. Единственное, чего мы не делаем – мы не ходим в правительство поодиночке. Мы не ходим туда исполнять чужую программу. Мы не согласимся исполнять программу экономического блока, сформированного кулуарно-подковерным методом весной прошлого года путем интриг в городе Сочи. Для нас это абсолютно неприемлемо. Вот это мы можем сказать твердо. Поэтому будет желание сформировать в правительстве новый экономический блок по программе, которую мы предлагаем – мы готовы.

А.В. Очень многие наблюдатели отметили вашу особую позицию по Чечне, вернее, по тому, как дальше должна развиваться ситуация между Россией и ее частью. Ваше заявление, так называемый ультиматум, даже подвигнуло некоторых видных политических деятелей назвать этот поступок «антигосударственным». Я бы все-таки хотел понять мотивы, которые двигали вас выступить с этим заявлениям, которое на сегодня расходится с мнением большинства россиян, по опросам, по крайней мере?

Г.Я. Во-первых, я хотел бы подчеркнуть, что все, что сказано в этом заявлении я готов повторить еще раз, слово в слово. И ни от одной позиции, которая там сформулирована, ни я, ни моя партия не намерены отступать ни в каком пункте. Во-вторых, для нас цель и смысл государства в этой связи заключается в том, чтобы сделать все возможное, чтобы сберечь жизнь наших солдат, офицеров, мирных жителей, облегчить положение беженцев, создать безопасную перспективу для Северного Кавказа и для России в целом. Вот цель нашей политики на Кавказе, вот смысл того, что мы считаем государственным. Государство нужно в России для того, чтобы защищать каждого человека, его жизнь, его интересы, его детей, его будущее. 

А.В. Но не бандитов?

Г.Я. Люди, которых вы называете бандитами, являются преступниками. Их нужно судить. А если судить невозможно, то уничтожать. Поэтому перед Россией в настоящее время стоит очень сложная задача: либо судить бандитов и террористов, находящихся на территории Чечни…

А.В. То есть поймать и судить?

Г.Я. Да. Либо, если это невозможно, уничтожать их. Это я говорил раньше, говорю и сейчас. Потому что они действительно представляют огромную опасность для России. Это, правда, означает , что российские вооруженные силы имеют перед собой задачу ликвидации именно тех вооруженных террористических сил, которые им там противостоят. Сделать это, уничтожить их возможно только в том случае, если мы, Россия, найдем общий язык, взаимопонимание с людьми, которые там живут. Пример – Дагестан. Как нам удалось в Дагестане разгромить, пусть и с потерями, самые вышколенные отряды террористов, которые перешли границу Чечни с Дагестаном? С помощью того, что население оказывало безусловную поддержку российским солдатам. Другой пример – как удалось на входе в Гудермес добиться того, что там победа далась без единого выстрела? Путем того, что там были проедены соответствующие переговоры. Пока в Москве политики спорили о том, что надо делать, а что не надо, военные все сделали блестяще.  Это все сами. Потом они повторили это в Ачхой-Мартане. Теперь я абсолютно поддерживаю заявление Квашнина о том, что население само изгонит бандитов, а мы – имея в виду военных и Россию – поможем населению изгнать бандитов.

А.В, Куда? Если мы говорим о том, что в Грозном 8 тысяч боевиков – я сейчас выбираю произвольный термин, - или всего 35, 40 тысяч боевиков во всей Чечне – это армия. И потом – что значит «население изгоняет бандитов»? Это же дети этих женщин, братья  этих сестер! Они же живут в этих местах.

Г.Я. Я думаю что это хороший вопрос для начальника Генерального Штаба. Когда он заявил вчера, что население должно изгнать бандитов – вот вам бы у него спросить.

А.В. Я спрошу.

Г.Я. Обязательно сделайте это. А смысл того, что я говорю, заключается в том, что уничтожение бандитских и террористических формирований возможно только в том случае, если население поддерживает действия российских властей и военных. Кроме того: когда мы говорим о бандитах и террористах, надо не забывать, что это не коллективная вина целого народа или нации. Это конкретные люди с фамилиями и именами и именно о них должна идти речь. И наши военные прекрасно знают, чьи это формированиях, с какими вожаками, с какими людьми нужно это делать. Отсюда и появились наши предложения о шести условиях, которые должны быть сформулированы и в рамках которых должны быть заданы вопросы чеченским представителям, например, Масхадову, или кому-то другому, кто будет представлять Чечню. В частности, Масхадову, потому что он был избран в Чечне и он сегодня может командовать, скажем, одной третью боевиков, причем самых обученных и хорошо подготовленных. Мы считаем эти условия чрезвычайно важными. Первое условие – это освобождение заложников. Второе – это прекращение исчезновения людей, прекращение работорговли. Третье условие – расформирование всех негосударственных вооруженных формирований. Четвертое условие – ликвидация военно-репрессивных органов, созданных в Чечне. Пятое – закрытие Чечни для проникновения туда международных террористов. И шестое важнейшее условие заключается в том, чтобы поставить вопрос так - по списку должны российским властям для предания суду быть выданы террористы, которые там находятся. По фамилиям, по именам. Список должен быть передан российскими властями. И Масхадов должен перед телекамерами, перед всем народом Чечни, России и всего мира ответить – готов ли он сотрудничатьс российскими вооруженными силами и властями в решении этих задач. Если да, то призвать население Чечни оказывать содействие, как на входе в Гудермес и Ачхой-Мартан, как в Дагестане. Призвать население Чечни оказывать содействие российским властям и военным в осуществлении этих задач.

А.В. Григорий Алексеевич, кажется, что наши военные могут это сделать и без Масхадова. Зачем предъявлять ультиматум и требовать капитуляции, когда взяли Гудермес и Ачхой-Мартан без Масхадова? И Грозный, как сказал Квашнин, таким же образом попытаются взять. Не считаете ли вы, что Масхадов скомпрометировал себя как политическая фигура и нужно искать новых политических людей, которые представят новую Чечню в составе России?

Г.Я. Я хочу сказать вам следующее. Если власти хотят решать вопросы победы в Чечне с минимальными потерями, то и переговоры с муфтием Кадыровым, и переговоры со старейшинами, и переговоры с Масхадовым как с избранным в Чечне лидером должны проходить. Это не вопрос оценки – хороший он или плохой. У меня лично нет ни малейших оснований доверять ему ни в чем. И три года его президентства показали, что Чечня еще глубже окунулась в катастрофу. Но речь сегодня идет не об этом. Речь идет о попытке нейтрализации одной трети боевиков, о попытке привлечения на свою сторону населения, о попытке решения вопроса не только тактически – в смысле разгрома банды сегодня, - а о попытке создания стратегических условий по нормальному сосуществованию России и всех народов на Кавказе. О создании перспективы. О том, что через некоторое время там вырастут те люди, которые сегодня живут в этих лагерях беженцев. Вырастут те люди, которые, если сегодня бессмысленно все бомбить, снова через пять лет начнут с нами войну. Речь о том, что нельзя армию загонять в горы накануне зимы, чтобы она там погрязла в партизанской войне. Эти все вопросы нужно сегодня решать. И я категорическим образом хочу сказать, что в этой части все заявления военных, которые я сегодня слышу, гораздо более продвинутые и точные. Когда они говорят, что политики закончат эту войну, что война должна иметь политическое разрешение, я с этим абсолютно согласен. Смысл задач в Чечне в том, чтобы политическими и военными средствами решались эти вопросы. Сегодня военные создали идеальные исходные условия для того, чтобы политическими средствами продолжать эту операцию до полного уничтожения тех, кто угрожает  свободе и безопасности чеченского народа , всего Северного Кавказа и России.

А.В. Представляется, что в момент развернувшейся предвыборной парламентской кампании чеченская операция, события в Чечне становятся очень серьезным фактором внутриполитической борьбы. Почти все – подчеркиваю, почти все – политические партии и движения занимают единую позицию поддержки правительства Путина и военных, с разными оговорками, с разными предложениями. В том числе и «Яблоко». В чем, с вашей точки зрения, ваше движение отличается в своей позиции по Чечне от других партий? Есть отличие?

Г.Я. Я могу сформулировать наши отправные точки. Мы считаем, что сегодня все усилия российского государства должны быть направлены на обеспечение помощи сотням тысяч беженцев, которые сегодня есть в Чечне. Второе: мы считаем, что жизнь каждого российского солдата является высшим приоритетом. Мы считаем, что стратегические интересы России заключаются в том, чтобы доказать людям, живущим в Чечне, что российская власть для них во много раз предпочтительнее, чем тот хаос и бандитизм, которые сложились в Чечне в течение последних лет. Мы считаем, что первоочередной российской задачей является обеспечение нормальных условий жизни для всех народов на Кавказе, в том числе и чеченского народа. Мы строго отделяем операцию по обеспечению российской безопасности от операции по подавлению или завоеванию какого-либо народа. Это для нас абсолютно принципиальное положение. В этом и есть стратегические интересы российского государства. Их достичь можно только в том случае, если Россия уже сейчас, на этом этапе, сможет справиться действительно с различными военизированными негосударственными террористическими организациями там. Покончить с ними можно только в союзе с народом, с местным населением. Нет никакого другого решения. Главное – «Яблоко» считает, что смыслом политики России и главной задачей любого политика в России является забота о жизни людей, народов в России, о безопасности России в будущем. Вот зачем нужны в России политики. Вот в чем смысл их существования.

А.В. Вы – один из немногих, кто прошел довольно много выборов, и парламентских, и президентских.

Г.Я. Просто все.

А.В. И будете еще проходить. В чем, с вашей точки зрения, принципиальное отличие кампании 1999 года от предыдущих?

Г.Я. Нужно сказать, что, поскольку с 1995 года особых улучшений в экономическом положении страны не состоялось, то проблемы накапливаются. Доверие людей падает. Кризис 1998 года вообще разрушает то доверие людей и избирателей, которые надеялись на экономические реформы, верили реформаторам. Поэтому сегодня ситуация в этом смысле даже сложнее. Меньше иллюзий. Зато больше понимания важности и ответственности. Власти понимают, что скоро выборы и уходить придется все равно. А когда люди покидают свои посты, ответственность наступает, отвечать надо за что-то. Ответственность ведь у нас наступает не тогда когда пост занимает, о чем иногда говорят те, кто его покинули. Ответственность наступает, когда уходят с этих постов и власть меняется. Смена власти – это момент наступления ответственности по очень серьезным вопросам. Сегодня власть проявляет исключительное внимание к выборам на всех уровнях. И первая особенность здесь – губернаторы наши, которые решили, что им мало быть губернаторами, членами Совета Федерации, руководителями своих правительств и еще мэрами своих собственных городов,  если это субъекты Федерации. Они решили еще стать депутатами Госдумы. То есть они решили поставить выборы в Госдуму под собственный контроль. И почти в каждом регионе есть свой губернатор, который сам записан в списки и сам куда-то всех ведет. Это, конечно, очень серьезное искажение того, что должно быть на нормальных выборах. Я думаю, что мы поправим этот закон, изменим это положение дел и не дадим больше губернаторам участвовать в избрании в Государственную Думу. Кроме того, есть у нас еще совсем смешные тройки или губернаторы, которые говорят, что мы как бы лидеры – есть, скажем, первая тройка в «Отечестве», - но мы лицо движения и поэтому мы в Думу не пойдем.

А.В. Поправим: Примаков говорит, что пойдет, а вот Лужков и Яковлев…

Г.Я. Может быть. Я слышал, что они все трое говорят, что они в Думу не пойдут, потому что они лицо. Тогда возникает вопрос: а что же тогда пойдет в Думу, если лицо не собирается? Там же по телевизору показывают, это серьезное дело. Вот такой цинизм по отношению к Думе, что туда только важно кого-то протащить, сесть во главе движения и привести туда какой-то паровоз – это тоже технология, если можно так выразиться, которая была опробована на предыдущих выборах Виктором Степановичем. Теперь она получила расцвет. Это говорит о пренебрежении, о таком отношении к нижней палате парламента, что туда можно просто приводить кого-то, а самим работать не нужно. И конечно, совсем выдающимся обстоятельством нового времени явилось то, что сейчас происходит в Башкортостане. Рахимов там вообще распорядился сначала закрыть два канала телевизионных, потом он решил, что этого мало. У меня должен был состояться завтра визит в Башкортостан. Сначала сказали, что там отключено телевидение, и я не смогу там выступить, хотя это все по закону и все, что нужно, было сделано. Потом сказали, что не будет никакого зала. И наконец сообщили, что самолету не будет разрешено приземлиться. На территории Башкортостана вообще.

А.В. То есть вы невъездной?

Г,Я. Да. Я хочу сказать, что это – модель того, как «Отечество» собирается наводить у нас демократию. Пользуясь случаям, я хотел бы обратиться к лидерам «Отечества», чтобы они уняли одного из своих членов и сказать, что Отечество-то у нас совсем другое. Вообще нет больше такого места в России, куда нельзя приехать, выступить и разговаривать с людьми. Такого места просто нет. Я сейчас езжу по всей России: дружит губернатор, не дружит, такой или другой, но чтобы сказать, что нельзя разговаривать, нельзя выступать, нельзя приезжать? Такое придумали только руководители блока «Отечество».

А.В. Может быть, это специально для «Яблока»? В Калмыкии Степашину не удалось выступить.

Г.Я. Это как раз любимые члены наших номенклатурно-административных блоков. «Отечество» показывает, как оно собирается руководить всей Россией и какие у него выдающиеся подходы к демократии и к жизни людей. Можно представить себе, что там происходит с людьми, если говорит: телевизор выключим, это не включим свет отключим, газ не подадим. Это на наш взгляд совершенно недопустимые формы и раньше в России, конечно, такого не было. И если это сейчас спустят, если вот так разрешат делать, то можно ожидать совершенно неправового режима проведения выборов, следовательно, крупнейших фальсификаций. Я могу себе представить, как будет идти подсчет голосов в Башкортостане. Это новые особенности, которых раньше не было.

А.В. Раньше премьер-министр возглавлял блок сам. Сегодня премьер-министр заявил о том, что в качестве гражданина – не как премьер-министр – он поддержит движение «Единство». Прокомментируйте это, пожалуйста.

Г.Я. Ну что, в этом нет ничего удивительного. Для этого «Единство» и создали, чтобы у Путина была какая-то фракция. Вот он сказал, что его и поддержит. Не вижу в этом ничего неожиданного и особенного. Дело в том, что ни само «Единство», ни сам Владимир Владимирович Путин пока еще не ясны. Они только начинают. Только сто дней прошло. Что можно за 100 дней сказать? У нас есть большие проблемы сегодня и с ограничением информации. Башкортостан – это крайняя форма, но у нас есть такие же проблемы по стране в целом. Фильтрация информации, которая идет по чеченским событиям – делать заключения об этом очень сложно. Есть какие-то вещи, очень странные, мягко говоря, когда в Москве формируют чеченский парламент, или вдруг освобождают кого-то из тюрьмы и говорят, что это будет наш главный человек в Чечне. То есть время от времени предпринимаются такие вещи, которые больше похожи на какую-то спецоперацию, а не на серьезную государственную политику. Все пытаются сделать что-то такое дезориентирующее, чтобы люди не понимали, что происходит. Пытаются заставить всех людей приветствовать одного человека через сто дней – вещь, конечно, невозможная. Возможно вызвать ожидания, надежды. Но люди в конце концов могут отказаться от такой формы, когда всех сгоняют в одну точку и заставляют всех говорить одну и то же.

А.В. Про одно и то же – практически все политические лидеры и силы, перебывавшие в этой студии на этой неделе, говорили о важности подписания 26 ноября, то есть послезавтра, союзного договора между Россией и Белоруссией. Я просил бы вас жестко сформулировать ответ на два вопроса. Первый – как вы к этому относитесь? И второй – будете ли вы и ваша фракция ратифицировать этот конкретный договор, если он будет внесен в Думу до 3 декабря?

Г.Я. Никто не знает, что написано в этом конкретном договоре. Как всегда, Ельцин подписывает что-то такое, чего не знает просто ни один человек – что там написано? Что в этом договоре? Мы выступаем за экономический союз России и Белоруссии. Мы выступаем за интеграционную политику. Мы выступаем за то, чтобы Россия и Белоруссия, сохраняя каждая свою государственность и свою Конституцию, наладили такие отношения, которые пошли бы на пользу всем людям, которые живут  в обеих странах как братским народам. Но что подпишут Лукашенко и Ельцин? Будет ли это соответствовать российской Конституции? Означает ли это, что это способ продления полномочий Ельцина в такой несильно завуалированной форме? Собирается ли Ельцин воспользоваться этим, как воспользовался Лукашенко и уже 3 или 4 месяца не избирается на должность президента? Все эти вопросы, конечно, остаются. Мы работали над этим договором, наши представители постоянно в этом участвовали, мы внесли очень большое количество поправок. Но, как это всегда бывает, наш президент подписывает что-то, о чем неизвестно, что там написано. Какие там поправки, есть ли они? Подпишет – посмотрим. Если надо дорабатывать, будем дорабатывать. Но ничего из того, что нарушает российскую Конституцию или обеспечивает продление срока Борисе Николаевича в должности президента – ничего такого мы поддерживать не будем.

А.В. И последний вопрос. Я не прошу вас делать прогнозы по выборам, еще четыре недели. Чем, с вашей точки зрения, парламент третьего созыва будет отличаться от Госдумы второго созыва?

Г.Я. Я просто могу вам сказать, что на сегодня контуры парламента еще не видны. Этот месяц будет иметь очень большое значение. И многие люди определятся буквально накануне голосования. Такова особенность сегодня российской политической ситуации.

А.В. Очень многие люди, в том числе и мои знакомые, говорят о том, что в связи с таким хаосом, в том числе и информационным, не пойдут голосовать. «Мы ничего не понимаем и не можем понять, мы не пойдем».

Г.Я. Голосовать нужно обязательно, потому что самые плохие правительства в мире создаются людьми, которые не голосуют. Поэтому голосовать нужно обязательно.