Здравствуйте, дорогая Валентина Федоровна!

Я еще в Билибино, но скоро переберусь в Анадырь. Говорят, дыра невероятная, вроде бы и название с этим связано. А главная беда в том, что там свирепствуют пурги (во множественном числе и с ударением на "у"). Спрашиваю: почему "пурги"?" Отвечают: увижу - пойму... На днях повстречал девочку-чукчанку, лет семи - восьми. Она была в черной шубке, белой шапочке и настоящих чукотских торбасах. Прямая черная челка контрастировала с шапочкой и заканчивалась точно над глазами-щелочками с черными бусинками-зрачками. Сообразив, что я не просто смотрю, а любуюсь, девочка не смутилась и приятно улыбнулась. Я увидел ее белые смешные зубы - врастопырку. В поведении маленькой чукчанки не было кокетства, но проглядывались та открытость и доверчивость, от которой родители стараются поскорее избавить своих детей, чтобы они не стали жертвами этих несомненых добродетелей. Я подошел и спросил, не позволит ли она себя сфотографировать. Девочка спокойно, с достоинством разрешила: "Пожалуйста!" Меня поразили четкость и ясность ее ответа и как чисто было произнесено маленькой чукчанкой русское слово. Мне даже показалось, что она сделала реверанс. После нескольких снимков, я поблагодарил ее и вновь услышал: "Пожалуйста". И опять это было сказано с неким подобием реверанса.

Так же произносят заветные слова - "пожалуйста", "спасибо", "здравствуйте", "до свидания" - те, увы, уходящие люди, которые застали краешек века галантности и учтивости, когда важным считалось не только слово, но и то, как оно произносится, с какой интонацией, в сопровождении какого жеста. Этот некогда обязательный патриархальный ритуал делал жизнь краше и добрее. Без него те же слова оказались дежурным оформлением дежурных отношений. По пальцам одной руки я могу пересчитать тех, кто сопровождает даже мимолетное обращение почтительным поклоном. Все они далеко не молоды. Если бы мы так друг с другом здоровались и прощались, то уже одним этим добрым жестом изгнали бы из себя внутреннее рабство и вернули достоинство.

Но откуда взялась эта уходящая манера здесь, на Чукотке, у маленькой чукчанки? Глядя ей вслед, я сожалел, что больше ее не увижу, и спросил вдогонку, как ее зовут. Девочка повернулась и прищурив без того узкий глаз, нежно произнесла: "Ксюша!"

...На следующий день я зашел в краеведческий музей. Он расположен в относительно старом двухэтажном здании и является гордостью Билибино. Собранным здесь материалам и экспонатам могут позавидовать лучшие музеи северных городов, в чем безусловная заслуга Григория Сергеевича Глазырина - основателя музея.

Он родился в 1909 году в глухой деревеньке в Вятской губернии. Закончил педагогический институт, Московский университет и работал инженером в столице. С началом войны был мобилизован, воевал, но в 1942-м попал в плен. Из плена бежал к своим. С армией прошел всю Восточную Европу, однако в Венгрии сгоряча прокомментировал гимн Советского Союза. То ли засомневался в строчках, то ли мотив не понравился, а может, понравился, но не так, как должен нравиться гимн отечества, словом, загремел Григорий Сергеевич на десять лет. И еще легко отделался. Могли дать и двадцать, и двадцать пять и даже расстрелять. Попал Глазырин, как и положено, на Колыму, а после освобождения, в 1953 году, еще дальше - на Чукотку. Но вместо того чтобы сгинуть, Григорий Сергеевич стал выдающимся гражданином. Сначала работал начальником геологоразведочной партии, которая базировалась в Билибино, затем гидрогеологом Анюйской геологоразведочной экспедиции, а выйдя на пенсию, занялся созданием музея, который принес ему общечукотскую славу. Так выход на "заслуженный отдых" может оказаться не концом, а началом подлинной деятельности.

Я видел фотографию Глазырина: здоровенный сибирский дядька с длиннющей густой бородой, над которой нависает огромный, как у Жерара Депардье, нос. Григорий Сергеевич в длинной толстовке, препоясанный, уверенно шагает по улице, теперь носящей его имя, и если бы рядом с ним шел сам Депардье, на француза - при всей его славе - никто бы не обратил внимания: столь блеклым казался бы он на фоне Григория Сергеевича. У Глазырина и прозвище было соответствующее - "Дед". Говорят, не было такого, чего бы этот Дед не знал про Чукотку. Светлая ему память. Нередко случалось, что этапированные на край земли становились видными учеными, учителями, топографами, краеведами и исследователями того самого края, куда их выслали. Поэтому о Колыме и Чукотке написано столько книг и таких, что нашим центральным городам и весям не снилось. Мне рассказали о старом чукче, который хвалил товарища Сталина именно за то, за что остальные клянут: тот высылал сюда хороших и образованных людей.

Помимо наследников и продолжателей дела Григория Сергеевича, в краеведческом музее работают еще и уборщицы-смотрительницы: чукчанка Лариса и эвенка Надя. Лариса родом из Кепервеема, ближайшего к Билибино села. У нее есть старшая сестра - Татьяна, которая живет в Кепервееме, и пять братьев. Они обитают в тундре. Родители уже умерли. Отец много лет работал учителем русского языка и литературы, затем председателем колхоза, а мать всю жизнь была чумработницей. Это и швея, и повар, и воспитатель... Все в одном лице! Лариса закончила восемь классов и ушла в тундру, куда звала душа, вышла замуж, и, как мама, стала чумработницей. Ее муж, бригадир оленеводов, в 1997 году неожиданно заболел, и его вовремя не вывезли из тундры. Лариса осталась с двумя сыновьями (шестнадцати и тринадцати лет) и восьмилетней дочерью... Ксюшей.

Я был рад тому, что моя знакомая так скоро и неожиданно обнаружилась, и уже на другой день видел ее в музее, куда Ксюша зашла после школы. Вторая смотрительница Надя, и ее муж, Афанасий, принесли эвенскую одежду, в которую меня нарядили. Уж очень хотелось иметь экзотическую фотографию на фоне костей мамонта. Поскольку пришла Ксюша, то я фотографировал и ее... Все дети светлы - это правда. Но маленькие дети тундры... Близость к природе и удаленность от цивилизации сделали их такими, что любоваться их душевной чистотой и искренностью можно без конца. Ксюша, вдобавок ко всему, отлично владеет русским. И я, кажется, выяснил, откуда это у нее. Ксюша часто бывает у своей тети в Кепервееме, а та, как и дедушка, преподает русский язык и литературу в средней школе. Теперь ниточка потянулась в Кепервеем. Уже через день я встретился с Татьяной Алексеевной в сельском клубе. Маленькая, хрупкая, спокойная, неулыбающаяся и в очках - Татьяна Алексеевна показалась мне самой настоящей русской учительницей, хотя, кроме языка, русского в ней небыло ничего. Но прежде о Кепервееме. Это пока единственное село, где я побывал, хотя меня убеждают отправиться в какой-нибудь отдаленный поселок "посмотреть на трудную жизнь". Я отвечаю, что мне хватит Билибино, но меня вновь и вновь убеждают ехать в Анюйск, в Островное и даже в Омолон, уверяя, что не побывав там, я ничего о Чукотке не узнаю. Возможно. Но, если я доберусь до Омолона, меня и оттуда постараются отправить в еще большую дыру, потому что всегда отыщется место, в сравнении с которым Омолон предстанет светочем цивилизации. В конце концов, я не краевед, не топограф, вообще не романтик, и в Кепервееме оказался лишь потому, что глава этого поселка, посадил меня в теплый "уазик" и пообещал доставить обратно в Билибино.

Село Кепервеем - по-чукотски "Росомашья река" - находится на реке Кэпэрвеем, южнее Билибино. Проживают в нем в основном чукчи, хотя есть и эвены, и русские, и латыши, и белорусы, и киргизы. Всего шестьсот жителей. Здесь находится аэропорт, - своеобразные ворота, не миновав которые, в Билибино не попадешь.

Когда-то на берегах Малого Анюя жил богатый оленевод по кличке - Кэпэр (Росомаха). Росомахи всеядны, жадны и поедают все, что попадается на глаза: зайцев, грызунов, птиц, а попадемся мы - и на нас нападет ненасытная росомаха. Они нападают на больших рогатых оленей, и даже на лосей, вспрыгивая им на спину и перегрызая сонную артерию, но не брезгуют и падалью. Росомахи разоряют продуктовые склады, и умудряются вытаскивать приманку из капканов. Словом, это не по размерам сильный, хитрый, ловкий и осторожный хищник, и кроме меха в нем трудно отыскать что-нибудь доброе. Я видел чучело этого зверя, так у него ко всему еще и морда препротивная. А вот маленькие росомашки - очень милые создания, их хочется взять на руки и приласкать. Что ж такое: пока дети - все хорошие, все милые. Как вырастают - так черт знает что! Так вот, этот богатый оленевод, владеющий бесчисленными стадами, отличался неслыханной жадностью и потому заслужил в народе соответствующую кличку - Кэпэр. Когда он умер, его похоронили на берегу реки, у которой почему-то не было достойного названия. У нас безымянную реку назвали бы в честь какого-нибудь положительного героя, а у чукчей все по-другому.

Но это предания. На самом деле поселок Кепервеем возник в 1947 году. До этого здесь стояли лишь несколько яранг. Совхоз, который сюда переместился, возник вдалеке, на берегах Ледовитого океана. Там находилась центральная усадьба, которая затем разделилась на два совхоза с нечукотскими названиями: "Им.Маленкова" и "Вперед!" Первый совхоз в 1957 году после разоблачения антипартийной группы Молотова, Маленкова, Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова превратился в поселок Илирней. А "Вперед!", в полном соответствии с названием, не стоял на месте и докочевал до реки Кэпэрвеем. Оленеводы, пришедшие со стадами, решили строить новую центральную усадьбу неподалеку от Билибино, там где сейчас добывают золото. Называется это место Коральвеем - "Холодная река". Уже было построили контору, школу-интернат и столовую, уже оленеводы приезжали за зарплатой, как обнаружились мотивы (я их так и не выяснил), по которым усадьбе оленеводов находиться здесь было нельзя. Надо было срочно искать новое место.

Его искали по всей тундре, но никак не могли найти, что не удивительно. Иной раз по комнате ходишь и не знаешь, куда табуретку поставить... Все же решили поставить контору там, где уже стояли яранги, неподалеку от места захоронения жадного оленевода Кэпэр-Росомахи. В 1947 году началось интенсивное строительство домов. Но последняя яранга исчезла лишь в конце семидесятых. В ней жила старенькая чукотская бабуля, которой по виду было лет шестьсот-семьсот. Она ни за что не хотела переселяться. И действительно: посмотришь на убогие кепервеемские дома - как в них жить?

В одном из таких домов и живет Татьяна Алексеевна вместе с мужем и тремя детьми. Ее родители (бабушка и дедушка маленькой Ксюши) были в этих краях знамениты. Алексей Родионович Канталин ("Идущий за оленем") родом из богатой семьи. Он был оленеводом, кочевал, но, когда пришла советская власть, решил учиться. Закончил среднюю школу в Островном, затем педучилище в Анадыре, потом пединститут в Хабаровске, после чего вернулся и работал преподавателем в Красной Яранге. Что это такое?

Это непросто, Валентина Федоровна. Вы сорок лет преподавали в Торжокском педучилище, и к Вам со всей Тверской области приезжали учиться русскому языку и литературе. А здесь - наоборот. Алексей Родионович сам ездил и учил. Красная Яранга - это выездная кочевая школа. Представляете? Бегать по тундре и ликвидировать безграмотность... Вскоре его перевели в Анюйск, где Алексей Родионович стал вторым секретарем Восточно-Тундровского райкома партии.

Татьяна Алексеевна рассказывает, что отец был интеллигентным, образованным, к нему шли за помощью и за советом из самых отдаленных поселков, и он никогда не отказывал. Алексей Родионович сделал столько доброго, что старики-чукчи прозвали его Алексеем Революцией! Это не какая-то Росомаха. К сожалению, даже фотографии его не сохранилось. Весь семейный архив сгорел. А вот мама Татьяны Алексеевны (Ксюшина бабушка), была из бедной семьи и имела лишь три класса образования. Имя у нее было - "Солнечная Женщина". Она воспитывала семерых детей и несла на себе все то тяжкое бремя, которое только и способна нести женщина в тундре. Но вот пришла советская власть, а с нею и организация новой жизни. Началась поголовная паспортизация. А в паспорте есть важнейший и первейший параграф: фамилия, имя, отчество. Представляете, советский ответственный работник в галифе, имея за спиной мощь великого пролетарского государства, спрашивает: "Как ваша фамилия, товарищ?" А ему в ответ: "Идущий за оленем". Он переспрашивает, полагая, что ослышался, а ему повторяют... А ведь имя должно быть как имя и фамилия как фамилия. Все должно быть как у людей, без всяких "солнечных женщин".

Отобранные имена превращались в фамилии, а новые имена были уже нашими, понятными и привычными: Федя, Петя, Маша, Таня... Так чукотская семья обрела фамилию Канталины. Красиво, но создана-то фамилия из мужского имени. Впрочем, какое дело паспортистам до этой мелочи. А представьте, если весной в тундре родилась красивая и светлая девочка и родители дали ей имя Подснежник (по-чукотски - Ы'лгинтынэчьын)? Что делать с такой девушкой при выдаче паспорта? А если мальчик был резвым, много смеялся, шутил, клоуничал, и старики назвали его Шумным (Никуликин)? Так получались: Наталья Николаевна Ы'лгинтынэчьына и Юрий Владимирович Никуликин. Но были чукчи, которые русскими именами-отчествами себя не именовали, а, поскольку закон соблюдать было необходимо, оставляли имена чукотские. Получались забавные созвучия, например: Таграй Эттувьевич Гыргольтагин или Векет Танатовна Нутеуги. В местной газете я встретил фамилию, которую ни за что не выговоришь, да и напишешь с трудом - Выквырагтыгыргина. Но ее выговаривали, причем часто: обладательница этой фамилии работала корреспондентом на радио.

Антропономические вивисекции "Старшего Брата" вызывали повышенный интерес у исследователей, которые находили в них "прогрессивное влияние русского народа". Нам, русским, это действительно любопытно. А каково маленькому северному народу, где у каждого должно быть имя, отражающее внешность, характер, привычки? Но с чукчей требовали об этом забыть. Вот и живут они с русскими именами и переделанными фамилиями. Под этими фамилиями лежат на сельском кладбище в Кепервееме Идущий за оленем и Солнечная Женщина...

Пятеро их сыновей были заняты в оленеводстве, в совхозе, но, после его развала, остались безработными. Перебиваются, как могут. Младшая сестра, Лариса, работает в билибинском краеведческом музее, и лишь Татьяна пошла по стопам отца. Она поступила в Анадырское педагогическое училище, по окончании которого в числе лучших студентов была направлена на учебу в Ленинград. В 1980 году вернулась в Кепервеем и с тех пор преподает в школе. Муж у Татьяны Алексеевны - украинец, работает кочегаром. Сын в армии. Старшей дочери - десять лет, младшей - пять.

Как живется на Чукотке учителям? Татьяна Алексеевна отвечает: "Как везде". Значит, живется плохо, бедно. Тем не менее, все работают и не жалуются, хотя зарплату не получали семь месяцев. Да и что это за зарплата! Две с половиной тысячи. Высокая, в сравнении с зарплатой учителя в Торжке и ничтожная для Чукотки.

"Мы - долгожители", - говорит Татьяна Алексеевна. Это означает следующее. Учителя, врачи, работники коммунального хозяйства и прочие, идут в магазин, и продавец отмечает, на какую сумму получен ими товар. Речь идет о самом необходимом: хлеб, сахар, крупа... После этого "покупатель" становится должником и отдает деньги после получения зарплаты.

...Государство наше не наскучит. Вы работаете, учите, лечите, обогреваете, охраняете, но вам не выплачивают зарплату. У государства нет денег, и, следовательно, оно становится вашим должником. Но государство наше милосердно. Оно выдает продукты, чтобы вы не померли и не перестали учить, лечить, обогревать, охранять... Так, учитель или врач, не получающий полгода зарплату, сам оказывается в должниках. О каком роптании или недовольстве может идти речь, если ты - должник! И что же должно творится с душами людей, какое унижение должны испытывать они, стоя в очереди и расписываясь при получении буханки хлеба или куска мыла в долг!

Но остерегитесь кого-то ругать. Парадокс (наш парадокс!) состоит в том, что ругать некого. Такая "раздача" продуктов - единственная возможность для местных властей хоть как-то поддерживать жизнь. Это все, на что они способны, потому что сами беспомощны.

И что же? Может, кто-нибудь озлобился, отвернулся, бросил школу, котельную, больницу и ушел в партизаны? Нет. Врачи продолжают добросовестно лечить, кочегары - топить, учителя - учить... Все несут свой крест. И худенькая чукчанка выходит к детям так же, как и ее коллеги из Твери, Нижнего Тагила или Воркуты, как тысячи учителей по всей России, и мелом выводит на старой школьной доске слова, а дети таких же бедных и измученных нищетой родителей читают вслух:

И попробуй скажи что-нибудь дурное о России, заикнись о том, что есть в мире страны красивее, а люди лучше, заяви, что где-то есть поэты более великие и литературы не меньшие...

Всей школой, всем Кепервеемом отмечали двухсотлетие со дня рождения Пушкина. Устраивали викторины, конкурсы стихов, выставки рисунков по произведениям Александра Сергеевича, провели вечер "Болдинская осень" и даже бал, на котором ученики были одеты в бальные платья и в костюмы пушкинских героев. Особенно удался вечер, посвященный женщинам, которых любил Пушкин. Ученики определяли, какой из них было посвящено то или иное стихотворение. И на всех этих мероприятиях чукчи, эвены, белорусы, украинцы, киргизы, литовцы читали стихи. Даже самые маленькие знают о Пушкине, любят его сказки и играют в героев этих сказок. Не только в дни юбилея. И если зайти в библиотеку, то первое, что увидишь, - заботливо оформленный стенд с книгами Александра Сергеевича и слова: "Пушкин всегда с нами!"

Вот почему так хорошо говорит по-русски маленькая чукчанка Ксюша, вот откуда ее изысканные манеры и отчего искрится в ее глазах жизнь. "Зачем вы все это делаете, не получая зарплату?" - спрашиваю Татьяну Алексеевну. - "А кому тогда будут нужны наши дети?" - отвечает она. Сейчас они с коллегами проводят декаду чукотского языка. Ученики должны знать обряды, обычаи и традиции чукчей, эвенов, эскимосов; проводятся уроки на коренных языках, устраиваются конкурсы рисунков и кроссвордов по Чукотке; дети читают чукотские, эвенкийские, эскимосские сказки, причем на языках этих народов, а иногда читают и собственные стихи. Завершит декаду всеобщий праздник с приглашением взрослых. Надо объединить поколения, чтобы все почувствовали себя единым народом.

Что же думает Татьяна Алексеевна о будущем России и о том, что происходит сейчас? Говорит, что и сама, и ученики думают об этом постоянно, размышляют и переживают за свою страну. Недавно во время школьной олимпиады писали сочинения, и среди прочих тем была: "Каким тебе видится будущее России?" Татьяна Алексеевна пообещала передать эти сочинения, и я обязательно сохраню их для Вас.

Пока же я прощаюсь, и следующее письмо напишу уже из Анадыря.

______________________

Из книги И.Гарусова "Социалистическое переустройство сельского и промыслового хозяйства Чукотки. 1917-1952 гг. Магадан, 1981.

"Большим тормозом на пути дальнейшего организационно-хозяйственного укрепления колхозов стала личная собственность. Имея 500-600 голов в личном хозяйстве, семья колхозника зачастую не участвовала в общественном производстве, пользуясь всеми его привилегиями. При нормальном приросте своего стада колхозник мог забивать в год до 200 оленей, что давало ему 200 шкур и приблизительно 7 тонн мяса. Этого было достаточно, чтобы содержать в нормальных условиях семью в составе 4-5 человек, не участвуя в колхозном производстве.

В товариществах по совместному выпасу оленей владелец 500-600 голов животных, как правило, всегда находился в своем стаде. С ним, как и прежде, жили безоленные и малооленные пастухи, которым он, согласно решению общего собрания, платил по 10-20 рублей в год за выпас одного оленя. Здесь, в этой первичной форме производственного объединения, по сути дела, была узаконена наемная рабочая сила. Никаких отчислений в неделимые фонды от своих доходов члены товарищества не производили.

Не сразу и не все партийные и советские работники поняли весь вред создавшегося положения, хотя многие из них не раз поднимали этот вопрос на разного рода совещаниях и собраниях. Это подтверждается, например, выступлением секретаря Восточно-тундровского райкома партии тов.Богача на районном собрании 26 февраля 1941 г.: "Наличие у каждого колхозника в личном пользовании до 300 оленей влияет (отрицательно.-ред.) на колхозное производство и не дает колхознику возможности работать в обобществленном стаде, так как он занят выпасом своих личных оленей"...

ОЛЕНЕВОДСТВО НА КРАЮ БЕЗДНЫ

В Билибинском районе за годы "новой жизни" производство мяса оленя снизилось почти в 10 раз: с 2000 тонн до 204-х в прошлом году.

С наступлением нынешнего лета в чукотской тундре стоял удручающий жар, как будто солнце светило через увеличительное стекло. Казалось, не хватало воздуха, было трудно дышать. Не радовала погода. Не радовали и сводки, поступавшие из тундровых коллективов в администрацию Билибинского района. Надеялись, что усилия оленеводов, ответработников, побывавших в бригадах, принесут нормальные результаты. Однако, оптимистические прогнозы не оправдались. Почти пустыми стоят мясные склады омолонцев, фермеров "Нутессена", "Тополевой", "Илькувеема" и других хозяйств. Создается впечатление, что отрасль может окончательно рухнуть в бездну. Сегодня на просторах билибинской тундры выпасается чуть больше 22 тысяч оленей. И хотя животные за лето набрали хорошую упитанность, осенне-зимний забой не планируется. Он приостановлен на два года.

Каково состояние оленеводства, таково и положение тундровиков: из 432-х работающих - 418 представители коренных национальностей...

Людмила Глазунова,
Крайний Север, 29 октября, 1999 г.

С НЕВЕРОЯТНОЙ ВЫСОТЫ
(Автор слов неизвестен)