Кульминация российской политики 1996 года – президентские выборы – позади. Борис Ельцин вновь избран президентом и 9-го августа торжественно вступил в собственную должность. Казалось бы, обе главные задачи российской демократии решены: выборы состоялись в срок и по закону, а коммунистический реванш провалился – но что-то мешает испытывать чувство даже не очень глубокого удовлетворения. Может быть, то, что сразу после окончания выборов они были кем-то метко названы «победой страха над совестью»? Или саркастическая фраза Збигнева Бжезинского? Мол, из России пришли две новости, хорошая и плохая. Хорошая – не избран Зюганов. Плохая – избран Ельцин...

Ключевым словом выборов 1989–1990 годов было слово «надежда». Ключевым словом выборов 1996 года стало слово «страх».

Сумев сыграть на Большом Страхе перед реставрацией, Ельцин решил свою главнейшую, быть может, в жизни задачу: обеспечил себе второй (и последний) кремлевский срок. Но, будучи переизбран, он не добился победы: не столько Ельцин выиграл эти выборы, сколько Зюганов их проиграл – многие, особенно во втором туре, голосовали не столько за Ельцина, сколько против Зюганова. Социологические опросы (например, опрос ВЦИОМ 9–12 июля 1996 года) четко констатируют: лишь 50% тех, кто голосовал за Ельцина 3 июля, поступили так потому, что хотели видеть его президентом, а 45% поступили так потому, что не хотели видеть президентом Зюганова.

Что же касается «победы демократии», как утверждают верноподданные аналитики, то о ней говорить просто смешно: прошедшие выборы не были ни демократическими, ни равными, ни свободными. Давным-давно, летом 1991-го, мы с надеждой ждали перемен, возмущались нечестной игрой, которую вели против Ельцина и искренне радовались его победе. Сегодня мы боимся перемен, молчим, когда нечестную игру ведет Ельцин, и не испытываем ни малейшей радости от его переизбрания (кроме, разумеется, тех, для кого поражение Ельцина означало бы потерю не только должности, но, возможно, и свободы). Так что если кто и победил на этих выборах, так это иезуитская теория «меньшего зла». А проиграли – все мы, через пять «реформенных» лет вновь оказавшиеся почти в той же точке, с которой начинали.

Грустно сознавать, что через пять лет после триумфа 91-го главным соперником Ельцина на выборах оказался представитель тех, кто тогда проиграл – и, как представлялось, надолго. Грустно сознавать, что в момент решающего выбора реформаторам оказалось нечего предъявить обществу, кроме патологического антикоммунизма, и самое лучшее, кем они смогли себя представить – это «меньшим злом», нежели конкуренты. Грустно сознавать, что в честной борьбе глава государства вряд ли смог бы победить лидера коммунистов – и лишь нечестная игра принесла ему успех: вопиюще неравные по сравнению с другими возможности, да беззастенчивая мобилизация всех ресурсов государства себе на подмогу.

Впрочем, следует признать: партия «Выборы-96» была разыграна президентской командой весьма грамотно.

Победить любой ценой!

Еще в дебюте, в качестве домашней заготовки, был «сделан» Зюганов: то, что многие в декабре 1995-го считали неуспехом власти (10% Черномырдина против 23% Зюганова), было лишь первым ходом политической комбинации. Как мнимый успех коммунистов на мало что решающих думских выборах (ставкой-то были места в декоративном парламенте, а не власть), так и мнимая слабость «партии власти» были абсолютно необходимы для того, чтобы следующие полгода посвятить хоровому исполнению кантаты «Не допустим красного реванша!», которая только и могла вывести Ельцина во второй тур президентских выборов. Именно ради этой комбинации осенью практически без помех и без контрагитации властей дали провести кампанию Зюганову, а черномырдинский блок «раскручивали» явно неуклюже: пропагандистская машина работала на малых оборотах. Когда же после 17 декабря одним из финалистов президентской гонки уже мог считать себя лидер коммунистов, оставалось сделать вторым финалистом Ельцина. Но для этого необходимо было «приподнять» Ельцина с его январским рейтингом в 8%, и одновременно «утопить» Явлинского, который только и мог составить ему реальную конкуренцию за голоса демократов. И тут мы столкнулись с таким ярчайшим примером реализации принципа «цель оправдывает средства», какого не приходилось наблюдать с осени 1993-го.

Во имя желанной цели с февраля по июнь 1996-го вся гигантская махина государства была запущена на полную расчетную мощность. И четыре месяца «промывки мозгов», которую последовательно и методично осуществляли безраздельно контролируемые командой Ельцина информационные каналы (главным образом, телевидение), привели к невероятному результату: Президент в четыре (!) раза увеличил свою популярность. Оправдав высокомерное «куда они, понимаешь, денутся», верноподданно склонились на сторону президента почти все демократические организации за исключением «ЯБЛОКА». Дольше других колебался ДВР – еще в феврале один из лидеров выбороссов Сергей Юшенков заявлял: «Ельцина мы не поддержим ни при каких обстоятельствах». Однако и Гайдар со товарищи в конце концов решили «прогнуться». Впрочем, не в первый раз. И не в последний...

Ну а то, как пропрезидентские СМИ травили (другого слова просто не подобрать) Григория Явлинского, надолго останется черным пятном на совести российской демократии. Явлинский был замкнут в глухое кольцо информационной блокады, ему адресовали нелепые обвинения (типа «сговора с коммунистами» в Думе, где в это время «Наш дом – Россия» братался с Жириновским) и не давали слова для ответа, о нем пренебрежительно отзывались не скрывающие своей антипатии комментаторы, в последний момент снимались с эфира подготовленные передачи с его участием – и результат не мог не сказаться. Не потому ли многие избиратели не стали голосовать за Явлинского, что им внушили мысль об отсутствии у него шансов?

Касаясь фантастического роста рейтинга президента, нельзя не сказать об откровенном игнорировании его командой практически всех норм избирательного законодательства. Например, тех, что устанавливали «информационное равенство» кандидатов в государственном телеэфире и в государственных газетах. Или тех, что вводили запрет на участие должностных лиц в предвыборной агитации и запрет на использование служебного положения стремящегося к переизбранию президента.

Ельцин часами красовался на телеэкране, раздавал триллионы бюджетных подачек с барского плеча, выпускал заведомо «дутые» указы (вроде отмены всеобщей воинской обязанности с 2000 года) – разве сравнимы с этим были возможности всех его соперников вместе взятых? Вся «исполнительная вертикаль», не стесняясь, работала на успех Ельцина: вопреки закону за него открыто агитировали Черномырдин и Лужков, Немцов и Россель, Собчак и Беляков, Шаймиев и Рахимов. «Штабы по поддержке Ельцина» во главе с первыми лицами исполнительной власти были в обязательном порядке организованы в каждом регионе, а губернаторы открыто заявляли, что их задача – обеспечить переизбрание президента.

Наконец, нельзя не упомянуть о том, что в подавляющем большинстве СМИ с начала апреля была явно или неявно введена мощнейшая политическая цензура, сравнимая лишь с «брежневской» конца 70-х годов: допускалось лишь хвалить Ельцина и ругать Зюганова. Но не печально ли, что ни один политик из группы поддержки Ельцина, называющий себя демократическим, не выразил по этому поводу ни малейшего протеста?

На заключительном этапе задача власти оказалась несложной: реализовать добытое преимущество. Простейшим способом для этого оказался заранее спланированный союз с Лебедем, которому в последние недели перед первым туром были выданы неограниченные средства, а главное – неограниченный телеэфир. Да и «раскручивали» тираспольского командарма, как известно, люди из «Нашего дома» и «Демократического выбора» – Алексей Головков (бывший руководитель аппарата правительства Гайдара) и Леонид Радзиховский (журналист-«выборосс», известный своей пропрезидентской позицией). Правда, сегодня неясно, что ожидать от «птицы-секретаря», как назвали Лебедя в одной из передач «Куклы»: занимая нигде в законодательстве не прописанный пост с непонятными полномочиями, генерал ведет себя то ли как вице-президент, то ли как регент королевства.

Кроме этого, стремясь сыграть наверняка, главам администраций регионов «тонко» намекнули о личной ответственности за «нужный» исход выборов, и те старались, как могли – тем более, что избиркомы во многих местах были де-факто департаментами администрации. В российских СМИ не раз предавались огласке факты откровенного «административного давления»: скажем, в Башкирии и Татарстане президенты Рахимов и Шаймиев – оба в прошлом высокопоставленные партийные функционеры – проводили специальные совещания с главами администраций районов и городов и угрожали: тот руководитель, на территории которого Ельцин проиграет, будет снят с должности. Вот и получили мы результаты, которые никакому иному логическому объяснению, кроме как влияние злоупотреблений властью, не поддаются. Например, во втором туре в Татарстане за Ельцина проголосовало 64% избирателей, в то время как в первом туре – 38%. А вот Зюганов ... уменьшил число «своих» голосов с 38% в первом туре до 30% во втором, чего при двухтуровых выборах не бывает никогда (каждый из «финалистов» хоть немного, но прибавляет – за счет сторонников не прошедших во второй тур кандидатов). А что сказать про Дагестан, где картина еще более поразительная? Во втором туре Ельцин получил 51% голосов, а в первом туре у него было лишь 26%. Зюганов же во втором туре набрал 46%, а в первом туре у него было... 66(!)%: на 40% больше, чем у Ельцина! А Северная Осетия, где Ельцин во втором туре получил 43% вместо 19% в первом туре, а Зюганов во втором туре набрал 52% по сравнению с 63% в первом туре? Наконец, умолчим о Чечне, где Ельцин в обоих турах получил 68% голосов: слабо верится, что президент пользуется в республике популярностью, лишь немного уступающей Москве, Петербургу, Свердловской области и Чукотке.

Конечно, на итоговом 54-процентном рейтинге Ельцина сказалось не только подавляющее информационное, финансовое и организационное преимущество. Слишком велико оказалось – и об этом нельзя не сказать – неверие избирателей в то, что власть отдадут по такому мелкому поводу, как выборы. Немало моих знакомых, не питающих к президенту никаких симпатий, рассуждали цинично, но точно: стоит Зюганову получить больше голосов – Ельцин не уйдет из Кремля, а вызовет танки, и прольется большая кровь. Лучше уж не допускать такого развития событий...

Может ли это радовать? И не слишком ли высокая цена заплачена за то, чтобы коммунисты, которым досталась частная собственность, не допустили к власти коммунистов, которым не досталось частной собственности?

Что там, за горизонтом?

Дальнейшие перспективы сегодня выглядят нерадостными.

Первые же «послепобедные» шаги президента показали, что Ельцин и не собирался выполнять свои предвыборные обещания.

Наиболее цинична ситуация с урегулированием в Чечне: даже сторонники Ельцина сегодня не отрицают, что обещание закончить войну было чисто предвыборным ходом. И еще не успели просохнуть чернила на циковских протоколах, как война вспыхнула с новой силой – и с новыми тысячами жертв. Обострился кризис с выдачей зарплат и пенсий (ярчайший пример – ситуация в Приморье). Вместо обещанной налоговой реформы правительство ужесточило таможенный режим для десяти миллионов «челноков». Вместо борьбы с коррупцией Ельцин подписал указ № 1025 от 10 июля 1996 года, которым карательным органам Москвы было дано право нарушать гарантированные Конституцией права человека – например, депортировать из столицы не прописанных в ней граждан (в первую очередь, конечно, «лиц кавказской национальности»). Главой президентской администрации, которая все явственнее стремится стать из «второго правительства» первым, назначен Анатолий Чубайс – политик, для которого цель всегда оправдывает средства. Наконец, после того, как охваченная страхом возможного роспуска Дума утвердила «старо-нового» премьера Черномырдина, на ключевые посты в правительстве были назначены не высокие профессионалы или ответственные политики, а президентские фавориты и денщики.

Так, первый помощник Ельцина (еще с обкомовских времен) Виктор Илюшин в награду за проведенную избирательную кампанию стал первым вице-премьером по социальным вопросам, другой помощник – Александр Лившиц, чьей профессией было дежурно уверять россиян, что дела в стране идут все лучше и лучше, стал вице-премьером и министром финансов. А первым вице-премьером, отвечающим за «макроэкономику», назначен Владимир Потанин – президент ОНЭКСИМбанка. Тот самый, который в прошлом году получил на залоговом аукционе в свое владение богатейшую кампанию «Норильский никель» – по бросовой цене, и по протекции г-на Чубайса со товарищи: Госкомимущество просто-напросто не допустило к аукциону конкурентов, предлагавших государству за «Норильский никель» куда более высокую цену. Ну а нынешний пост Потанин занял с подачи Чубайса. Случайность? Или закономерность процесса глобальной «прихватизации»? Или, что точнее, процесса приватизации власти?

Два несхожих лица у августа 1996-го. Одно – горящий Грозный, запутавшиеся во вранье генералы и чиновники, гибнущие в окружении мальчишки в российской форме, и тысячи беженцев, бредущих по чеченским дорогам. Другое – Борис Ельцин, выходящий на сцену на негнущихся ногах, чтобы мертвенным голосом считать с «телеподсказки» текст президентской присяги. И банкет «победителей», делящих власть в стране, как военную добычу.

Пир во время чумы?