- Татьяна Владимировна, мы, небольшая группа российских журналистов, наблюдавших за ходом выборов в немецкий парламент, только что вернулись из Германии. Как, на ваш взгляд, будут развиваться отношения дальше между двумя нашими странами?

- Здесь изменения будут безусловно. В целом начинается новая фаза с приходом, в Германии к власти социал-демократов. Я бы охарактеризовала это как цикличность экономического развития, когда 16 лет нормально работало либеральное крыло, но на данный момент его ресурс исчерпан. Наступает следующая фаза, как бы «покраснение», когда подключается социально ориентированный двигатель. В их стране не хаос, а размеренные изменения. Отношение будет меняться не только к России, но и к другим странам Европы.

Еще один момент: до сей поры со стороны Гельмута Коля связи с Россией строились на субъективном факторе. Была выделена одна фигура, которая является «гарантом демократии», и между ними двумя существовала, как немцы выражаются, «настоящая мужская любовь». Но я убеждена, что строить отношения на персонах, когда нет системы сдержек и противовесов, невозможно, и я думаю, это хороший урок для Германии. Режим похолодания нам не грозит. Назовем это «режимом рационализации». Согласитесь, иметь рядом соседа с непредсказуемыми вариантами развития - нонсенс. Немцы денег в нас вкачали много, а результат, извините, нулевой. Поэтому все будет зависеть от того, как и что будет выстраиваться в России, как будет формироваться наша политика. Это основа взвешенного диалога. В Германии потрясений не будет: там сильная законодательная база и сильное гражданское общество.            

- Возможен ли плавный переход к нормальному гражданскому обществу в России, где люди буквально зациклены на своих мелких проблемах?

- Да, определенная зашоренность у россиян есть. С этим сталкиваешься на разных уровнях. Мы считаем, что самобытность пути нашего развития как раз в этом и состоит: «мы самобытны», а на самом деле мы даже не хотим увидеть, что там у наших соседей? Меж тем механизм трансляции идей гражданского общества в переработке жизненного опыта других. Два важнейших фактора: это чувство меры и критическая масса. Так вот, нам часто изменяет чувство меры и очень часто недостает критической массы.

Мы способны улыбаться уже тому, что, слава Богу, небо не падает на землю. В начале сентября Москва впервые стала центром представительнейшего форума: в Кремле проходила сотая, юбилейная, межпарламентская конференция: 70 спикеров и вице-спикеров съехались, 130 стран было представлено. Обсуждались
общемировые проблемы: о защите прав человека; об Африке, которая стонет без воды. Яркое событие, увы, информационным поводом не стало. Все в стране были зациклены на том, что Ельцин внесет кандидатуру Черномырдина третий раз и вот-вот Думу на глазах изумленной мировой общественности разгонят. Даже на заключительной пресс-конференции МПС (Международный парламентский союз) вопросы к Г.Н. Селезневу были те же: о Черномырдине.

- В этом, вероятно, сказываются недостаток уровня подготовленности к специфике мероприятия в частности и общие пробелы в целом?

- К сожалению, у нас нет системы политического образования. Для нас нормальное состояние: «Чем меньше государства - тем больше оптимизма». Побывав в той же Германии, я, никогда не состоявшая ни в каких партиях, поразилась, как это может быть интересно - политобразование. У них ребенок сидит и складывает какие-то кубики, а на самом деле он сложил «государственную систему»; или детская книга со структурой бундестага. Представьте-ка у нас применение подобных методов!

А результат? Мне приходит масса писем, 80 процентов
обращений которых - компетенция местных исполнительной и законодательной властей. Я могу только одно сделать (и делаю): на бланке «Депутат Государственной думы» написать прошение в те самые органы. Люди не знают, куда обращаться, и не они виноваты в своем невежестве и в том, что слово «демократия» становится бранным.

- В политике сейчас тяжело. И, наверное, вдвойне - женщинам. Насколько трудно идти против мужского бульдозера?

- Трудно. Я согласна, что есть мужская политика, есть женская. И проблема не в том, что женщин-парламентариев количественно мало (в Совете Федерации их критически мало). Проблема в том, что, начиная заниматься политикой, женщины принимают на себя мужскую роль. Это, на мой взгляд, традиционная грубая ошибка. В мужской роли мужчин не переиграешь, а женскую форму политики найти сложно и тем более реализовать. У нас и политической культуры еще не выработано: 10 из 12 вопросов решаются с напором, конфликтами, стрессами. На общем сложном психологическом фоне я стараюсь поддерживать женский стиль поведения в политике. И удается. По моим наблюдениям, у вас в журналистике тоже есть такая проблема.

- Да, честно говоря. Но это уже другая тема. Спасибо большое за откровенное интервью, Татьяна Владимировна, и приезжайте к нам на Север!

- Я, признаться, бывала в ваших краях в юности: и в Архангельске, и на Соловках. Самые добрые воспоминания! Пожалуй, нужно их оживить.