Простите, а разве кого-нибудь расстреляли?

Кто-нибудь помнит хоть одного наказанного вице-премьера? Они уходят, приходят, их выгоняют, они возвращаются — но все эти карьерные пертурбации нисколько не отражаются на их благополучии. А если и отражаются, то всегда в лучшую сторону.

У Гайдара — Институт экономики переходного периода, должность (и доля?) в “Билайне”, партия “Демвыбор”... У Черномырдина — Газпром (размер доли неизвестен), партия “Наш дом — Россия”... У Шумейко — движение, у Шахрая — партия, у Бурбулиса — то ли институт, то ли фонд...

А ведь мы всего не знаем. Всего, полагаю, даже прокуратура не знает.

Если составить хронологический список вице-премьеров — картина получится жуткая: Лобов, Полторанин, Гайдар, Шохин, Бурбулис, Шохин, Полторанин, Гайдар, Шумейко, Федоров, Чубайс, Шахрай, Шохин, Сосковец, Чубайс, Шахрай, Шохин, Большаков, Илюшин, Потанин, Куликов, Лившиц, Лобов, Серов, Заверюха, Куликов, Немцов, Чубайс, Федоров, Шохин...

Один снабжал “Аум Синрикё” боевыми отравляющими веществами, другой продал кому-то принадлежащее России гигантское здание в Берлине, третий закачал весь бюджет в свой коммерческий банк, четвертый активно раздувал войну на Кавказе...

А спроси любого из них — перед тобой стопроцентный борец за народное счастье. Жертвуя собой, спасает Россию. Камикадзе.

Удивительно, что есть журналисты, которые им верят. В журнале “Итоги” читаем: “В отличие от Явлинского черномырдинские выдвиженцы обеспокоены судьбой Отчизны. В столь ответственный для страны час, как сообщил журналистам Александр Шохин, “было бы безответственно отказываться войти в правительство, так как мы знаем, что и как надо делать”.

Видите, какой пафос: судьба Отчизны, ответственный час... Что же касается шохинского “мы”, то не подумайте, будто он окончательно сошел с ума и говорит о себе во множественном числе. Просто статья в “Итогах” появилась в тот уникальный момент, когда вице-премьерами были два “выдвиженца”: Шохин и Рыжков. Один отказался на следующий день, другой беспокоился о судьбе Отчизны дней десять.

Демократическая пресса верит не только в самоотверженность чиновников, но и в их честность. В журнале “Новое время” читаем: “Минкин, который, как тот самый рабочий, который Пастернака не читал, но осуждает; лезет в абсолютно непонятное ему дело с издательством и гонораром А. Коха и интервью Чубайса по этому поводу. Ведь Минкин в силу полной некомпетентности и неосведомленности (соответствующие органы еще не подкинули соответствующие пленки) только и мог сказать, что не надо верить Чубайсу, потому что он лгун и отец лжи. И он, Минкин, ему не верит. А Минкину-то мы почему должны верить?.. И каковы мотивы добровольного палачества бывшего журналиста Павла Вощанова, который выполняет роль Вышинского при полумертвом, прикованном к постели Анатолии Собчаке, головы которого он требует с чисто чекистской кровожадностью?.. И если есть шкалы служебного собаководства, то тех журналистов, которые получили там диплом, надо посылать не в СМИ, а в пограничные войска”.

Это Коха, Чубайса и Собчака защищает девушка русской революции м-ль Новодворская. Ее представления о соответствующих органах, конечно, наивны, но выражается она красиво: Пастернак, Вышинский, полумертвый, прикованный к постели Собчак... Есть люди, искренне восхищающиеся ее красноречием. Они как бы не замечают смысла ее слов, как бы не видят грубых, отвратительных оскорблений. Взгляните, как изящно и витиевато она назвала Вощанова собакой. Упомянутый ею Вышинский выражался проще: “цепной пес”.

Так же просто изъяснялся сам Чубайс летом 1996 года — после того, как его соратники попались с коробкой, где было полмиллиона долларов:

“Я же говорю, что тут язык совершенно однозначный. Только в лоб ему (Коржакову или Барсукову? — Ред.) сказать, что либо заткнетесь, ребята, либо посадим. Все. У нас материалов столько с документами, что хватит лет на 15 каждому. Про все воровство, про все убийства, про всю кровь, которая за ними стоит в полном объеме. И лежит в достаточно надежных местах. И во многих местах это лежит. Если с любым из нас что-то происходит; мгновенно эти материалы публикуются. Схему я лично проработал до мельчайших деталей, сделал два месяца назад, потому что я знал, с кем имею дело. А сейчас картина такая: либо они затыкаются, либо посажу совершенно однозначно” (“МК”, июнь-96).

Поскольку Коржаков и Барсуков на свободе, следует; видимо, считать, что они заткнулись. Впрочем, сейчас они никого не интересуют. А вот Чубайс... Прошло два года. Но никто не вызвал Чубайса на допрос: расскажите, кто кого убил, покажите свои “материалы с документами”.

Так же просто беседуют Чубайс с Собчаком:

2 октября 1997 года, 12.00. (Публикуется впервые!) 

СЕКРЕТАРША. Алло! Анатолий Борисович готов говорить. 

НАРУСОВА. Здравствуйте! 

ЧУБАЙС. Здравствуйте.

НАРУСОВА. Тут рядом Анатолий Александрович, он хочет с вами поговорить.

ЧУБАЙС. Да.

СОБЧАК. Здравствуйте, Анатолий Борисович. Вы знаете, Анатолий Борисович, продолжаются попытки моей дискредитации. Публикации идут в московской прессе о предположительном аресте Собчака. Мы же с вами говорили...

ЧУБАЙС. Не беспокойтесь, Анатолий Александрович. Ситуация полностью контролируется. Я имел на эту тему разговор с главой администрации президента Юмашевым. Он заверил, что без его ведома и ведома Бориса Николаевича никакие действия в отношении вас предприниматься не будут.

СОБЧАК. Да, но в московских газетах пишут.. А Куликов (министр внутренних дел. — Ред.) дает публично пресс-конференцию, говорит, что вот-вот арестуют... 

ЧУБАЙС. Я повторяю, Анатолий Александрович, не надо волноваться, повторяю. Я сегодня встречаюсь с Юмашевым, первый вопрос, который мы будем обсуждать, — это ваш вопрос.

СОБЧАК. Спасибо, Анатолий Борисович! Хотел еще сказать о главном: последнее время очень настораживает активность Рохлина, я по поводу его заявлений и выступлений в СМИ. Он фактически призывает к неконституционным действиям по смене власти. В отношении него просто необходимо возбудить уголовное дело, он же призывает…

ЧУБАЙС. Но он же депутат, дело не имеет перспектив.

СОБЧАК. Да, но возбуждать надо, чтобы другие задумались...

Заметьте: решив свой шкурный вопрос, Собчак пытается сговор двух коррупционеров сделать беседой государственных мужей. Оказывается, главное для него — “неконституционные действия Рохлина по смене власти”.

Так заботится о нынешней власти и — изображает из себя в Париже политического беженца.

Старовойтова, Новодворская, жена Собчака депутат Госдумы Нарусова, а также некоторые другие профессиональные демократы хором твердят, что атака на Собчака — это атака на демократию. Маркес о таких сказал: “Она путает свой зад со святым причастием” (“Сто лет одиночества”).

Книги о приватизации (за которую Чубайс и его соавторы получили по 90 тысяч долларов) как не было, так и нет; 95% на благотворительность так никто и не отдал... Ни цента Чубайс не отдал на благотворительность, а клялся Ельцину, что отдаст. Надул Россию с ваучерами, врал, что не было коробки с долларами... Зачем опять о нем писать? И так все ясно.

Но ведь Чубайс не уходит, в его руках РАО “ЕЭС”, он готовит нас к зиме...

Когда 17 августа власть объявила страну банкротом, а затем президент отправил правительство в отставку, вечером в теленовостях показали Чубайса. Удивило выражение его лица. Он говорил о случившемся, почти не скрывая удовлетворения: веселые глаза, улыбка... С чего бы это? 14 августа в Новгороде Президент Ельцин заявил: "Девальвации не будет. Говорю твердо и четко. Это не фантазии. Все просчитано. Каждые сутки проводится эта работа и контроль”.

В это время знаменитое письмо правительства и Центробанка об инфляции и отказе от долгов было уже неделю как готово. Чубайсы попросили президента, из “уличной толпы” в Новгороде прозвучал нужный вопрос — и Ельцин не задумываясь, по-военному четко ответил, как учили.

Это ведь не шутки. От таких слов миллиарды долларов скачут в нужную сторону.

17 августа, в день финансовой катастрофы, газета “Сегодня” устами экспертов давала советы. Главный эксперт ЦЭА агентства “Интерфакс”: “Неплохим объектом для инвестиций является покупка гособлигаций со сроком погашения в ближайшую неделю... Продавать акции не стоит... Что касается депозитов в банках, то волноваться не стоит. ГКО со сроком погашения до трех месяцев имеет смысл не продавать, а дождаться погашения...” Финансовый директор Оргбанка: “Доходность по ГКО сейчас значительно выше, чем заложенный в них риск. Поэтому инвесторам, склонным к некоторому риску однозначно нужно пользоваться ситуацией и вкладываться в ГКО со сроком погашения не более двух месяцев”.

Вкладываться в ГКО! Представляю, с каким ужасом читали несчастные эксперты свои советы. А чубайсы ухмылялись. Ведь они знали заранее.

Можно отрекаться от подслушанных разговоров, можно называть собаками журналистов-критиканов. Но вот беда: когда Чубайс сам дает интервью, он выглядит ничуть не лучше.

Вот фрагмент интервью в “МК” (5.03.1998), где Чубайс выглядит единственной надеждой России:

“Я хорошо помню, как при очередном акте приватизации дикий скандал устроил Барсуков (директор ФСБ. — Ред.). Я звоню, спрашиваю: “Михаил Иванович, в чем дело, что за истерика?” В ответ буквально дикий вопль: “Я сейчас высылаю спецгруппу арестовывать твоего Коха”. — “А что случилось?” — “Я немедленно высылаю спецгруппу. Твой Кох провел аукцион и продал не той структуре. Или он отменит итоги продажи, или он будет сейчас же арестован”. — “Михаил Иванович, успокойся...”

Разговор вполне свойский, на “ты”. Ясно, что, когда продавали “той” структуре, никаких истерик не было.

А вот совсем свежее. Чубайс дает интервью “Коммерсанту” (8.09.1998).

ЖУРНАЛИСТКА. Врать у власти есть право?

ЧУБАЙС. В таких ситуациях она обязана это делать. О-бя-за-на. Так вот, сейчас у международных финансовых институтов, несмотря на все то, что мы с ними сделали — а мы их кинули на 20 миллиардов долларов...

Камикадзе (как и большевики, как и фашисты) верят, что обязаны врать.

Когда? В случае необходимости. Для чего? Для общего блага.

Жаль, что случаи у них постоянные, а благо какое-то не совсем общее.