- Ну, Моника Левински продемонстрировала всему миру, что «ЭТО» - тоже политика, да еще какая!.. Как вас принимали в пионеры, помните?

- Вот такое уже про «ТО», а не про «ЭТО». До пионерской организации я прожил, так мне кажется, долгую, насыщенную событиями жизнь. Во-первых, я все-таки появился на свет. Причем в тот момент, когда отца посадили в тюрьму, а мама ходила в ЧК доказывать, что ее муж не «враг народа». А однажды ушла и не вернулась... На сей миг мне исполнилось две недели. И остался я в люльке один. Надо было такому случиться, что на нашем же этаже соседка Зинаида Ивановна на три дня опередила мою маму, тоже родив ребенка. 3. И. услышала мое недовольство одиночеством, и, как нетрудно догадаться, мы стали с ее младенцем молочными братьями. Потом за мной приехала бабушка и увезла в Москву. Кстати, я забыл сказать, что все происходило в Омске, где оба моих родителя были секретарями местных райкомов партии (за что, видимо, и пострадали).

- Так вы - сибиряк?

- По рождению. А по семейному преданию, мой прапрадед (саночник) по отцовской линии как выехал из Твери, так все от него в третьем или четвертом (?) поколении москвичи.

- И что? Бабушка оторвала сироту от теплой молочной груди...

- Сиротой я, к счастью, не стал. Через полтора года выпустили мать, а через два - отца. Когда Ежова на Берию стали менять, в «головокружении от успехов» закрывали дела, некоторых отпускали. Потом родители попали на войну, а там в окружение...

- Огорчали вы своих наставников в школьные годы? Отметками, поведением?

- Думаю, не очень. Конечно, я был шустрый, как и многие ребятишки. Не всегда вел себя примерно (Пушкин в лицее тоже, между прочим, проказничал). Я же воспитывался на послевоенной Шаболовке (и по сей день живу на Ленинском проспекте). В целом учился прилично.

Еще до школы я четырехлетним впервые влюбился. Даже есть фотокарточка, где, держась за ручку, стою с девочкой Светой (теперь ее уже нет - умерла от туберкулеза). Я очень тепло к ней относился.

- С тех пор промчались десятилетия. Что показала жизнь - вы оказались любвеобильным?

- Что уж говорить сейчас с высоты моего длинного полета над гнездами кукушек?..

- В юморе вам не откажешь) Владимир Петрович. И много подбросили птенцов в таком случае?

- Трудно сказать, но знаю, что у меня приблизительно два сына -Александр и Павел. А одна очень умная женщина на подобный вопрос отвечала так: «Точно, что у меня трое детей, но приблизительно, что от одного мужа». Если серьезно, то я невероятно горд сыновьями. Саша, например, доктор Оксфордского университета после окончания там аспирантуры (если по-нашему). Даже Клинтон не защитил в нем диссертации, только стал магистром, а мой Санька - доктор! Он один из немногих вернулся обратно домой и теперь работает научным сотрудником в Институте международных отношений в Москве. У Павла недавно состоялась диссертационная предзащита в МГУ.

- Вы дедушка?

- Да. У нас с Васей прекра-а-сные отношения. Знаете, почему старики и внуки относятся друг к другу с особой симпатией? У них общий враг. Связующее их звено.

- Как вы относитесь к братьям меньшим? Вам симпатичней кошки или собаки?

- На самом деле я люблю и тех и других. Собак, особенно крупных, немного побаиваюсь, хотя отношусь к ним хорошо. Кошек, мне кажется, лучше ощущаю: они для меня более предсказуемы в поведении. Но кошки тоже очень разные. Мне нравятся оба качества: и преданность, и свобода. Однако свободу люблю чуть-чуть больше.

- Когда вы почувствовали, что при изучении языка количество перешло в качество? Поняли, что он вам поддался и вы легко им владеете?

- Если иметь в виду русский, то я прекрасно помню момент, когда, долго не выговаривая слово «веревка», вдруг с утра неожиданно для себя четко произнес: «Ве-рев-ка! Ве-рев-ка!» Я стал бегать из комнаты в комнату коммунальной квартиры и ликовать. Все тоже бурно радовались: «Он начал «Р» выговаривать?» Вот это мое первое чувство языка, которое вызвало наслаждение. А с иностранными -дело непростое. Я знаю английский, испанский. По-французски читаю лучше, чем говорю. Но приятнее всех - свой родной язык. Представляете, читаешь Блока, Есенина Цветаеву! Восхищаешься ее поэтической органикой, по-моему, самой яркой и богатой...

- Владимир Петрович, насколько вас впечатли ла Америка, когда вы впервые ее увидели?

- Дело в том, что с 1968 по 1987 год я трудился Р Институте Америки и изучал ее пятнадцать лет, ни разу не выезжая. Начальству не нравились некоторые аспекты моей жизни - открыто не поддержал интервенцию Чехословакии, активно дружил с диссидентами... И когда при Горбачеве я все же первый раз прилетел в США, то для меня попросту американское черно-белое кино стало цветным. Бесспорно, это очень яркая, броская, своеобразная страна. Мы для нее слишком душевные.

- На футбольные матчи там ходили? Вы ведь фанат...

- Не могу назвать себя футбольным фанатиком, но я болельщик со стажем. Когда решалась судьба первенства СССР в 1948-м или 1949-м (не помню) и ЦСКА выиграл у «Динамо», я уже тогда болел за Центральный клуб армии, не изменяю ему и до сих пор.

- Вы - модник?

- Ну какой, помилуйте, модник, что вы?! Куда мне? С суконным-то рылом да в калашный ряд...

- К чему бы подобная самооценка?

- А что такое мода? Это компенсация чего-то такого, чего (ты чувствуешь) у тебя нет. У меня есть все?.. что необходимо.

- Как считаете, вы счастливый человек?

- Конечно! Ведь жизнь удалась тогда, когда ты чувствуешь, что в этом мире занимаешь именно свое место, и никакое другое. Если в визитной карточке после имени «ЛУКИН Владимир Петрович» мне не требуется писать «председатель», «заместитель», «заслуженный и-перезаслуженный» и прочее, значит, я нашел именно свое место на Земле...

Но это мы ударились в философию. Для легкости завершения нашей встречи давайте расскажу анекдот.

Недавно в Госдуму поступило два законопроекта: первый - «Не убий!» Второй - «Не укради!» В настоящее время депутаты упорно корпят над поправками к ним.
Видите, какая у нас тяжелая работа?!