Какими бы гуманитарно-политическими доводами ни оправдывалась силовая акция НАТО, она представляет собой юридически бесспорный факт агрессии, грубейшего нарушения Устава ООН, Хельсинского акта 1975 г., а также Основополагающего акта Россия-НАТО от 1997 г. Основы мирового правопорядка попраны в угоду политической «целесообразности», причем в односторонней трактовке Запада – спорной и воплощающей двойные стандарты. Эта акция демонстрирует полное пренебрежение внешними интересами России и наплевательское отношение к сложному и чрезвычайно хрупкому политическому положению в стране после финансового краха августа прошлого года.

Как бы жестоки ни были репрессии сербских войск против албанских сепаратистов и попутно мирных жителей Косово, какой бы негибкой (подчас даже провоцирующей) ни выглядела линия Белграда в Рамбуйе, ракетно-бомбовые рейды НАТО перевели конфликт в совершенно иное измерение и выдали президенту Милошевичу полную индульгенцию. Удары с воздуха затмили вооруженные стычки на земле и лишь усугубили бедствия мирных жителей Косово. Они возвели локальный этнический конфликт (по стандартам 90-х гг. – ниже среднего масштаба бедствия) в ранг международного политического, а потенциально и военного столкновения с перспективой его выброса за пределы Балкан и даже всей Европы.

В Москве апокалиптические сценарии третьей мировой войны, казалось бы, навсегда ушедшие в прошлое, в одночасье вернулись в серьезное  политическое прогнозирование и военно-оперативное планирование. Блок НАТО вновь оценивается как главный потенциальный противник, и первостепенная внешняя угроза опять усматривается с запада, а не с юга или востока. Известный тезис, что основные проблемы безопасности России коренятся внутри страны, отныне понимается только в том смысле, что экономическая и военная слабость державы позволяет Западу не считаться с ней и эта слабость провоцирует угрозу извне.

В российском стратегическом сообществе поднят вопрос о пересмотре концепции военной доктрины и реформы: перенос акцента с локальных операций против формирований мятежников и экстремистов – на отражение силами ПВО, ВВС и ВМФ высокоточных ударов с моря и воздуха со стороны самых «технотронных» вооруженных сил противника. При этом еще больший упор предполагается на ядерно-космический потенциал сдерживания.

Одним махом НАТО перечеркнула все конструктивное, что с огромным трудом было построено в отношениях России и Запада в сфере безопасности не только в последнее десятилетие, но и за 70-80-е гг. Русский народ охвачен небывалым порывом неподдельных антиамериканских настроений, чего никогда не бывало вопреки официальной пропаганде даже в худшие времена холодной войны. Лозунг «Сегодня Сербия – завтра Россия» овладел массами. Ширится движение за союз с Югославией. Неизмеримо усилились в преддверии парламентских и президентских выборов 1999-2000 гг. позиции левых, националистических, оголтело милитаристических  кругов.

Три момента обуславливают особенно угрожающий характер этого кризиса даже по сравнению с периодом холодной войны. Один из них заключается в отсутствии даже того негласного взаимопонимания между Россией и Западом относительно распределения «сфер влияния», которое было в прошлом. В НАТО уверены, что России для силового манипулирования вполне достаточно постсоветского пространства (минус Балтия и Украина). А Балканы, как часть остальной Европы, считаются зоной исключительной ответственности НАТО, куда Москве заказано любое вмешательство, кроме как выступать с громкими декларациями и быть «на подхвате» у западной дипломатии.

В России же считают, что США и их союзники активно вмешиваются в отношения стран СНГ, размывая негласное разграничение «сфер влияния». Что касается Балкан, то, пойдя на поводу у Запада в отношении раздела Югославии с 1991 г. вплоть до Дейтонского мира в Боснии,  Россия имеет право сказать наконец свое слово хотя бы по поводу обеспечения территориальной целостности самой Сербии. Аналогии с внутренними проблемами Российской Федерации и братские чувства к сербам слишком сильны, чтобы можно было и на этот раз смириться с диктатом Запада.

Второй фактор состоит в разительном неравенстве сил и возможностей России и НАТО вообще и в отношении балканского конфликта в частности. Запад слишком могуч и потому уверен в своей правоте и вседозволенности, равно как и в зависимости и податливости Москвы, чтобы легко пойти на попятную. СРЮ полностью под военным «колпаком» НАТО и со всех сторон блокирована государствами – членами блока или странами, добивающимися вступления в него.

Операцию против СРЮ начали как «показательное выступление» НАТО в ее 50-летний юбилей, призванное продемонстрировать новую роль альянса в мире и, таким образом, его право на существование после окончания холодной войны. Тем самым США и их союзники сделали огромную политическую ставку на победу, и эта ставка совершенно несоизмерима с важностью для них косовских албанцев, Югославии и даже всех Балкан как таковых. Любое сколько-нибудь значительное отступление в целях достижения компромисса может нанести сокрушительный удар по будущей роли и единству НАТО и по американскому лидерству. Даже это отступление если и приведет к миру в Косово и вокруг него, но на иных условиях, чем продиктованные в Рамбуйе.

Со своей стороны, Россия слишком ослаблена и унижена, чтобы сделать еще одну уступку и окончательно потерять престиж, влияние и статус великой державы. Сербия рассматривается здесь как последний рубеж отступления. Победа НАТО утвердила бы ее как главную структуру безопасности Европы и прилегающих регионов, в которой Москва не участвует на равных и не может рассчитывать на обеспечение своих интересов. Дальнейшее расширение союза и изоляция России были бы неминуемы.

И третье: нарождающаяся российская демократия резко сужает свободу маневра государственного руководства, которому теперь приходится заботиться о реакции парламента, опросах общественного мнения и грядущих выборах. Вождь КПСС Никита Хрущев мог позволить себе в октябре 1962-го, позорно увезя ракеты с Кубы под американским конвоем, объявить при этом о «победе» над США – и никто в стране даже пикнуть не посмел. Нынешнему российскому руководству такой номер не пройдет.

Агрессия против Югославии продемонстрировала перерождение НАТО. В годы холодной войны это был оборонительный союз для защиты от превосходящего по военной силе экспансионистского противника в лице СССР и Варшавского договора. После распада ОВД и СССР Североатлантический альянс лишился общего противника и сам неожиданно приобрел военной превосходство над любым другим государством или группой государств мира. В этих условиях, в поисках нового смысла своего существования, НАТО за десятилетие трансформировалась в экспансионистский союз (как в плане территориальных границ, так и с точки зрения зоны применения силы) с вооруженными силами и оперативными планами наступательного характера. В истории не счесть примеров превращения гонимых в гонителей жертв агрессии в агрессоров, и ссылки на «оборонительное прошлое» не отменяют нового положения дел. Трансформация НАТО, о которой столько твердили на Западе, на поверку дает основания для гораздо большего, а не меньшего беспокойства в России.

Не отрицает этого и демократическое устройство большинства стран – членов НАТО. Европейские метрополии были вполне демократическими государствами, когда они вели захватнические колониальные войны и то же самое можно сказать о Соединенных Штатах, которые 30 лет назад покрывали Вьетнам «бомбовыми коврами». Нынешние декларации западных лидеров разительно напоминают достопамятный советский тезис о том, что СССР «по самой своей классовой природе» не может быть агрессором, на кого бы он ни напал…

Продемонстрировав на примере Югославии неспособность существовать без больших или хотя бы малых стран-врагов, без угрозы или реального применения военной силы, без оттеснения международных организаций (где своих целей нужно добиваться умелой дипломатией, а не бомбами и ракетами), Североатлантический союз предстал как главная проблема европейской безопасности и основное препятствие на пути сотрудничества и партнерства России с Западом, и в том числе с Соединенными Штатами Америки.

Что из всего этого вытекает для политики Москвы?

Одно мнение, доминирующее сейчас в российском массовом сознании, левых и националистических партиях, парламенте и части военных кругов, состоит в том, чтобы всемерно помочь сербам нанести максимальный урон НАТО, вынудить ее отступить и тем самым ускорить крах альянса.

С моральной и правовой точек зрения проблем здесь нет. Прежние резолюции Совета Безопасности ООН (эмбарго, прекращение огня и т.д.) можно считать утратившими силу в свете военной акции НАТО в обход СБ и вопреки Уставу ООН. А Югославия, как жертва явной неспровоцированной агрессии извне, имеет право на внешнюю помощь в целях самообороны согласно статье 51-й того же Устава. Однако трезвый политический расчет зачастую не совпадает с эмоциями и абстрактными юридическими правами, поскольку он предполагает многоходовый анализ и подбивку баланса конечных выигрышей и потерь.

Политический «бином», однако, состоит в том, что без прямой поддержки России Югославия вряд ли долго выстоит и добьется развала НАТО, А при наличии такой помощи альянс еще теснее сплотится, но уже для противоборства с гораздо более сильным противников в лице России. Еще серьезнее, что подобное непосредственное участие Москвы в конфликте чревато быстрой эскалацией войны.

Подмога добровольцами, военспецами и оружием была бы в принципе возможна, если бы Россия и Югославия имели сухопутный контакт ( как СССР помогал Вьетнаму через территорию КНР). Правда, надо иметь в виду, что это означало бы полный возврат к отношениям холодной войны, т.е. ни на какую реструктуризацию внешнего долга, помощь по программе Лугага – Нанна, капиталовложения в российскую экономику рассчитывать уже не придется. Тем более что суверенный дефолт по долгам означал бы замораживание всех российских авуаров за рубежом, расторжение сделок и фактическое торговое эмбарго.

Но сухопутных коммуникаций между Россией и СРЮ в любом случае нет, по воздуху значительная военная помощь не пойдет (в лучшем случае истребители НАТО будут сажать наши самолеты на свои аэродромы или разбомбят взлетные полосы Югославии). Значит, остается путь морем через порты Черногории. В Средиземноморье господствуют 6-1 флот США, объединенные ВМС и авиация НАТО, которые ни за что не пропустят российские транспорты с оружием. Следовательно, их придется экскортировать боевыми кораблями ВМФ России. На море, как правило, решающим бывает первый залп, и огневое соприкосновение флотов практически неминуемо. Соотношение сил таково, что, даже потеряв один-два авианосца, силы НАТО быстро пустят ко дну все российские корабли. Что потом – удар США по российским военно-морским базам и объектам ПВО, ковровые бомбардировки СРЮ? А в ответ – налет российской авиации на базы НАТО, затем ответный удар Запада по аэродромам и пунктам управления и предупреждения, складам и узлам коммуникаций России?

В такой ситуации современная военная доктрина России предусматривает применение ядерного оружия первыми. Одного только не поясняет эта хитроумная доктрина: как избежать сокрушительного ядерного возмездия со стороны США и их союзников? Смысл доктрины, таким образом, сводится к принципу «помирать – так с музыкой», и никакого иного содержания она не несет.

И что, все это ради того, чтобы доставить военную помощь Югославии? (от которой, кстати, уже на начальной стадии столь масштабного конфликта камня на камне не останется.) Чудовищная несоразмерность целей и средств, искомых плодов и оплаченной цены – вот что делает такую стратегию для Москвы абсурдной и неприемлемой. Хотя несомненно, что главная ответственность за возможную катастрофу лежит на НАТО.

То же относится к идее немедленного присоединения СРЮ к союзу России и Белоруссии. Поскольку этот союз предусматривает обязательства о взаимной помощи для обороны, Россия должна была бы немедленно после ратификации договора вступить в войну против НАТО. Но доступа в зону конфликта нет, туда нужно было бы прорываться с боем. Или открывать наступательные действия против НАТО на других театрах, имея при этом огромное отставание по обычным силам и уступая по стратегическому потенциалу. Далее в духе вышеупомянутого сценария. Ура-патриотический ажиотаж политиканов толкает военных на безумную авантюру.

Другая российская политика в отношении конфликта заключается в том, чтобы напрямую не вмешиваться и предоставить НАТО возможность до конца испить горькую чашу своей катастрофической ошибки. Последующий развал Североатлантического союза предполагается использовать для укрепления влияния и роли России на Балканах и во всей Европе. Но с этим подходом возникают две проблемы.

Во-первых, цена «перевоспитания» НАТО может быть слишком велика в масштабах жертв, разрушений и гуманитарной катастрофы в Югославии. Во-вторых, Россия не сможет отсидеться в стороне, отделываясь дипломатическими маневрами, особенно в случае эскалации авиаударов и начала сухопутной операции НАТО. Давление прессы, общественности, парламента, военный структур на президента станет нестерпимым, и дальнейшее развитие событий пойдет по канве первого сценария.

Наконец, третья линия, проводимая пока без особого успеха правительством, но тем не менее единственно правильная, - это активная политика в целях скорейшего прекращения конфликта и достижения мирного урегулирования. Это невозможно без выполнения трех главных условий.

Первое – Белград должен согласиться с вводом в Косово миротворческих сил под эгидой ООН и параллельно с возвратом наблюдателей ОБСЕ. Второе – НАТО обязана смириться со снижением своей роли в урегулировании и прекратить поддержку боевиков ОАК и натравливание Албании на Югославию. Третье – России нужно сменить амплуа посредника между Белградом и Брюсселем (Вашингтоном) и стать локомотивом мирного урегулирования, т.е. представить свой собственный продуманный план и добиться его принятия сторонами конфликта.

Детали этого плана – дело техники и творчества экспертов, но ясно, что среди его элементов должны быт прекращение огня и вывод из Косово основной части югославских войск сразу после прекращения бомбардировок со стороны НАТО. Возвращение беженцев и размещение миротворческого контингента (по мандату ООН) для обеспечения их безопасности, выполнения правоохранительных функций, разоружения боевиков и доставки гуманитарной помощи. НАТО обязана увести назад собранные вокруг СРЮ силы, отменить наземную операцию, отказаться от цели свержения Слободана Милошевича и от намерений де-факто отделить Косово от Сербии, согласиться на взаимодействие Белграда и умеренных албанских лидеров с целью предоставления Косово максимальной автономии в рамках Сербии.

Как бы нам это ни претило, придется помочь НАТО «спасти лицо» в итоге прекращения бомбардировок и предоставить державам Запада участие в миротворческой операции и последующем процессе урегулирования, которое, в частности, могло бы включать политическое соглашение (но не исполнительный протокол), достигнутое в Рамбуйе. Россия должна взять на себя финансовое бремя поддержания крупного контингента своих миротворческих сил в Косово в течение многих лет.

Возродить партнерство России с НАТО, во всяком случае в ее нынешней форме, едва ли будет возможно. Роль НАТО в европейских делах должна стать более административно-технической, нежели политической. В дальнейшем понадобится разработать между Россией/СНГ и НАТО механизм совместного осуществления миротворческих операций (включая принуждение к миру), причем исключительно на основе мандата ООН или ОБСЕ. Это исключило бы рецидивы произвольного применения силы тем или иным государством или группой государств на всем европейском и постсоветском пространстве – под какими бы то ни было предлогами. Только такой итог может хоть в какой-то мере послужить историческим искуплением балканской драмы 90-х годов.