Уважаемый г-н Арбатов, одно из последних происшествий, вновь сделавших актуальной тему ядерной безопасности в бывшем СССР – эвакуация из Грузии с помощью США и Великобритании 4 килограмм обогащенного урана. Британские власти объяснили необходимость этой акции тем, что этот уран, попади он в «плохие руки», мог быть использован для создания оружия. Насколько реальна такая опасность?
Прежде всего, я хотел бы уточнить – грузинский уран непригоден для создания бомбы. Вернее, теоретически любой уран можно подвергнуть соответствующей обработке, после которой его можно будет применять в военных целях. Но стоимость такой операции и требующееся для нее техническое оснащение делают эту процедуру очень и очень сложной, намного больше, чем принято думать.
Многих обеспокоило то обстоятельство, что речь шла о ядерных материалах, оставшихся с советских времен. Можем ли мы ожидать других подобных «сюрпризов»?
В том, что касается ядерного оружия – нет. Тысячи тактических ядерных ракет, дислоцировавшихся во времена СССР во всех 15 союзных республиках, были вывезены в Россию еще в 1992 г. Процесс же вывоза стратегических ракет – они были установлены, кроме России, только в Казахстане, Белоруссии и на Украине – завершился в 1995 г.

А в том, что касается ядерных материалов?
Здесь дело обстоит несколько иначе. Во всех республиках СССР были – и существуют поныне – институты и исследовательские центры, занимавшиеся ядерной физикой. В них действовали исследовательские ядерные реакторы, производящие низко обогащенный уран. Это, не считая реакторов атомных электростанций. Во всех этих государствах присутствие ядерных материалов является источником постоянной потенциальной нестабильности, как по политическим, так и по чисто технологическим причинам. Грузия, например, утверждает, что имеет необходимые средства и соответствующих специалистов для обеспечения надлежащей безопасности. Но эта страна только что вышла из ряда гражданских и межэтнических войн, она находится в тяжелейшем экономическом кризисе, усугубляющимся огромной социальной нестабильностью. В подобных обстоятельствах нельзя сбрасывать со счетов опасность, что уран может быть украден или просто утерян. В конце концов, неправильное обращение с ядерными материалами может привести  к радиационному заражению. Но повторяю -  риск, что из этого урана будет создана атомная бомба, ничтожно мал. Это просто слишком дорого.

Уже не первый год циркулируют просто джеймсбондовские сценарии, вроде похищения ядерный боеголовок или продажи плутония исламским террористам. 
Почему ни одна из этих апокалиптических выдумок не стала реальностью?
В отличие от бывших союзных республик, в России система обеспечения безопасности хранения ядерных материалов полностью сохранилась. Система ведь была предельно централизована. Парадоксально, но наиболее надежное место для хранения ядерной боеголовки – это шахта с ракетой. Ракета находится под землей, над шахтой – бронированная крышка весом в 100 тонн. За ее состоянием следят специальные системы, ведется постоянное дежурство. С началом процесса разоружения – еще один парадокс – риск увеличивается. Ракета разбирается, боеголовка помещается в так называемое «хранилище С», это специальные подземные склады. Оттуда впоследствии она перевозится для окончательной ликвидации на заводы. Эти предприятия находятся в ведении российского министерства атомной энергии. Там уровень безопасности уже не такой, как в военном ведомстве. Ядерный сектор финансовый, организационный и моральный развал армии пока что, к счастью, не затронул.

Значит, и система запуска ракет, знаменитая «красная кнопка», находится в надежных руках?
В настоящий момент, да. Системы защиты в советские времена проектировались и создавались с десятикратным запасом прочности. Но техника неизбежно стареет. Если финансирование останется таким же скудным как сейчас, то в течение кратчайшего срока – 7-8, максимум 10 лет – уровень безопасности системы запуска ракет снизится за предел допустимой надежности. Это означает отсутствие защиты от ошибок, несанкционированного запуска, от дурака или сумасшедшего…

Остается только надеяться на ускоренные темпы разоружения.
Это тоже решает проблему лишь частично. Наши хранилища переполнены боеголовками, снятыми с тактических и стратегических ракет. Россия снимает их с дежурства в массовом порядке все последние годы, даже не столько в рамках подписанных международных договоров о разоружении, сколько просто из-за того, что они устаревают. В бюджете на 1998 г. существует отдельная строка о финансировании ликвидации оружия, в том числе и в рамках договоров по разоружению. В этом году нам было по ней выделено 1,9 миллиарда новых рублей, в несколько раз меньше потребностей. Если учесть, что с этого года мы начинаем уничтожать химическое оружие и только на это уйдет 500 миллионов рублей…
Эта ситуация чревата огромной опасностью. На стоянках на Кольском полуострове и на Дальнем Востоке находятся 140 атомных подводных лодок. Из них почти сотня – с не вырезанным реактором. Подлодки страдают коррозией, завтра они могут затонуть и все их смертельно опасное содержание окажется в океане. А потом Гольфстрим или Эль Ниньо  разнесут все это, и мы будем мучиться в догадках, откуда взялось радиоактивное заражение в самых неожиданных местах. Для того, чтобы разобрать и сделать безопасной только одну из них требуется около 10 миллионов долларов, не считая затрат на создание соответствующей инфраструктуры. Когда-то, в советские времена, реакторы попросту сбрасывали в море: легкое и дешевое решение. А теперь мы имеем сто плавающих Чернобылей.

Есть ли какое-нибудь средство предотвратить этот Апокалипсис?
Проблема огромная. Мы стараемся объяснить нашим западным партнерам, готовым помочь нам в процессе разоружения, что с разборкой боеголовок мы можем справиться и сами, что основная наша проблема это складирование и хранение. 

Но западные партнеры России неоднократно выказывали обеспокоенность и в отношении обеспечения ядерной безопасности, и в том, что касается контактов и контрактов в ядерной сфере с Ираном и Индией. Москва же всегда отрицала любую помощь этим странам.
Что касается Ирана, то эта страна присоединилась к Договору о нераспространении ядерного оружия, смысл которого в этом и состоит: вы отказываетесь от обладания атомным оружием, а взамен вам помогают в использовании гражданского атома. Нет никаких причин преследовать эту страну только потому, что она не нравится США. Да, министерство атомной энергии РФ намеревалось построить в Иране установку по обогащению урана, но этот проект был вовремя заблокирован российским руководством. Дело в самой российской ситуации: государство бросило на произвол судьбы целые отрасли, десятки предприятий, на которых чего только не производилось. Государство словно сказало им: а теперь вам предстоит выживать самим. И они пытаются выжить, как умеют.
Что же касается Индии, то здесь дела обстоят иначе: она не присоединилась к Договору о нераспространении и продолжает разрабатывать свою ядерную программу. Но в этом ей помогают и немецкие, и французские фирмы, преследующие свои чисто коммерческие интересы. Несправедливо обвинять во всем только Россию.

Которая, тем не менее, рассматривается на Западе как источник постоянной опасности.
В кампании о российских атомных кошмарах, кроме естественной жажды сенсаций со стороны журналистов, просматриваются и политические мотивы. На Западе существует течение, склонное представлять Россию как угрозу миру. Из чего следует, что об интересах самой России можно не заботиться, диктуя ей свои условия. К сожалению, российское руководство своим поведением часто дает предлог усомниться в надежности нашей страны. Но ситуация с ядерными объектами под контролем. Еще под контролем.