В связи с этим можно все мало-мальски значительные в военном отношении страны мира подразделить на семь категорий. 

Первая - это полномасштабные ядерные сверхдержавы, имеющие большие ядерные силы (несколько тысяч ядерных боеголовок) и крупные, хорошо оснащенные вооруженные силы общего назначения (составляющие преобладающую часть всех ВС общей численностью более полутора миллиона человек). Таких держав сейчас две: США и все еще Россия, со всеми оговорками в отношении качественных параметров ее армии и флота. 

Вторая категория состоит из ядерных держав европейского региона, имеющих ограниченный ядерный потенциал (несколько сотен боеголовок) и средние по численности, но высоко механизированные обычные вооруженные силы (в пределах нескольких сот тысяч человек). К ним относятся Великобритания и Франция. Условно сюда можно причислить Израиль, обладающий сопоставимыми обычными силами и незаявленным, но предположительно существующим ядерным потенциалом. 

Третья категория включает всего одну страну - Китай. У него ограниченный ядерный потенциал, как у Великобритании и Франции, но большие обычные вооруженные силы. По численности они превосходят армии России и США, но весьма отсталые в техническом отношении, хотя проходят сейчас интенсивную модернизацию. В перспективе к этой группе может примкнуть Индия (более миллиона человек в ВС и действующая программа создания ядерного потенциала по китайскому образцу). 

Четвертая категория состоит из стран с современными силами общего назначения среднего масштаба (от нескольких сот тысяч до полумиллиона человек), но без ядерного оружия: ФРГ, Италия, Турция, Испания, Польша, Украина, Южная Корея, Тайвань. 

Пятая категория включает государства со сравнимыми по численности, но гораздо более отсталыми в техническом отношении обычными вооруженными силами: Египет, Ирак, Иран, Сирия, Индонезия, Бразилия, Куба, Таиланд, Вьетнам. Условно к ним же можно отнести КНДР, хотя ее армия превышает миллион человек, а также Пакистан, ведущий разработку своей ядерной программы. 

К шестой категории следует причислить хорошо оснащенные малые (менее ста тысяч человек) армии большинства неядерных государств Европы, Канады, Австралии и Новой Зеландии, Аргентины, Чили, ЮАР. 

Наконец, седьмая категория - это все остальные незначительные армии Азии, Африки и Латинской Америки, отсталые в техническом и организационном плане и выполняющие в основном внутренние функции. 

Можно, конечно, дробить предложенные категории на более мелкие подгруппы (по соотношению видов вооруженных сил, по наличию образцов передового импортного вооружения). Но для общего представления приведенной классификации вполне достаточно, поскольку нас интересует главным образом то, какую категорию-нишу займет сейчас объективно российская армия и что надо предпринять исходя из интересов и возможностей России. 

Статус одной из двух полномасштабных сверхдержав унаследован Россией от Советского Союза, но не обеспечен на будущее ни новыми экономическими, ни демографическими, ни геостратегическими российскими реалиями. По сравнению с Россией советское военное могущество опиралось на вчетверо больший валовой внутренний продукт (ВВП) и в полтора раза превосходящее по численности население, на гигантское и гораздо более выгодное геополитическое пространство; на жесточайший госконтроль за всеми доходами и расходами страны и централизованное волевое распределение всех ресурсов по усмотрению партийно-военного руководства; на множество союзников и партнеров; массированное военное присутствие в центре Европы и военные базы, опорные пункты в других районах. 

Поэтому, располагая примерно 60% экономического потенциала США, Советский Союз создал самую большую в мире армию, сопоставимые в техническом отношении, а по многим параметрам превосходящие вооруженные силы. Причем по некоторым количественным категориям его силы превышали армии всех стран НАТО, Японии и Китая вместе взятых (бронетанковая техника, ствольная артиллерия, ракеты и авиация ПВО, подводные лодки, баллистические ракеты межконтинентальной, средней и малой дальности, антиракеты ПРО, стратегические и тактические ядерные боеприпасы). То же самое относится и к ежегодному производству основных классов вооружений, боевой техники, по которым СССР уступал Западу лишь в строительстве крупных кораблей. 

Явилось ли это величайшим достижением или предопределением конечного краха советской империи в результате перенапряжения материальных и духовных ресурсов общества? Наверное, по исторической диалектике было и то, и другое. Очевидно, однако, что то время ушло безвозвратно, как бы к нему ни относиться и как бы ни оценивать то, что пришло сейчас взамен. По ВВП Россия отстает не только от США и любого другого государства большой семерки, но и от Китая, Индии, находясь уже на уровне Бразилии и Индонезии. 

Имея армию, по количественным параметрам равную американской, Россия тем не менее располагает около 15% ВВП от американского и тратит на содержание Вооруженных сил только 9% бюджетных ассигнований США. То есть как максимум оборонный бюджет РФ сопоставим с военными расходами Германии, Англии, Франции и немного больше китайского. 

Беспрецедентный экономический спад в России за последние пять лет, вызванный отнюдь не отдельными издержками рыночных реформ, а их полным провалом плюс тупиковая бюджетно-финансовая политика "макроэкономической стабилизации" плюс зияющий разрыв между размером армии и объемами ее финансирования в отсутствие военной реформы - вот схема катастрофического кризиса российских Вооруженных сил и оборонной промышленности. 

Огромные противоречия между размером российской армии и ее финансированием в последние годы сводятся к плачевному состоянию содержания, материального обеспечения, ремонта, боеготовности и боеспособности российских ВС, к сокращению оборонного заказа в среднем в десять раз, развалу научно-технического потенциала, росту армии бездомных офицеров, задержкам с выплатой денежного довольствия и зарплаты. Даже если сделать скидку на асимметрию цен и уровень жизни в России и США, минимальный запрос Минобороны в бюджете на 1997 г. (160 трлн. руб.) в полтора раза превышал выделенные в итоге средства (104 трлн. руб.). Возможности увеличения оборонной статьи в рамках существующей бюджетной стратегии правительства в следующие несколько лет будут жестко ограничены - максимум поддержание на том же уровне с индексированием инфляции (плюс несколько трлн. руб. "чрезвычайного" ежегодного финансирования). Даже смена всей экономической политики государства и начало экономического роста дала бы плоды не сразу и не в таких объемах поступлений в казну, чтобы перекрыть дефицит финансирования армии в 40%, да и мирных нужд у России немало. 

Куда дрейфуют российские ВС в отсутствие военной реформы и под действием упомянутых противоречий? В приведенной выше системе иерархии армий разных стран они, несомненно, опускаются к третьей категории, то есть к модели китайской армии - большой по численности, технически отсталой и в десятилетней перспективе со средним ядерным потенциалом (менее тысячи боеголовок) с деградировавшей системой управления и информационного обеспечения. При этом имеются две существенные оговорки. Это будет некое подобие современной армии Китая, только 1970-х гг. (существовавшей в большой мере на "подножном корму"). Ее морально-идеологический дух и дисциплина будут несравненно ниже. Что касается китайских ВС через десять лет, то они скорее всего приблизятся ко второй группе (Великобритания и Франция), но с большими обычными силами (около миллиона человек). Однако не исключен и вариант вхождения Китая в первый разряд полномасштабных сверхдержав, правда, в несколько более отдаленной перспективе - через 15-20 лет. 

Вряд ли требуется доказывать, что подобный дрейф неприемлем для России ни с точки зрения внутренней стабильности, ни в плане обеспечения ее обороноспособности, ни в смысле ее достойных политических отношений с США и соседями на западе, юге и востоке. Какие же пути открыты для России в имеющихся рамках демографии, финансирования и геостратегии? 

Один лежит на поверхности. Коль скоро по ВВП и уровню военного бюджета Россия близка к уровню Великобритании и Франции, то, может, ей и надо привести свои ВС к их модели (300-400 тыс. чел. и 500-600 единиц ядерного оружия)? Не отвергая с ходу этого мнения, следует все же высказать ряд веских сомнений. Во-первых, геостратегическое положение России совсем иное. Она соседствует с огромной нестабильной зоной на юге и все более мощными, но малопредсказуемыми соседями на востоке. В свете ближайших событий на западе ей предстоит сосуществовать если не с врагами, то и не с военно-политическими союзниками. России не приходится надеяться на ядерные гарантии безопасности и военное присутствие на ее территории какой-либо военной сверхдержавы. 

Наконец, сокращение армии в пять-шесть раз и ядерного потенциала в 10-15 раз, чтобы приспособить их к финансовым возможностям содержания, потребует в ближайшие несколько лет около 60 трлн. руб. только на сокращение офицерского корпуса. Еще больше средств пойдет на реорганизацию ВС, складирование и утилизацию боевой техники, свертывание военной инфраструктуры, закрытие и конверсию оборонной промышленности. То есть прежде чем наступит искомая экономия и армия придет в соответствие с наличными деньгами, потребуется ежегодно тратить, по самым грубым подсчетам, на 30-40% больше средств на военные нужды. Это близко к минимальному запросу Минобороны на нынешнюю армию безо всякой реформы. Преобразованные столь дорогой ценой вооруженные силы, скроенные по англо-французским меркам, будут, конечно, гораздо лучше обеспечены и подготовлены (возможен и переход на полный контракт). Однако их способность обеспечить безопасность и политические интересы России в мире будут очень сомнительны. 

Другая модель предполагает особый военный путь России, не вписывающийся в существующие категории армий мира. Но он больше отвечал бы как особенностям переживаемого Россией исторического периода, так и специфике военной организации российского общества, равно как и вероятным будущим потребностям безопасности России. Попросту говоря, этот особый путь в том, чтобы сохранить ракетно-ядерные силы (в первую очередь наземного и морского базирования) и весь их комплекс управления и обеспечения на уровне США, то есть остаться по этому пункту в первой лиге. А силы общего назначения сократить, условно говоря, до уровня высокомеханизированных средних армий четвертой категории. Поскольку российские военнослужащие не обязательно должны быть приравнены по материальному положению к военнослужащим ФРГ (как, впрочем, и российские депутаты, академики и инженеры), постольку в сопоставимых пределах затрат Россия смогла бы иметь не 500 тыс., а 800-900 тыс. человек, в том числе около 200-250 тыс. в стратегических силах. 

Оставшись сверхдержавой, равной США по ядерным силам (около 3000 боеголовок согласно договору СНВ-2), Россия сохранила бы особые стратегические отношения с ними и вместе с тем эксклюзивную роль в мире, не переходя во вторую или третью категорию военных держав. Сохранилась бы заинтересованность США в последующих переговорах с Москвой по наступательным и оборонительным стратегическим вооружениям, нераспространению ядерного оружия и ракетных технологий - со всем комплексом увязанных с этим политических и экономических взаимоотношений двух держав. Поддержание такого потенциала в экономическом отношении будет весьма нетрудным - достаточно удвоить долю этих сил в военном бюджете с нынешних 10-15% всего до 20-25% за счет сокращения обычных вооруженных сил. 

Далее благодаря ядерному потенциалу первого разряда России будет легче обеспечить безопасность на западе и даже в случае продвижения НАТО на восток предоставлять гарантии безопасности возможным союзникам по СНГ и добиваться учета своих интересов в европейских делах. Тем более это важно на востоке, поскольку там ни одна из держав в обозримой перспективе не сможет сравняться с Россией по стратегическому потенциалу, если он будет поддерживаться на достаточном уровне. Этого не скажешь о силах общего назначения, тем более учитывая невыгодные для России геостратегические, экономические и демографические моменты. На востоке еще более, чем на западе, превосходящее ядерное сдерживание необходимо для восполнения слабости России по силам общего назначения. Ни на западе, ни на востоке Россия не сможет поддерживать паритет по обычным ВС с вероятными оппонентами. Но в этом и нет нужды. Ограниченные неядерные силы передового базирования (в составе "тяжелых" механизированных соединений, фронтовой авиации и средств ПВО) будут достаточны для прикрытия российских рубежей в локальных кризисах и в качестве "приводного ремня" к превосходящим стратегическим силам для сдерживания гипотетических региональных угроз. Этой же цели должны служить небольшие (несколько сот единиц), но высокоживучие и гибко управляемые тактические ядерные средства (на авиационных и ракетных носителях). 

Наконец, в южной зоне (Закавказье, Центральная Азия) хорошо оснащенных обычных сил среднего масштаба будет достаточно, чтобы справиться с локальными конфликтами или даже региональной угрозой. (Напомним, что в операции "Буря в пустыне" США и их партнеры задействовали как раз такой средний контингент: около полумиллиона войск, до 5000 танков и 1000 самолетов.) Прикрытие ядерного "зонта" обеспечит более широкую политическую свободу использования обычных сил России (мобильных сухопутных соединений и фронтовой авиации), подтвердит при необходимости гарантии безопасности возможным союзникам и удержит от вмешательства другие крупные военные державы. Флот защитит подводные ядерные силы на севере, морские коммуникации и экономические зоны на востоке, фланговое прикрытие других войск в балтийском и черноморско-каспийском районах, участие в коллективных миротворческих операциях в тех или иных регионах. 

Что касается экономической стороны дела, то предлагаемый особый путь, конечно, тоже не будет бесплатным. Однако он наименее затратен и быстрее приведет армию к экономически приемлемому и стратегически достаточному состоянию наряду с сохранением научно-технической и производственной базы России в самых передовых областях, включая электронику, управление, связь, информационные системы, ядерные и ракетно-космические технологии. Сокращение общей численности личного состава примерно на 40-50% можно проводить в основном за счет рядового состава, минимально затрагивая профессиональный офицерский корпус и быстро переводя на контракт сержантский состав. Это даст несколько меньшую экономию по статье денежного довольствия (рядовой состав стоит относительно немного), но зато принесет крупную "выручку" на других статьях содержания и строительства ВС после начальных инвестиций в складирование, обустройство и слияние неукомплектованных соединений. 

Тогда в самых "человекоемких" видах, таких, как сухопутные войска, осталось бы 10-12 полностью укомплектованных по штату боеготовых дивизионных эквивалентов, а остальные были бы скадрованы как костяк и базы хранения техники для развертывания на случай непредвиденной угрозы. Высокомеханизированные виды ВС - стратегические силы (на базе РВСН), ВВС/ПВО и ВМФ были бы меньше затронуты сокращениями и первыми перешли бы на полностью контрактную основу. 

Возможно, в будущем в зависимости от обстановки России придется делать больший акцент на стратегическую оборону (ПРО/ПКО/ПВО). Также не исключено, что при благоприятных условиях, параллельно с США и при ограничении сил третьих ядерных держав, Россия будет эволюционировать ко второй категории военных держав, делая больший упор на стратегическую оборону. В любом случае особый военный путь России оставит большую свободу маневра, сохранит ядро промышленного и научного базиса, возможность значительного наращивания армии (в том числе за счет других силовых структур), позволит встретить во всеоружии предполагаемые военные угрозы. 

Независимая Газета №09(36) от 07 марта 1997 г., пятница