… нужен был подчеркнуто прагматический, "экономо-технократический" подход, но в том смысле, про который говорят, что нет ничего прагматичнее научной теории.

Вместо этого (видимо, желая подольше сохранить идеологическую девственность) парт- и госбюрократы увели практику в дебри технических проблем. Денежная реформа или реформа ценообразования? Вначале стабилизация, потом рынок или наоборот? Разгосударствление и приватизация - одно и то же или нет?

Но, во-первых, все это человеку непонятно и неинтересно. Во-вторых, тут можно и добросовестно заблудиться, если даже экономисты не могут между собой решить, что делать. И в-третьих, бюрократия получает прекрасную возможность саботировать новое, морочить всем головы, выдвигать массу искусственных проблем и просто ничего не делать, сваливая ответственность за это на перестройку и ее лидеров. Что и происходило. Экономическая политика де-факто во всех вопросах проходила всю "лестницу" мыслимых ошибок и запозданий, прежде чем совершила какой-то шаг вперед.

Вдобавок ко всему аппарат КПСС навязал обществу бессмысленные споры по идеологическим вопросам, обвиняя демократов и реформаторов в том, что они сбивают страну с пути социализма, который несет благоденствие, и толкают к капитализму, который чахнет с каждым днем. Кроме того, подручные большевиков из литературной среды продолжали, продолжают и сейчас мерзкий спор о том, в чьих жилах течет более патриотическая кровь, а в чьих менее.
В результате оказалась утраченной возможность использовать основное преимущество в переходе к рынку - его огромные потенциальные размеры в рамках Союза. Такая возможность существовала, на мой взгляд, где-то до середины 1989 года и могла быть использована в случае проведения центром - смелой и дальновидной, радикальной политики как собственно в экономике, так и в обновлении федерации на новой основе. Того и другого не произошло. Программа "500 дней" еще хранила в себе надежду, но и она была утеряна на дороге раздоров в высших эшелонах власти.

Второе опоздание - стабилизация рубля. Рынок может заработать в одном, и только в одном случае: если рубль станет тем, чем он должен в принципе быть. Иначе нет никакого смысла выходить на рынок, если поставки организуются через бартер. Начинать стабилизацию рубля, вырвав контроль и произвол произвол над ним из рук правительства, надо было еще в 1985 году, даже безотносительно к политике перестройки. И сегодня это остается задачей номер один.

Не было своевременно осознано, что попытку осмыслить экономическое положение и его перспективы на основе таких категорий, как "затратность", "самофинансирование", "хозрасчет" и т.п., теоретически и психологически напоминают критерии экономики застоя. Это то же самое, как если бы во внешней политике призывали к "гуманизации ядерной конфронтации", к "цивилизованным формам ведения атомной войны" и чему-то подобному.

Либо есть нормальная экономика, в которой перечисленные понятия просто не могут существовать, поскольку сама такая экономика не может не быть самоокупаемой. Либо есть патология экономики, и сколько бы мы ни клали на все грима, с каким бы художественным вкусом ни занимались макияжем, сути это изменить не может. Не говоря уже о том, что и ограниченные реформы успешно торпедировались правительством.

Правомерен и вопрос о том, а не было ли изначального упрощения в подготовке перехода к рынку с сугубо "технологической" точки зрения? Я знаю, с каким трудом пробивала себе дорогу эта идея и эта практика. Сколько гневных тирад обрушилось на головы тех, кто предлагал быстрее идти к нормальной экономике.

И все же ретроспективно складывается впечатление,
что переход к рынку мыслился как некое одномоментное мероприятие, рывок: "с 1 января 19... года". Но так невозможно. Необходимы и объективно неизбежны в любом случае разные стадии в процессе такого перехода: и по глубине проникновения рыночных отношений в экономику, и по тому, какие ее сферы и в какой последовательности будут "захватываться" рынком. Именно сферы, а не отрасли.

Александр Яковлев, "Предисловие. Обвал. Послесловие", Москва, "Новости", 1992, с.172-174